Попаданка для всех

Жить с герцогом Мэйкрассом было одно удовольствие. Если граф Кьянофорр прямо-таки излучал надменность, а маркиз Дюшенбрас — слащавость, то характер герцога можно было считать золотой серединой. С ним даже было невозможно поссориться, по крайней мере, так казалось.

На седьмой день, во время завтрака в уютной столовой со светлой мебелью и старинными гравюрами на стенах, герцог огорошил Тамару неожиданной новостью:

— Дорогая, нам придется расстаться…

Тамара чуть не подавилась пирожным.

— В смысле?!

— Я имел в виду, расстаться ненадолго. Мне придется поехать на ассамблею землевладельцев. Они каждый год собираются в поместье председателя. Решают разные хозяйственные вопросы — цены на пшеницу и виноград, ремонт дорог и так далее. Обычно от нашей семьи на ассамблею отправлялся мой дядюшка. Но сейчас он крайне занят. Представляешь, его официальная любовница поцапалась с постоянной, обвинила ее невесть в чем. А жена нашла ему новую постоянную любовницу и старается выжить из замка старую постоянную. Старая постоянная соблазняет давнего друга семьи, который ухаживает за женой дяди уже лет двадцать. Просто ужасно. Другой на месте дяди сбежал бы из дома, чтобы все они там разобрались без него. Но он втянулся в эти споры. Поэтому сейчас ему не до ассамблеи. От семьи кто-то должен присутствовать, игнорировать неудобно.

— А можно поехать с тобой?

— Нет, дорогая, это не принято. Там исключительно деловое мужское собрание. Можешь пока почитать что-нибудь — библиотека в замке большая. Или займись рукоделием.

Тамара тяжко вздохнула. Но ничего не поделаешь.

— А сколько времени длится эта самая ассамблея?

— Дней десять. Время пролетит незаметно. Я пойду, карету уже заложили.

Герцог поднялся из-за стола, поцеловал Тамару куда-то в шею и только-только собрался выйти из комнаты… Нет, просто так расстаться было невозможно. Пришлось как-то скрасить расставание любовной сценой прямо на столе, куда герцог усадил Тамару. Две-три тарелки упали на пол и разбились, фарфоровый кувшин с лимонадом опрокинулся и залил скатерть — но это ерунда, прислуга наведет порядок.



******

Через три дня Тамара сидела у себя в комнате и скучала со страшной силой. Попытка погрузиться в чтение не задалась и вязать салфетки совершенно не хотелось. Вот так и бывает, когда привыкаешь к ежедневным мужским ласкам, а потом резко садишься на сухой паек. Тамара только что приняла ванну в воде с лепестками роз, погода стояла прекрасная, в распахнутое окно приветливо заглядывало солнце — но настроение было хуже некуда. Теперь еще на подоконник приземлились две бабочки и принялись темпераментно заниматься любовью. Это было уже слишком. Терпеть затянувшееся воздержание больше не было никаких сил. В голову Тамары постучалось научное слово «маструбация». А в самом деле, что тут плохого? Надо же чем-то занять себя в отсутствии герцога.

Скрываться было не от кого, горничная отправилась в сад за свежими букетами для Тамариной комнаты. Она обычно долго любезничала с садовником, так что вернуться могла очень-очень не скоро.

Итак, Тамара приступила к процессу. Она где-то слышала, еще в прошлой жизни, что некоторые девушки получают удовлетворение от всяких побочных занятий. Например, во время лазания по канату. По канату Тамара как раз карабкалась совсем недавно, когда угодила в замок герцога Ахершмайса. Однако подобного эффекта не заметила. Оставалась старая добрая классика рукоблудства.

Тамара вздохнула, расстегнула пеньюар, завернула наверх сорочку.

Тааак… это клитор. С него, вероятно, и принято начинать в подобных случаях. Тамара и начала. Жаль, в ее распоряжении не было баночки с чудесной мазью, которая некогда довела графа Кьянофорра до экстаза. Хотя не исключено, что та мазь годилась лишь для мужчин. Так или иначе процесс запустился… И тут в комнату кто-то зашел без стука. Тамара и не подозревала, что такое возможно, прежде ее никто здесь не беспокоил. Вошедшим оказался камердинер герцога. Он сразу оценил обстановку.

— Ты, оказывается, кое-чем занята!

Тамара сперва лишилась дара речи от неожиданности, потом быстренько прикрылась и воскликнула:

— Какая безнравственность и невоспитанность! По какому праву ты ко мне врываешься?! И с какой стати ты мне «тыкаешь»? Невежа!

А что еще оставалось делать в такой ситуации? Только держать марку и возмущаться. Хотя Тамара предпочла бы провалиться сквозь пол вместе с креслом.

