Попаданка для всех
Часть 6 из 36 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Внутри оказалась баночка из толстого стекла, до краев заполненная полупрозрачной беловатой мазью. Граф отвинтил крышку и осторожно макнул кончик указательного пальца в густую, тягучую субстанцию, которая будто сама липла к коже.
Запаха у мази не было, кожу она не жгла, никаких неприятных ощущений не вызывала. В общем, почему бы не попробовать? Граф закрыл дверь кабинета на ключ, сбросил камзол, расстегнул рубашку. Поудобнее устроился в кресле. Штаны из мягкого черного бархата он, конечно же, тоже расстегнул. Потом высвободил члены и потянулся к шкатулке. Зачерпнул немного мази и призадумался. Подробнейшую инструкцию в письме барона он внимательно изучил, однако встал насущный вопрос. Даже не один, а сразу несколько. Который член смазать? Может, сразу все? Или свой любимый правый? Или самый активный центральный (он же средний)? Или все-таки не обижать левый? В конечном итоге граф решил пока ограничиться средним членом, но в дальнейшем попробовать разные комбинации.
Мазь моментально впиталась в нежную кожу, не оставив никаких следов. Оставалось подождать примерно пять минут. Стрелка на золоченом циферблате настольных часов замерла, словно издевалась. Может, часы забыли завести? Короче говоря, графу показалось, что назначенный срок уже пролетел. А где же результат? Нетерпеливый экспериментатор снова запустил пальцы в банку и использовал вторую порцию мази по назначению. На этот раз ждать не пришлось. Буквально в следующее мгновение мазь впиталась, член отяжелел и налился. В животе у графа запорхали огненные дракончики. Однако вскоре начались мучительные спазмы. Граф согнулся пополам, изо всех сил вцепился в подлокотники кресла. К счастью, спазмы быстро прошли, и накатило возбуждение, которого он не испытывал еще никогда, хотя, разумеется, занимался рукоблудством не впервые. Собственно, и рукоблудством то, что происходило сейчас, назвать было трудно. Правая рука бессильно упала, в ее помощи не было ни малейшей необходимости, член словно жил независимой жизнью, раскалившись до предела и не требуя подмоги. Граф успел похвалить себя, что использовал чудо-средство только для одного члена, иначе можно было не выдержать и разорваться на тысячу частей. Дальше уже просто улетел в далекое пространство и мало что запомнил…
Через какое-то время его накрыла финальная волна наслаждения, такая острая и пронзительная, что граф потерял сознание. Очнулся через несколько минут. В висках стучала кровь, перед глазами мельтешили пятна, очертания мебели и стен расплывались. Но способность воспринимать звуки постепенно вернулась. До него дошло, что в дверь кто-то отчаянно колотится и вопит:
— Что с вами, граф?! Вы так кричали… Вам нехорошо? Можете открыть дверь? Или я ее сейчас выломаю… Ответьте же!!!
Это был голос камердинера. В сущности, преданного слугу не обязательно было особо стесняться. Чего только он не узнал о хозяине за много лет службы. Однако все же не хотелось показываться в таком беспомощном виде. Граф собрал все оставшиеся силы и ответил как можно громче:
— Найт, со мной все в порядке. Я просто уснул в кресле и, наверное, кричал во сне. Иди к себе, я потом тебя позову.
— С вами точно ничего не случилось? — уже потише и без прежнего пафоса переспросил Найт.
— Да-да, все прекрасно.
Шаги удаляющегося камердинера стихли, и пора было расслабиться, перетрудившийся член тоже расслабился еще раньше. Граф прижал ладонь к животу, пытаясь хоть немного успокоить дыхание. Впрочем, ему казалось, что он уже никогда не успокоится. Если верить часам, то с того момента, когда была использована мазь, миновало почти два часа. Наверное, не надо было брать двойную дозу, но кто же знал… И тут снова раздался стук в дверь.
— Граф, вы помните, что пригласили на обед маркиза Дюшенбраса? Он скоро будет на месте, а графиня уже вышла на крыльцо его встретить. Послала меня за вами.
Как можно было забыть, что сам же пригласил соседа на обед?
— Сейчас! — отозвался граф.
Найт явно не собирался уходить, топтался под дверью. Видимо, подозревал: что-то здесь не так.
