Портрет моего мужа

— Куда?

— Тебя и вправду научить? — Йонас кривовато усмехнулся.

— Не стоит.

— Я серьезно… он выпьет из тебя все соки, как выпил из своей этой… или помнишь, до тебя был Нихван? Хороший такой дядька. Он мне конфеты носил. Бабка вечно зудела, что детям сладкое вредно. Сама вон вазы целые в своих покоях ставила, а мне так… он в кармане носил. И не считал, что если ребенок, то молчать должен. Мы с ним разговаривали.

Про Нихвана Кирис слышал, но… когда это было? Еще до той истории, перевернувшей всю Кириса жизнь.

— Не думай. Я помню почти все, что со мной было. Даже то, как обосрался в колыбельке и орал, а нянька просто закрыла дверь. Я ей мешал спать. Я читал, что это у всех, что… особенность такая. Так вот, он долго на папеньку пахал, прям как ты. Верный. Толковый. Еще от деда доставшийся. А потом вдруг исчез. Куда? А хрен его знает.

Я спрашивал, мне сказали, что уехал. Врали. Здесь все лгут…

Он протянул руку к клинку и замер.

Пальцы дрогнули.

— Потом… узнал, что он якобы украл что-то очень важное… имперцам продал… только… это чушь… Нихван не покидал острова. Хочешь, я покажу, где его убили?

— Покажи.

Йонас кивнул.

— Здесь многих убивали, — он осторожно коснулся клинка и замер, тяжело дыша. На лбу выступила испарина. — Слишком многих, чтобы это было нормально… и мне нет нужды ночевать в храме.

Пальцы скользнули по гарде, вернулись на рукоять, прикасаясь бережно, будто мальчишка боялся сломать такую чудесную вещь. Губы его растянулись в странной улыбке, от которой изрядно тянуло безумием.

— Храм не на берегу… храм везде… весь этот треклятый остров… во славу Джара. Только смертные ошибаются. Ему не нужно столько крови.

Он отдернул руку.

Сунул пальцы в рот и облизал жадно, поспешно.

— А еще он не любит, когда люди прикрываются его именем…

— Никто не любит.

Йонас кивнул.

Потер виски и сел на пол, подогнув под себя ноги. Так он сидел несколько минут, слегка раскачиваясь, взгляд его туманный скользил по стене, а в уголке рта появились пузыри.

Мальчишку надо отправить отсюда.

То, что он некромант, еще не значит, что его надо держать на цепи. И уж тем более глупо ждать от него возрождения рода. Да и чему возрождаться? Ильдисы сильны как никогда прежде.

Должность.

Связи.

Благосклонность короля. И союзники будут верны семейству, понимая, что с Ильдисами можно достичь многого. Оппозиция? Тоже имеется, не без того, но не сказать, чтобы вовсе агрессивная. Напротив, даже те, кто считает Мара выскочкой, слишком рано добравшимся до власти, признают, что он умен. А еще, что с ним можно договориться.

— Это… нехорошая вещь, — Йонас нарушил молчание. — Очень нехорошая. Она… существует давно. Возможно, она появилась вместе с храмом. Она принадлежит храму. И моему прадеду… его отцу… всем им. По праву… мне придется оставить ее себе.

Он вновь облизал губы.

Поднял взгляд, и в светлых побелевших глазах виделось отчаяние.

— Я не думаю, что смогу…

— Ты не сможешь, — согласился Йонас, — я смогу. Смотри.

Он повернул к клинку раскрытую ладонь, и тот вспыхнул прозрачным пламенем. Оно взметнулось к потолку, расползлось по столу дрожащей зеленоватой пеленой.

— Что…

— В нем частица бога, — Йонас протянул к огню другую руку, и тот, послушный воле последнего жреца — а Кирис не слышал, чтобы остались другие, — вцепился в кожу, обвил ее, облепил полупрозрачной перчаткой. — Крохотная. Почти утратившая силу, но… мне легче.

Это было сказано с немалым удивлением.

