Попасть – не напасть
Часть 36 из 109 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Дело в общей неухоженности девушки.
Это человек, который работает, много и тяжело.
И вдруг купе?
Странно…
* * *
Проводник приносит нам чай. Постепенно завязывается беседа.
Мою соседку тоже зовут Мария. Здесь это распространенное имя, кстати говоря. Не модное, а именно частое.
Дева Мария, отсюда и идет. Считается, что названные Мариями находятся под ее покровительством. Суеверие? Да какая мне разница? Имя и имя, мода и мода… Из десяти девочек хоть одна Марией да окажется.
Эта Синютина Мария Петровна. Двадцати лет от роду, сирота…
Откуда деньги?
Да так получилось. Семейная история, которую Марии хочется рассказать, а я выслушиваю с большим интересом.
Жили-были две сестры – Настя и Анютка. Настя старше, Анютка младше… Но рано или поздно влюбляются все.
Настя и Анютка влюбились в одного и того же мужчину. Красавца, офицера, кавалериста… Петра Синютина. Не дворянина, нет. Мог бы выслужить личное дворянство, но…
По порядку?
Да, по порядку.
Полк стоял на постое в их городке. И Петр запал в душу обеим девушкам. А ему понравилась младшая. Да так, что завязался пылкий и бурный роман, закончившийся браком.
Старшая сестра, увы, не отличалась душевным благородством. А еще вернее – в любви каждый сам за себя. Настя пыталась отбить жениха у сестры, пыталась подставить младшенькую, пыталась… Да много чего нехорошего было. Точку в истории поставили родители, выдав Настю за купца Карпа Романовича Сидорова, а младшую – за ее любимого кавалериста.
А вот дальше жизнь расставила все по своим местам, она это умеет.
Красавец-мужчина оказался, увы, плохим хозяином. Плохим добытчиком. Отвратительным мужем.
Что он умел делать – детей. Еще пить, гулять, еще любил лошадей и драки. Вот и убили его однажды на дуэли, оставив вдову с четырьмя детьми. Старшей – Машенькой, и младшими – Ванечкой, Петенькой и Ариной. Было и еще трое, но те умерли в младенчестве. Арине сейчас четырнадцать, Ванечке шестнадцать, Петруше десять.
С наследством тоже не задалось.
Не было наследства как такового. И у Анюткиных родителей не было палат каменных, обычные мещане, и у Пети Синютина их тоже не было. И дворянство он не выслужил…
Пришлось Анне с детьми возвращаться к родителям, тем паче что Петенькина родня ее принимать отказалась.
А у Насти была другая ситуация. За мужем она была как за каменной стеной.
Деньги? Сколько угодно. Купец пошел в гору, раскрутился, только вот детей у него не было. Увы… Умер он, когда ему было за семьдесят, и оставил Настю вдовой. В неполных сорок лет. Богатой, обеспеченной…
Беда одна не приходит.
Следом, друг за другом, умерли родители девушек. Аня билась с детьми как рыба об лед, но прокормить их не могла. Маша, которой тогда было пятнадцать, помогала, но что она могла-то?
Настя подумала и предложила сестре забрать к себе старшую дочь. Компаньонкой. Дать кое-какое образование…
Аня, конечно, согласилась.
Маше не хотелось уезжать, родных она любила, но… Денег не было, а тетка обещала помогать. Как тут не поехать?
Действительность оказалась намного хуже, чем обещания. Маша стала прислугой за все.
Стирка, готовка, уборка… Настя, пожив со своим купцом, заразилась от него скупостью, да и вообще характер у нее был отвратительный. Прислугу гоняла, племяннице доставалось, но сестре она деньги высылала. Маша сама отправляла переводы и получала благодарность от матери. Так что… Девушка терпела.
А потом тетка умерла. Сердце, неумеренность в пище, вот и получилось так…
Завещание было составлено на Марию. Но хитро.
До двадцати пяти лет девушке полагались только проценты с капитала. Если она выйдет замуж, то управление деньгами переходит к ее мужу, а потом к ее детям. А она все равно снимает только проценты. Но Марии и того хватало.
Она ехала домой, к родным, она везла им деньги, которых хватит для приличной скромной жизни. А подождать пять лет…
Да и пусть их! Пролетят – не заметишь.
Я кивала, поддакивала, улыбалась. И думала, что рассказать о себе. Правду было как-то неохота выкладывать. А неправду… Врать тоже надо уметь.
Решила ограничиться примерно половиной. Воспитывалась в пансионе, отец нашел мне мужа, сейчас еду знакомиться. В каком-то смысле это было правдой.
Мария покивала и опять принялась болтать о своем. И какая она довольная, и как хочется домой, и… К вечеру я готова была ее придушить подушкой. Это не радио, это хуже. Это кошмар какой-то! Незамолкающее орудие пытки, вот!
Ну да ладно, могло быть и хуже. Пока она болтает, я могу молчать. И, кстати, между делом качать информацию. О том о сем, о работе женщин, о труде прислуги, о полученном Марией образовании… Слово за слово, так и рассказ совьется.