Граф с тяжким вздохом приподнялся. Больше всего на свете ему бы хотелось полежать в теплой ванне или хотя бы прикорнуть на диване. Но, увы, об отдыхе оставалось только мечтать. Потянулся к хрустальному графину с водой, смочил платок и вытер с живота сперму, которая уже начала засыхать. Ее оказалось гораздо больше, чем могло быть обычно. Попало даже на кончик рубашки, но переодеваться времени уже не оставалось. Граф кое-как привел себя в порядок, потом заправил рубашку за пояс, надел камзол.
Когда открыл дверь и вышел в коридор, Найт с удивлением уставился на него. Наставительно произнес:
— Не следует спать в кресле, после целый день чувствуешь себя разбитым.
— Ты прав, как всегда, — согласился граф.
*****
Ворота были гостеприимно распахнуты, а графиня, вся в лиловом шелку, уже ожидала дорогого гостя на парадном крыльце. Даже спустилась на несколько ступеней вниз. Графиня (урожденная баронесса Крисстен-рофф) была сухопарой женщиной с вечно поджатыми тонкими губами и крючковатым носом. Красотой никогда не блистала, однако выглядела аристократично и держалась величаво.
Едва муж остановился возле нее на лестнице, графиня процедила:
— Позвольте узнать, почему у вас такой томный вид. Любовницы замучили?
— Причем здесь любовницы? Просто я неважно себя чувствую, — ответил граф и даже не соврал — любовницы на сей раз действительно были не причем.
— Могу я снова попросить вас узнать у маркиза, как идут дела на его полотняной фабрике? Не помешало бы завести такую же в этом поместье. Вы могли бы сами съездить туда и посмотреть на месте.
— Хорошо, я спрошу.
— Вы все время забываете. Почему именно я, женщина, должна заботиться о хозяйстве? Мне одной приходится во все вникать…
— Когда это вы вникали?!
Очередной скандал затух в самом начале, не успев разгореться. У графа закружилась голова, он схватился за перила, чтобы не упасть, и замолчал. Графиня искоса посмотрела на него и опять перевела взгляд вдаль. Ей вовсе не хотелось интересоваться состоянием мужа, который, казалось, был то ли пьян, то ли болен.
История их брака была печальной. Трудно представить более не подходящих для совместной жизни людей. Хотя их родителей связывали общие интересы и многолетняя дружба, на детей это не распространялось. О браке своих отпрысков, которые родились с разницей в пару недель, Кьянофорры и Кристен-роффы начали мечтать очень давно. К тому же, они вместе вложили огромное состояние в поиск серебряной руды на одном отдаленном полуострове. Рискованное вложение окупилось и начало приносить бешеный доход. Зато будущие жених и невеста с детства питали инстинктивную взаимную неприязнь. А после помолвки возненавидели друг друга со страшной силой. Их все-таки поженили, едва исполнилось семнадцать, на пышную свадьбу собралось множество приглашенных. Первая брачная ночь была ужасна, медовый месяц невыносимо горек, дальнейшее существование состояло из сплошных скандалов.
Через четыре года родители графа погибли, их карета опрокинулась в овраг и разбилась. Молодой граф, который несмотря ни на что обожал родителей, чуть не сошел с ума от горя, рыдал целыми днями напролет. Это искреннее горе немного смягчала одна мысль — теперь он сможет развестись. Однако потом выяснилось: денежные дела Кьянофорров и Кристен-роффов настолько переплелись, а брачный договор составлен так хитро, что развод неизбежно приведет к бесконечной тяжбе и полному разорению. Любящие родители хотели как лучше, а получилось как получилось…
Граф еще много раз порывался развестись, но безуспешно. Кое-как супруги притерпелись, разъехались по разным этажам и зажили каждый своей жизнью. Графиня читала философские трактаты и увлекалась астрономией (в одной из башен замка имелась превосходная подзорная труба). Граф гулял направо и налево. Встречались они довольно редко, например, в дни приема гостей.