— Обычного человека он… будет звать. Убивать. Все люди в глубине души хотят кого-нибудь да убить. У меня это желание много сильнее. Оно заставляет делать… всякие вещи. Поэтому нормальные люди меня боятся. Это правильно. И ты боишься.

— Отчасти. Я не совсем тебя понимаю.


— Я сам себя не понимаю.

Он позволил огню впитаться в кожу, которая осталась прежней — ни ожогов, ни язв, ни хотя бы легкого покраснения.

— Но я знаю, что простой человек, который прикоснется к Его сути, скорее всего, сойдет с ума. Он просто не сумеет справиться со своими желаниям.

— А ты?

— Когда ты вошел, я захотел перерезать тебе горло, — Йонас взял нож в руки и покачал, словно младенца. — Я даже представил, как это будет… как поддается кровь под струной, как она брызжет, летит на стены. Как ты хрипишь… не переживай, я всех хочу убить. Это… тоже наша особенность. Так я думал.

— А теперь?

— Теперь… мне кажется, в нашей библиотеке осталось слишком мало информации, чтобы на нее полагаться. Я больше не хочу убивать. Я хочу уехать.

— Куда?

— В столицу. Мне кажется, там архивы много обширней. Поможешь?

— Полагаешь, не отпустят?

— Уверен, — Йонас криво усмехнулся. — Будь их воля, меня бы в храме на цепь посадили. И воля Джара соблюдена, и я не маячу перед глазами. Не думай. Раньше мы не были прив заны к какому-то месту. Полагаю… бог слишком велик, чтобы уместиться в каком-то одном храме… в столице храм тоже есть. Первозданный. И мне, пожалуй, стоит в него заглянуть.

В этом был смысл.

Йонас поднялся.

— Идем, — сказал он. — Любая душа оставляет след, даже та, которую выпили… хотя сделать это непросто. Клинок здесь ни при чем. Он забирает жизнь и жизненную силу. А еще он неполон. Частица бога осталась, но то, другое, что в нем жило… оно получило свободу. И это плохо. Демоны не должны гулять на свободе.

Демоны? Вот только демонов Кирису для полного счастья и не хватало.

Демон?

Тварь из запределья, о которой предупреждали? Но ведь то был сон. Всего-навсего сон…

Однако мальчишке явно стало лучше. Его бледность исчезла, а в глазах появился блеск, правда, наряду с легким безумием. Но к безумию жреца все привыкли.

— Душу отняли другие… зачем? Не спрашивай. Идем. Я покажу, где это было.

— Я знаю…

— Ничего ты не знаешь, слепец, — Йонас остановился и, обернувшись, ткнул Кириса в грудь. И прикосновение это опалило жаром. — Забирай эту нелепую женщину и беги… вам здесь определенно нечего делать.

Его губы расползлись.

Стали видны десны, розоватые, поблескивающие слюной.

— Ты ведь знаешь, что когда-то давно… когда еще не было столь гуманных законов, Ильднсы… и не только они… приносили богам жертвы? И забирая души их, становились сильнее. Это самый простой путь. Взять себе то, что принадлежит другому.

И разве какого-то закона достаточно, чтобы справиться с искушением?





ГЛАВА 32




Он вывел на луг.

Покружил, напоминая Кирису ищейку. Он не обращал внимания ни на ранние сумерки, ни на дождь, ни на ветер. Рубашка мальчишки промокла, облепила тощее его тело, обрисовав заодно и мышцы. А ведь его не учат бою, ни рукопашному, ни шпажному.

И понятно, зачем оно некроманту?

Он и без шпаги убивает.

— Здесь… тело принесли сюда, но…

— Йонас, что происходит? — эйта Ирма выплыла из сумерек. И те уцепились за роскошные меха ее шубы. Они окружили Ирму туманом, легли под ноги ее, и появилось в облике эйты что-то донельзя ведьмовское…

— Ничего, бабушка, совершенно ничего…

Он поднял руки к небу и засмеялся, пошел боком, пританцовывая, выглядя при этом настоящим сумасшедшим.