— Соскучилась по мужскому вниманию? — ухмыльнулся камердинер. — Могу прийти на выручку.

Он двинулся к Тамаре, на ходу развязывая пояс. Откровенно говоря, на свой лад камердинер был вполне приемлемым кандидатом. Рослый широкоплечий брюнет… В другое время и в другом месте Тамара и сама могла положить на него глаз. Однако сейчас это было бы уже чересчур.

Тамара припомнила, как действуют героини любовных романов, когда какой-нибудь злодей покушается на их чистоту. Иногда в дело идет усыпанный бриллиантами кинжал, который героиня приставляет к собственному горлу и грозит немедленно зарезаться, если злодей приблизится хотя бы на шаг. А иногда…

Тамара вскочила с кресла, подбежала к окну и запрыгнула на подоконник. Подоконник был широким, а окно высоким, так что стоять в оконном проеме можно было не нагибаясь, гордо подняв голову. Любвеобильные бабочки в панике улетели.

— Что ты делаешь? — удивился камердинер.

— Храню верность своему возлюбленному!

Тамара незаметно, под прикрытием пеньюара, уцепилась за раму. А то мало ли что. Внизу под окном росли высокие цветущие кусты, похожие на наши древесные пионы, только еще помощнее. Они бы, конечно, смягчили удар. Но все-таки грохнуться с третьего этажа — довольно сомнительное удовольствие, которого лучше избегать.

— Если ты только приблизишься ко мне, я спрыгну вниз. И эта трагедия будет на твоей совести! — драматически заявила Тамара, еще крепче схватившись за раму.

— Не очень-то и хотелось, если честно, — буркнул камердинер.

Он подобрал с дивана жилетку герцога, в поисках которой, собственно, и заглянул к Тамаре, а потом ретировался.

******

После утреннего происшествия Тамара прониклась таким самоуважением, что даже на некоторое время отложила мысли обо всяких тайных развлечениях. Вместо этого занялась изящным рукоделием, как и пристало благородной даме и верной возлюбленной аристократа. В шкафу она обнаружила отрез золотистой парчи. Парча оказалась довольно-таки эластичной, что было редкостью для местных тканей. Наверное, там были какие-то необычные добавки. Тамара вспомнила, как соблазнительно смотрелся узор из золотого шнура на обнаженном Дринке. Ее посетила блестящая идея. Вскоре она с помощью портнихи и горничной уже придумывала фасон и кроила парчу. В итоге получился сногсшибательный комплект из бюстгальтера и трусиков, фотография которого вполне органично смотрелась бы в глянцевом журнале. Тамара была в восторге, оставалось только ждать герцога, чтобы продемонстрировать ему это чудо портновского искусства.

******

На восьмой день разлуки Тамара, едва встав с постели, выглянула в окно. Возле ограды стояла карета, та самая на которой уезжал герцог. Видимо, ее еще не успели поставить в каретный сарай. Тамара просияла. Тут как раз зашла горничная.

— А когда герцог вернулся? — спросила Тамара. — Почему мне сразу не сказали?


— Я слышала, он вернулся ночью, госпожа Тамара. Наверное, еще спит с дороги. Принести вам кофе?

— Какой еще кофе?!

Тамара бросилась к шкафу, мгновенно облачилась в новенькое золотистое белье, накинула сверху пеньюар и вылетела в коридор.

Глава 35

Тамара вихрем пронеслась по коридору и быстро оказалась возле спальни герцога. Чтобы попасть туда, надо было миновать еще одну комнату. И как раз навстречу попался камердинер, выходивший из двери спальни с подносом, на котором были пустая чашка да скомканная салфетка. Вид у камердинера был еще мрачнее, чем обычно. Он буркнул:

— Герцог болен, не беспокой его.

— Что случилось?!

— А ничего бы не случилось, возьми он меня в поездку. Я бы уж о нем позаботился. Но он меня оставил здесь присматривать за тобой! И теперь вот… Возвращайся к себе. Если вдруг понадобишься, тебя позовут. Хотя не думаю, что это будет скоро.

Камердинер взял поднос в одну руку, свободной рукой подцепил Тамару за локоток и вместе с ней вышел в коридор. Там постоял у двери, убедился, что Тамара направилась к себе, а сам удалился в противоположную сторону. Минут через пять Тамара выглянула из-за поворота коридора. Поскольку камердинер уже ушел, она беспрепятственно проскользнула в спальню.