В ворота въехала щегольская карета, запряженная серыми в яблоках лошадьми, остановилась на площадке. Форейтор спрыгнул на землю и открыл дверцу. Маркиз Дюшенбрас, элегантный и грациозный как обычно, вылез из кареты…
Глава 10
Парадная столовая на первом этаже сияла безупречно начищенным серебром, золотой росписью на фарфоре, ослепительной белизной скатерти и благоухала ароматами виртуозно приготовленных блюд. Повар нынче превзошел себя. Правда, хозяин находился словно во сне и даже не улавливал, о чем беседуют его супруга и гость. А они увлеченно обсуждали новую поэму придворного стихотворца. Заодно обсудили дела на полотняной фабрике маркиза. Графиня поняла, что от мужа сегодня в этом плане никакого толку ждать не стоит, и взяла инициативу на себя. Любезный маркиз лучезарно улыбался, он вообще всегда считался приятным собеседником.
Граф решил все-таки взять себя в руки. С трудом проглотил пару ложек супа и выпил немного старого, густого, пробуждающего силы вина. Стало немного легче и появилась надежда не уснуть прямо за столом. Беседа графини и маркиза продолжалась, текла и журчала неспешным ручейком. Хозяйка дома невзначай села на своего любимого конька и поделилась с гостем своими недавними астрономическими наблюдениями во время лунного затмения.
Трапеза шла своим чередом, когда маркиз опустил вилку на тарелку и произнес:
— Вы же еще не знаете, друзья мои. Меня постигло такое горе!.. Просто не знаю, сумею ли его перенести. Моя несравненная Лоржетта скончалась.
Он вынул из кармана отделанный кружевом носовой платок и приложил к уголку правого глаза. По комнате разнесся аромат жасмина.
— Что вы говорите? — изумилась графиня. — Не может быть…
— К сожалению, все верно. Это произошло на прошлой неделе, меня известили соколиной почтой буквально три дня назад. До сих пор не могу опомниться. Как смириться со столь невосполнимой потерей? Милая Лоржетта была идеальной супругой.
— Примите самые глубочайшие соболезнования, — сказала графиня.
Граф тоже пробормотал что-то сочувственное.
Маркиз положил платок на прежнее место и подцепил вилкой ломтик нежнейшей ягнятины в сливочном соусе. Супружеская жизнь Дюшенбрасов и впрямь могла считаться идеальной. За долгие годы брака они даже ни разу не поссорились. Да что там «не поссорились»! Ни одного случая недопонимания, ни одного недоразумения или хмурого взгляда. Супруги разъехались через неделю после свадьбы и с тех пор проживали в разных замках, до которых было больше двух недель езды. Регулярно обменивались нежными и содержательными письмами. Граф и некоторые другие соседи завидовали маркизу белой завистью, а может и черной тоже.
Откровенно говоря, маркиза до некоторой степени сама была виновата в собственной безвременной кончине. Дело в том, что она всегда отдавала предпочтение грубым, неутомимым, бешенным в страстях мужчинам. Мощные кулаки, поросшее густой шерстью тело и отсутствие склонности к размышениям — таков был мужской идеал в глазах маркизы. Она с успехом находила подобные образчики среди простолюдинов, которые не умели осыпать даму комплиментами, зато исправно трудились в спальне, когда их туда приглашали. Благо, деревень вокруг резиденции маркизы было с избытком. Во время бурной ночи с неким широкоплечим и бородатым гигантом лесорубом хрупкое тело маркизы и не выдержало.
— Такая потеря! — воскликнула графиня.
— И не говорите, — отозвался маркиз, изящно промокнув губы салфеткой.
Затем гость и хозяйка вернулись к обсуждению художественных достоинств поэмы, которая удостоилась похвал при дворе и уже начала распространяться в списках по провинциям.
Впрочем, во время десерта маркиз опять затронул печальную тему.
— А ведь у меня еще одна невосполнимая утрата. На позапрошлой неделе меня покинула Эдельменция. Вы, конечно, знаете, это моя экономка…
— Как, и она тоже?.. — изумилась графиня.
— Нет-нет, все не настолько трагично, — поспешил ответить маркиз. — Эдельменция жива. Однако навсегда покинула мой замок. А все шло так прекрасно… До тех пор, пока ей не исполнилось сорок лет. Не успели мы это отпраздновать, как Эдельменция вдруг заявила, что наступило время забыть о суете и переменить образ жизни. Не слушала никаких возражений и уговоров, собралась и укатила в монастырь Полузабытых богов. Сказала, что отныне будет думать только о высоком, самосовершенствоваться и заниматься благотворительностью. Как будто в моем замке она не могла думать о высоком! Ах, до чего же я несчастен и одинок теперь…
На свет вновь был извлечен пропитанный жасминовой эссенцией платок.