Пытка продолжилась на следующее утро.
К концу третьего дня я готова была отправить Марию вслед за ее теткой. Но…
Все получилось очень внезапно.
Что-то загрохотало впереди. Да так, словно на части рвалась сама земля. Шум бил по ушам, рвал в клочья барабанные перепонки… Что-то вспыхнуло, ослепляя и окончательно оглушая. Поезд содрогнулся, как подстреленная на полном скаку лошадь, и все заскрежетало, завизжало, это был какой-то невообразимый звук…
Я полетела головой вперед на стену, и последней мыслью стало: «Что-то частенько это повторяется, как бы в привычку не вошло…»
* * *
Полноценного дежавю не получилось. И серьезной травмы не было, и пришла я в себя достаточно быстро. Тут же, в купе.
Голова болела.
Ну-ка, попробуем встать? Да, а были б мозги, было б и сотрясение. Но головная боль была единственным последствием. Ничего не кружилось, меня не тошнило…
А что с моей соседкой?
Ох, ёпт…
Марии не повезло.
Натуральные материалы не всегда благо. Раму словно внутрь вмяло, и большой кусок дерева просто пригвоздил девчонку к стене, словно бабочку на булавке.
Я приложила пальцы к ее шее.
Жива.
Черт!!!
А как тут быть?
Чтобы снять человека с этого кола, сил требуется побольше, чем у меня. Намного. Да и… Я подозреваю, что она может умереть от кровотечения. Кол прошел аккурат под грудиной, если там ничего не повреждено, будет просто чудом божьим. А я подозреваю, что с чудесами у нас накладка.
Где взять бригаду реаниматологов?
Я попробовала выглянуть в коридор… Ага, наивная девушка. Дверь заклинило намертво, колоти не колоти. Чем бы попробовать?
Я оглянулась в поисках… Да хоть чего! Ломик бы! Но это не наши отечественные поезда, в которых что угодно найти можно. Здесь, увы, ничего не было.
– А-а-а-а-а…
Мария застонала, и я повернулась к ней.
Глаза девушки были открыты, она в сознании. А простое темное платье все сильнее намокало кровью.
– Маша! Не дергайся!
Я бросилась к ней. Девушка непроизвольно шевелилась, и это… паршиво. Кажется, там сильное кровоизлияние… Какой-то сосуд повредили? Вену? Артерию?
А, что так, что этак, все равно дело дрянь.
– Я…
– Я сейчас позову на помощь.
Это человек, который работает, много и тяжело.
И вдруг купе?
Странно…
* * *
Проводник приносит нам чай. Постепенно завязывается беседа.
Мою соседку тоже зовут Мария. Здесь это распространенное имя, кстати говоря. Не модное, а именно частое.
Дева Мария, отсюда и идет. Считается, что названные Мариями находятся под ее покровительством. Суеверие? Да какая мне разница? Имя и имя, мода и мода… Из десяти девочек хоть одна Марией да окажется.
Эта Синютина Мария Петровна. Двадцати лет от роду, сирота…
Откуда деньги?
Да так получилось. Семейная история, которую Марии хочется рассказать, а я выслушиваю с большим интересом.
Жили-были две сестры – Настя и Анютка. Настя старше, Анютка младше… Но рано или поздно влюбляются все.
Настя и Анютка влюбились в одного и того же мужчину. Красавца, офицера, кавалериста… Петра Синютина. Не дворянина, нет. Мог бы выслужить личное дворянство, но…
По порядку?
Да, по порядку.
Полк стоял на постое в их городке. И Петр запал в душу обеим девушкам. А ему понравилась младшая. Да так, что завязался пылкий и бурный роман, закончившийся браком.
Старшая сестра, увы, не отличалась душевным благородством. А еще вернее – в любви каждый сам за себя. Настя пыталась отбить жениха у сестры, пыталась подставить младшенькую, пыталась… Да много чего нехорошего было. Точку в истории поставили родители, выдав Настю за купца Карпа Романовича Сидорова, а младшую – за ее любимого кавалериста.
А вот дальше жизнь расставила все по своим местам, она это умеет.
Красавец-мужчина оказался, увы, плохим хозяином. Плохим добытчиком. Отвратительным мужем.
Что он умел делать – детей. Еще пить, гулять, еще любил лошадей и драки. Вот и убили его однажды на дуэли, оставив вдову с четырьмя детьми. Старшей – Машенькой, и младшими – Ванечкой, Петенькой и Ариной. Было и еще трое, но те умерли в младенчестве. Арине сейчас четырнадцать, Ванечке шестнадцать, Петруше десять.
С наследством тоже не задалось.
Не было наследства как такового. И у Анюткиных родителей не было палат каменных, обычные мещане, и у Пети Синютина их тоже не было. И дворянство он не выслужил…
Пришлось Анне с детьми возвращаться к родителям, тем паче что Петенькина родня ее принимать отказалась.