Картина была совсем не радостная. В спальне царил беспорядок — на креслах валялась одежда, на столе стоял медный таз, повсюду — стаканы, склянки, флаконы, смятые полотенца. Шторы шевелил сквозняк из раскрытых окон, в воздухе витал резкий аптечный запах. Кровать была вся разворошена. Герцог лежал пластом, на правом боку — грелка, во рту до сих пор чувствовалась горечь травяного отвара, которым отпаивал его домашний лекарь. Перед глазами туманом расплывались очертания мебели. А сам герцог мысленно клялся, что больше в жизни не будет пить ничего, кроме воды и молока.

Дело в том, что ассамблея землевладельцев с таким же успехом могла именоваться грандиозной пьянкой. Так уж сложилось за долгие годы, что там собирались насквозь проспиртованные выпивохи почтенных лет. Никакое количество выпитого их не останавливало. В перерывах между тостами господа землевладельцы умудрялись принимать вполне разумные хозяйственные решения. Вот что значит опыт. Дядюшка герцога идеально вписывался в эту компанию единомышленников и собутыльников. А вот племянник еще не дорос до подобного совершенства. Избежать совместных заседаний, раз уж приехал, было невозможно. В один ужасный день, ближе к вечеру, герцог понял: если выпьет еще хоть глоток спиртного, его организм просто не выдержит. Здоровье все-таки дороже теплых отношений с соседями, поэтому герцог уехал, ни с кем не попрощавшись. В замок он вернулся чуть живым и всю ночь промучился от болей в печени и приступов тошноты. Теперь перед ним замаячило нечто знакомое и тонким голоском пропело:

— Дорогооой, что случилось? Ты так по мне тосковал, что даже заболел? Я тоже так скучала, так скучала!

— Что тебе нужно? — чуть слышно спросил он.

— Мне нужен только ты! Кстати, взгляни, какой сюрприз я тебе приготовила.

Тамара присела на кровать и распахнула пеньюар. При виде Тамариного бюста в обрамлении золотой парчи, которая переливалась, будто змеиная шкурка, герцога замутило еще сильнее. К счастью для него в спальню зашли лекарь и камердинер. Тамара их не заметила, поскольку сидела спиной к двери.

— Уберите ее от меня… — простонал герцог.

Дважды повторять не пришлось. В следующее мгновение Тамара оказалась в воздухе, камердинер поднял ее с кровати легко, как перышко.

— Куда ее убрать?

— Куда-нибудь подальше…

— С удовольствием!



******

Как Тамара ни брыкалась, пытаясь вырваться из жестких, словно железных рук, это оказалось бесполезно. Скоро она оказалась в своей комнате. Камердинер поставил ношу на пол и захлопнул дверь.

— Собирай свои тряпки и побрякушки!

— Да как ты смеешь мне указывать?!

— Ты слышала, что сказал герцог? Собирайся и не мешкай. Не забудь свое имущество прихватить.

— Ах так?! Я уж точно здесь не задержусь! Оставайтесь тут вместе со своим герцогом. На вас не угодишь!

Тамара смутно чувствовала: она говорит и делает что-то не то, однако остановиться уже не могла. Выхватила с нижней полки шкафа свой саквояж, раскрыла и швырнула на пол.

— Ухожу, в чем пришла. Ноги моей больше здесь не будет!

Она сорвала с себя пеньюар и золотое бельишко. Демонстративно переоделась в нижнее белье, которое привезла с собой, и в дорожное платье. Камердинер даже бровью не повел и на мелькнувшие перед ним прелести не среагировал. Высунулся в окно и крикнул кому-то:

— Эй, скажи там, чтобы срочно запрягли экипаж! И Трэна с Бимсом позови, они прямо сейчас должны выехать.

Это было уже серьезно. Но где возможность сопротивляться произволу?

На столике стояла шкатулка с драгоценными безделушками, которые успел надарить Тамаре герцог. Чудовищно жаль было с ними расставаться, однако гордость превыше всего.

— Подавитесь своим имуществом!

Тамара накинула на плечи легкую шаль и двинулась на выход, а камердинер с издевательским поклоном распахнул перед ней дверь. Вдвоем молча спустились во двор, где уже стояла запряженная карета. Такое впечатление, что кучер только и ждал сигнала. Тамаре все еще не верилось, будто все происходящее — реальность. Камердинер что-то шепнул двум огромным субъектам, которых Тамара прежде не видела. Один из них нырнул в карету, второй сделал приглашающий жест. Понятно, что требовалось от Тамары. Она попыталась испепелить наглого верзилу взглядом. Ничего путного из этого не получилось, пришлось тоже забраться внутрь кареты. Верзила бесцеремонно уселся на сиденье рядом, захлопнул дверцу. Камердинер скомандовал кучеру:

— Погоняй!

Тот гикнул, взмахнул кнутом, и карета выкатилась в ворота, помчалась по дороге на бешеной скорости.