А графа тем временем посетила такая блестящая идея, что он даже слегка оживился.
Глава 11
А теперь полюбопытствуем: какая идея настойчиво постучалась в голову графа? Довольно-таки очевидная. В своем письме барон Тормаль кроме всего прочего сообщал, что аптекарь может создавать чудесную мазь в неограниченных количествах. Поэтому благодаря «Посланнику наслажденья» барон легко и с удовольствием избавился от лишних хлопот. Раз появилась такая прекрасная замена, он выгнал из замка двух из трех своих любовниц. Одну оставил для приличия. Вдохновившись примером друга, граф тоже начал строить планы в этом направлении. После сегодняшней феерии держать двух любовниц в доме — это казалось уже избыточным. Употреблять двойную дозу «Посланника» граф, конечно, в ближайшее время не собирался. Все же какой-то инстинкт самосохранения у него имелся. Но и в рекомендованной изобретателем дозе мазь обещала множество восхитительных ощущений. Можно было не сомневаться. Тогда зачем терпеть под боком двух дамочек? Они уж точно не подружатся. Зато будут долго и упорно враждовать и портить настроение графу, которое и само по себе часто портится. Вот только которой из них указать на дверь? Выбор занял совсем немного времени, гораздо меньше, чем недавний выбор члена для смазки. Увы, наша современница не выдержала конкуренции. Нежная и наивная Зэлла нравилась графу больше. К тому же, она столько лет его ждала и в итоге презентовала целую, абсолютно нетронутую девственность. А это, что ни говори, льстило мужскому самолюбию. Итак, участь Тамары была решена. Она уже не в первый раз попадала под сокращение. Но в нашем мире это все-таки происходило в рабочей обстановке, а сейчас в самой что ни на есть интимной. Прямо не знаешь, откуда ждать подвоха…
Считалось, что у графа крутой нрав, и ему наплевать на проблемы окружающих. Однако сам он считал себя относительно порядочным человеком и без особого повода никому не вредил. Одно дело вышвырнуть из замка давно осточертевшую Клэрминду и совсем другое — Тамару, с которой граф еще даже ни разу не успел разругаться. К тому же, Тамара свалилась неизвестно откуда, друзей и родственников у нее поблизости явно не имелось. Следовательно, идти ей было некуда. Зато сейчас появился отличный шанс пристроить девицу к общему удовольствию и без лишних драм. Разумеется, больше всего граф хотел бы куда-нибудь пристроить законную жену, но это пока было из области мечтаний.
— Простите, я ненадолго отлучусь. Надо кое о чем распорядиться.
Граф встал из-за стола и скрылся за дверью. Поднялся на третий и этаж и действительно начал распоряжаться. Велел накрыть стол в комнате Тамары на три персоны и приготовить кофе.
— Только сама госпожа Тамара вышла, — предупредил слуга.
— Куда это?
— Кажется, она со своей горничной гуляет по парку.
— Быстро привести ее сюда!
*****
Тамара, само собой, и не подозревала, что ее разыскивает сразу несколько человек. Пока слуги носились по огромному парку, где так легко можно было затеряться, и заглядывали во все уголки, она вместе с Белареттой любовалась каменной мозаикой, украшавшей грот. Светлые, яркие, темные, приглушенные — всевозможные оттенки зеленого составляли причудливый узор, который сразу не бросался в глаза, а становился заметен, только если приглядеться. Камни были гладкими, при этом естественной формы да еще и просвечивали. На их фоне беломраморная статуя казалась легкой и воздушной. Вдруг уголки мраморных губ лукаво приподнялись… Статуя подмигнула левым глазом. Тамара чуть не подпрыгнула от неожиданности.
— Что случилось? — спросила Беларетта.
— А разве ты не видела?! Она мне подмигнула! Клянусь!
Горничная рассмеялась и захлопала в ладоши.
— Значит, вы понравились могущественной фее! Это хорошая примета, сулит удачу. Теперь-то я уверена, что вы надолго задержитесь в замке и прочно привяжете к себе графа. Это будет так мило…
Послышался топот ног по дорожке, и в грот ввалился встрепанный слуга.
— Наконец-то вы нашлись, госпожа Тамара! Граф срочно вас зовет.