А у Насти была другая ситуация. За мужем она была как за каменной стеной.
Деньги? Сколько угодно. Купец пошел в гору, раскрутился, только вот детей у него не было. Увы… Умер он, когда ему было за семьдесят, и оставил Настю вдовой. В неполных сорок лет. Богатой, обеспеченной…
Беда одна не приходит.
Следом, друг за другом, умерли родители девушек. Аня билась с детьми как рыба об лед, но прокормить их не могла. Маша, которой тогда было пятнадцать, помогала, но что она могла-то?
Настя подумала и предложила сестре забрать к себе старшую дочь. Компаньонкой. Дать кое-какое образование…
Аня, конечно, согласилась.
Маше не хотелось уезжать, родных она любила, но… Денег не было, а тетка обещала помогать. Как тут не поехать?
Действительность оказалась намного хуже, чем обещания. Маша стала прислугой за все.
Стирка, готовка, уборка… Настя, пожив со своим купцом, заразилась от него скупостью, да и вообще характер у нее был отвратительный. Прислугу гоняла, племяннице доставалось, но сестре она деньги высылала. Маша сама отправляла переводы и получала благодарность от матери. Так что… Девушка терпела.
А потом тетка умерла. Сердце, неумеренность в пище, вот и получилось так…
Завещание было составлено на Марию. Но хитро.
До двадцати пяти лет девушке полагались только проценты с капитала. Если она выйдет замуж, то управление деньгами переходит к ее мужу, а потом к ее детям. А она все равно снимает только проценты. Но Марии и того хватало.
Она ехала домой, к родным, она везла им деньги, которых хватит для приличной скромной жизни. А подождать пять лет…
Да и пусть их! Пролетят – не заметишь.
Я кивала, поддакивала, улыбалась. И думала, что рассказать о себе. Правду было как-то неохота выкладывать. А неправду… Врать тоже надо уметь.
Решила ограничиться примерно половиной. Воспитывалась в пансионе, отец нашел мне мужа, сейчас еду знакомиться. В каком-то смысле это было правдой.
Мария покивала и опять принялась болтать о своем. И какая она довольная, и как хочется домой, и… К вечеру я готова была ее придушить подушкой. Это не радио, это хуже. Это кошмар какой-то! Незамолкающее орудие пытки, вот!
Ну да ладно, могло быть и хуже. Пока она болтает, я могу молчать. И, кстати, между делом качать информацию. О том о сем, о работе женщин, о труде прислуги, о полученном Марией образовании… Слово за слово, так и рассказ совьется.
Пытка продолжилась на следующее утро.
К концу третьего дня я готова была отправить Марию вслед за ее теткой. Но…
Все получилось очень внезапно.
Что-то загрохотало впереди. Да так, словно на части рвалась сама земля. Шум бил по ушам, рвал в клочья барабанные перепонки… Что-то вспыхнуло, ослепляя и окончательно оглушая. Поезд содрогнулся, как подстреленная на полном скаку лошадь, и все заскрежетало, завизжало, это был какой-то невообразимый звук…
Я полетела головой вперед на стену, и последней мыслью стало: «Что-то частенько это повторяется, как бы в привычку не вошло…»
* * *
Полноценного дежавю не получилось. И серьезной травмы не было, и пришла я в себя достаточно быстро. Тут же, в купе.
Голова болела.
Ну-ка, попробуем встать? Да, а были б мозги, было б и сотрясение. Но головная боль была единственным последствием. Ничего не кружилось, меня не тошнило…
А что с моей соседкой?
Ох, ёпт…
Марии не повезло.
Натуральные материалы не всегда благо. Раму словно внутрь вмяло, и большой кусок дерева просто пригвоздил девчонку к стене, словно бабочку на булавке.
Я приложила пальцы к ее шее.
Жива.
Черт!!!
А как тут быть?
Чтобы снять человека с этого кола, сил требуется побольше, чем у меня. Намного. Да и… Я подозреваю, что она может умереть от кровотечения. Кол прошел аккурат под грудиной, если там ничего не повреждено, будет просто чудом божьим. А я подозреваю, что с чудесами у нас накладка.
Где взять бригаду реаниматологов?
Я попробовала выглянуть в коридор… Ага, наивная девушка. Дверь заклинило намертво, колоти не колоти. Чем бы попробовать?
Я оглянулась в поисках… Да хоть чего! Ломик бы! Но это не наши отечественные поезда, в которых что угодно найти можно. Здесь, увы, ничего не было.
– А-а-а-а-а…
Мария застонала, и я повернулась к ней.
Глаза девушки были открыты, она в сознании. А простое темное платье все сильнее намокало кровью.
– Маша! Не дергайся!
Я бросилась к ней. Девушка непроизвольно шевелилась, и это… паршиво. Кажется, там сильное кровоизлияние… Какой-то сосуд повредили? Вену? Артерию?
А, что так, что этак, все равно дело дрянь.
– Я…
– Я сейчас позову на помощь.