— Вот видите, — воскликнула Беларетта. — Я же говорила.
Тамара тоже повеселела и с готовностью проследовала в замок.
Запаха у мази не было, кожу она не жгла, никаких неприятных ощущений не вызывала. В общем, почему бы не попробовать? Граф закрыл дверь кабинета на ключ, сбросил камзол, расстегнул рубашку. Поудобнее устроился в кресле. Штаны из мягкого черного бархата он, конечно же, тоже расстегнул. Потом высвободил члены и потянулся к шкатулке. Зачерпнул немного мази и призадумался. Подробнейшую инструкцию в письме барона он внимательно изучил, однако встал насущный вопрос. Даже не один, а сразу несколько. Который член смазать? Может, сразу все? Или свой любимый правый? Или самый активный центральный (он же средний)? Или все-таки не обижать левый? В конечном итоге граф решил пока ограничиться средним членом, но в дальнейшем попробовать разные комбинации.
Мазь моментально впиталась в нежную кожу, не оставив никаких следов. Оставалось подождать примерно пять минут. Стрелка на золоченом циферблате настольных часов замерла, словно издевалась. Может, часы забыли завести? Короче говоря, графу показалось, что назначенный срок уже пролетел. А где же результат? Нетерпеливый экспериментатор снова запустил пальцы в банку и использовал вторую порцию мази по назначению. На этот раз ждать не пришлось. Буквально в следующее мгновение мазь впиталась, член отяжелел и налился. В животе у графа запорхали огненные дракончики. Однако вскоре начались мучительные спазмы. Граф согнулся пополам, изо всех сил вцепился в подлокотники кресла. К счастью, спазмы быстро прошли, и накатило возбуждение, которого он не испытывал еще никогда, хотя, разумеется, занимался рукоблудством не впервые. Собственно, и рукоблудством то, что происходило сейчас, назвать было трудно. Правая рука бессильно упала, в ее помощи не было ни малейшей необходимости, член словно жил независимой жизнью, раскалившись до предела и не требуя подмоги. Граф успел похвалить себя, что использовал чудо-средство только для одного члена, иначе можно было не выдержать и разорваться на тысячу частей. Дальше уже просто улетел в далекое пространство и мало что запомнил…
Через какое-то время его накрыла финальная волна наслаждения, такая острая и пронзительная, что граф потерял сознание. Очнулся через несколько минут. В висках стучала кровь, перед глазами мельтешили пятна, очертания мебели и стен расплывались. Но способность воспринимать звуки постепенно вернулась. До него дошло, что в дверь кто-то отчаянно колотится и вопит:
— Что с вами, граф?! Вы так кричали… Вам нехорошо? Можете открыть дверь? Или я ее сейчас выломаю… Ответьте же!!!
Это был голос камердинера. В сущности, преданного слугу не обязательно было особо стесняться. Чего только он не узнал о хозяине за много лет службы. Однако все же не хотелось показываться в таком беспомощном виде. Граф собрал все оставшиеся силы и ответил как можно громче:
— Найт, со мной все в порядке. Я просто уснул в кресле и, наверное, кричал во сне. Иди к себе, я потом тебя позову.
— С вами точно ничего не случилось? — уже потише и без прежнего пафоса переспросил Найт.
— Да-да, все прекрасно.
Шаги удаляющегося камердинера стихли, и пора было расслабиться, перетрудившийся член тоже расслабился еще раньше. Граф прижал ладонь к животу, пытаясь хоть немного успокоить дыхание. Впрочем, ему казалось, что он уже никогда не успокоится. Если верить часам, то с того момента, когда была использована мазь, миновало почти два часа. Наверное, не надо было брать двойную дозу, но кто же знал… И тут снова раздался стук в дверь.
— Граф, вы помните, что пригласили на обед маркиза Дюшенбраса? Он скоро будет на месте, а графиня уже вышла на крыльцо его встретить. Послала меня за вами.
Как можно было забыть, что сам же пригласил соседа на обед?
— Сейчас! — отозвался граф.
Найт явно не собирался уходить, топтался под дверью. Видимо, подозревал: что-то здесь не так.
Граф с тяжким вздохом приподнялся. Больше всего на свете ему бы хотелось полежать в теплой ванне или хотя бы прикорнуть на диване. Но, увы, об отдыхе оставалось только мечтать. Потянулся к хрустальному графину с водой, смочил платок и вытер с живота сперму, которая уже начала засыхать. Ее оказалось гораздо больше, чем могло быть обычно. Попало даже на кончик рубашки, но переодеваться времени уже не оставалось. Граф кое-как привел себя в порядок, потом заправил рубашку за пояс, надел камзол.
Когда открыл дверь и вышел в коридор, Найт с удивлением уставился на него. Наставительно произнес:
— Не следует спать в кресле, после целый день чувствуешь себя разбитым.
— Ты прав, как всегда, — согласился граф.
*****
Ворота были гостеприимно распахнуты, а графиня, вся в лиловом шелку, уже ожидала дорогого гостя на парадном крыльце. Даже спустилась на несколько ступеней вниз. Графиня (урожденная баронесса Крисстен-рофф) была сухопарой женщиной с вечно поджатыми тонкими губами и крючковатым носом. Красотой никогда не блистала, однако выглядела аристократично и держалась величаво.
Едва муж остановился возле нее на лестнице, графиня процедила:
— Позвольте узнать, почему у вас такой томный вид. Любовницы замучили?
— Причем здесь любовницы? Просто я неважно себя чувствую, — ответил граф и даже не соврал — любовницы на сей раз действительно были не причем.
— Могу я снова попросить вас узнать у маркиза, как идут дела на его полотняной фабрике? Не помешало бы завести такую же в этом поместье. Вы могли бы сами съездить туда и посмотреть на месте.
— Хорошо, я спрошу.
— Вы все время забываете. Почему именно я, женщина, должна заботиться о хозяйстве? Мне одной приходится во все вникать…
— Когда это вы вникали?!
Очередной скандал затух в самом начале, не успев разгореться. У графа закружилась голова, он схватился за перила, чтобы не упасть, и замолчал. Графиня искоса посмотрела на него и опять перевела взгляд вдаль. Ей вовсе не хотелось интересоваться состоянием мужа, который, казалось, был то ли пьян, то ли болен.
История их брака была печальной. Трудно представить более не подходящих для совместной жизни людей. Хотя их родителей связывали общие интересы и многолетняя дружба, на детей это не распространялось. О браке своих отпрысков, которые родились с разницей в пару недель, Кьянофорры и Кристен-роффы начали мечтать очень давно. К тому же, они вместе вложили огромное состояние в поиск серебряной руды на одном отдаленном полуострове. Рискованное вложение окупилось и начало приносить бешеный доход. Зато будущие жених и невеста с детства питали инстинктивную взаимную неприязнь. А после помолвки возненавидели друг друга со страшной силой. Их все-таки поженили, едва исполнилось семнадцать, на пышную свадьбу собралось множество приглашенных. Первая брачная ночь была ужасна, медовый месяц невыносимо горек, дальнейшее существование состояло из сплошных скандалов.
Через четыре года родители графа погибли, их карета опрокинулась в овраг и разбилась. Молодой граф, который несмотря ни на что обожал родителей, чуть не сошел с ума от горя, рыдал целыми днями напролет. Это искреннее горе немного смягчала одна мысль — теперь он сможет развестись. Однако потом выяснилось: денежные дела Кьянофорров и Кристен-роффов настолько переплелись, а брачный договор составлен так хитро, что развод неизбежно приведет к бесконечной тяжбе и полному разорению. Любящие родители хотели как лучше, а получилось как получилось…
Граф еще много раз порывался развестись, но безуспешно. Кое-как супруги притерпелись, разъехались по разным этажам и зажили каждый своей жизнью. Графиня читала философские трактаты и увлекалась астрономией (в одной из башен замка имелась превосходная подзорная труба). Граф гулял направо и налево. Встречались они довольно редко, например, в дни приема гостей.
В ворота въехала щегольская карета, запряженная серыми в яблоках лошадьми, остановилась на площадке. Форейтор спрыгнул на землю и открыл дверцу. Маркиз Дюшенбрас, элегантный и грациозный как обычно, вылез из кареты…
Глава 10
Парадная столовая на первом этаже сияла безупречно начищенным серебром, золотой росписью на фарфоре, ослепительной белизной скатерти и благоухала ароматами виртуозно приготовленных блюд. Повар нынче превзошел себя. Правда, хозяин находился словно во сне и даже не улавливал, о чем беседуют его супруга и гость. А они увлеченно обсуждали новую поэму придворного стихотворца. Заодно обсудили дела на полотняной фабрике маркиза. Графиня поняла, что от мужа сегодня в этом плане никакого толку ждать не стоит, и взяла инициативу на себя. Любезный маркиз лучезарно улыбался, он вообще всегда считался приятным собеседником.
Граф решил все-таки взять себя в руки. С трудом проглотил пару ложек супа и выпил немного старого, густого, пробуждающего силы вина. Стало немного легче и появилась надежда не уснуть прямо за столом. Беседа графини и маркиза продолжалась, текла и журчала неспешным ручейком. Хозяйка дома невзначай села на своего любимого конька и поделилась с гостем своими недавними астрономическими наблюдениями во время лунного затмения.
Трапеза шла своим чередом, когда маркиз опустил вилку на тарелку и произнес:
— Вы же еще не знаете, друзья мои. Меня постигло такое горе!.. Просто не знаю, сумею ли его перенести. Моя несравненная Лоржетта скончалась.
Он вынул из кармана отделанный кружевом носовой платок и приложил к уголку правого глаза. По комнате разнесся аромат жасмина.
— Что вы говорите? — изумилась графиня. — Не может быть…
— К сожалению, все верно. Это произошло на прошлой неделе, меня известили соколиной почтой буквально три дня назад. До сих пор не могу опомниться. Как смириться со столь невосполнимой потерей? Милая Лоржетта была идеальной супругой.
— Примите самые глубочайшие соболезнования, — сказала графиня.
Граф тоже пробормотал что-то сочувственное.
Маркиз положил платок на прежнее место и подцепил вилкой ломтик нежнейшей ягнятины в сливочном соусе. Супружеская жизнь Дюшенбрасов и впрямь могла считаться идеальной. За долгие годы брака они даже ни разу не поссорились. Да что там «не поссорились»! Ни одного случая недопонимания, ни одного недоразумения или хмурого взгляда. Супруги разъехались через неделю после свадьбы и с тех пор проживали в разных замках, до которых было больше двух недель езды. Регулярно обменивались нежными и содержательными письмами. Граф и некоторые другие соседи завидовали маркизу белой завистью, а может и черной тоже.
Откровенно говоря, маркиза до некоторой степени сама была виновата в собственной безвременной кончине. Дело в том, что она всегда отдавала предпочтение грубым, неутомимым, бешенным в страстях мужчинам. Мощные кулаки, поросшее густой шерстью тело и отсутствие склонности к размышениям — таков был мужской идеал в глазах маркизы. Она с успехом находила подобные образчики среди простолюдинов, которые не умели осыпать даму комплиментами, зато исправно трудились в спальне, когда их туда приглашали. Благо, деревень вокруг резиденции маркизы было с избытком. Во время бурной ночи с неким широкоплечим и бородатым гигантом лесорубом хрупкое тело маркизы и не выдержало.
— Такая потеря! — воскликнула графиня.
— И не говорите, — отозвался маркиз, изящно промокнув губы салфеткой.
Затем гость и хозяйка вернулись к обсуждению художественных достоинств поэмы, которая удостоилась похвал при дворе и уже начала распространяться в списках по провинциям.
Впрочем, во время десерта маркиз опять затронул печальную тему.
— А ведь у меня еще одна невосполнимая утрата. На позапрошлой неделе меня покинула Эдельменция. Вы, конечно, знаете, это моя экономка…
— Как, и она тоже?.. — изумилась графиня.
— Нет-нет, все не настолько трагично, — поспешил ответить маркиз. — Эдельменция жива. Однако навсегда покинула мой замок. А все шло так прекрасно… До тех пор, пока ей не исполнилось сорок лет. Не успели мы это отпраздновать, как Эдельменция вдруг заявила, что наступило время забыть о суете и переменить образ жизни. Не слушала никаких возражений и уговоров, собралась и укатила в монастырь Полузабытых богов. Сказала, что отныне будет думать только о высоком, самосовершенствоваться и заниматься благотворительностью. Как будто в моем замке она не могла думать о высоком! Ах, до чего же я несчастен и одинок теперь…
На свет вновь был извлечен пропитанный жасминовой эссенцией платок.
А графа тем временем посетила такая блестящая идея, что он даже слегка оживился.
Глава 11
А теперь полюбопытствуем: какая идея настойчиво постучалась в голову графа? Довольно-таки очевидная. В своем письме барон Тормаль кроме всего прочего сообщал, что аптекарь может создавать чудесную мазь в неограниченных количествах. Поэтому благодаря «Посланнику наслажденья» барон легко и с удовольствием избавился от лишних хлопот. Раз появилась такая прекрасная замена, он выгнал из замка двух из трех своих любовниц. Одну оставил для приличия. Вдохновившись примером друга, граф тоже начал строить планы в этом направлении. После сегодняшней феерии держать двух любовниц в доме — это казалось уже избыточным. Употреблять двойную дозу «Посланника» граф, конечно, в ближайшее время не собирался. Все же какой-то инстинкт самосохранения у него имелся. Но и в рекомендованной изобретателем дозе мазь обещала множество восхитительных ощущений. Можно было не сомневаться. Тогда зачем терпеть под боком двух дамочек? Они уж точно не подружатся. Зато будут долго и упорно враждовать и портить настроение графу, которое и само по себе часто портится. Вот только которой из них указать на дверь? Выбор занял совсем немного времени, гораздо меньше, чем недавний выбор члена для смазки. Увы, наша современница не выдержала конкуренции. Нежная и наивная Зэлла нравилась графу больше. К тому же, она столько лет его ждала и в итоге презентовала целую, абсолютно нетронутую девственность. А это, что ни говори, льстило мужскому самолюбию. Итак, участь Тамары была решена. Она уже не в первый раз попадала под сокращение. Но в нашем мире это все-таки происходило в рабочей обстановке, а сейчас в самой что ни на есть интимной. Прямо не знаешь, откуда ждать подвоха…
Считалось, что у графа крутой нрав, и ему наплевать на проблемы окружающих. Однако сам он считал себя относительно порядочным человеком и без особого повода никому не вредил. Одно дело вышвырнуть из замка давно осточертевшую Клэрминду и совсем другое — Тамару, с которой граф еще даже ни разу не успел разругаться. К тому же, Тамара свалилась неизвестно откуда, друзей и родственников у нее поблизости явно не имелось. Следовательно, идти ей было некуда. Зато сейчас появился отличный шанс пристроить девицу к общему удовольствию и без лишних драм. Разумеется, больше всего граф хотел бы куда-нибудь пристроить законную жену, но это пока было из области мечтаний.
— Простите, я ненадолго отлучусь. Надо кое о чем распорядиться.
Граф встал из-за стола и скрылся за дверью. Поднялся на третий и этаж и действительно начал распоряжаться. Велел накрыть стол в комнате Тамары на три персоны и приготовить кофе.
— Только сама госпожа Тамара вышла, — предупредил слуга.
— Куда это?
— Кажется, она со своей горничной гуляет по парку.
— Быстро привести ее сюда!
*****
Тамара, само собой, и не подозревала, что ее разыскивает сразу несколько человек. Пока слуги носились по огромному парку, где так легко можно было затеряться, и заглядывали во все уголки, она вместе с Белареттой любовалась каменной мозаикой, украшавшей грот. Светлые, яркие, темные, приглушенные — всевозможные оттенки зеленого составляли причудливый узор, который сразу не бросался в глаза, а становился заметен, только если приглядеться. Камни были гладкими, при этом естественной формы да еще и просвечивали. На их фоне беломраморная статуя казалась легкой и воздушной. Вдруг уголки мраморных губ лукаво приподнялись… Статуя подмигнула левым глазом. Тамара чуть не подпрыгнула от неожиданности.
— Что случилось? — спросила Беларетта.
— А разве ты не видела?! Она мне подмигнула! Клянусь!
Горничная рассмеялась и захлопала в ладоши.
— Значит, вы понравились могущественной фее! Это хорошая примета, сулит удачу. Теперь-то я уверена, что вы надолго задержитесь в замке и прочно привяжете к себе графа. Это будет так мило…
Послышался топот ног по дорожке, и в грот ввалился встрепанный слуга.
— Наконец-то вы нашлись, госпожа Тамара! Граф срочно вас зовет.
— Вот видите, — воскликнула Беларетта. — Я же говорила.
Тамара тоже повеселела и с готовностью проследовала в замок.