Полнолуние

— Я сам знаю, что Кноль, — огрызнулся Хованский. — Ты родственников ее тряханул как следует? Место жительства тряханул?

Судя по всему, Дмитрий Романович появление в небольшом поселке следователя по особо важным делам да еще и из областного управления приравнивал к средних масштабов землетрясению, эпицентр которого должен был прийтись именно на дом Кнолей.

— Так ведь, — Лунин замялся, заранее понимая, что его возражения собеседнику не понравятся, — оснований пока не было.

— Человек же пропал, Лунин! — В трубке послышалось патетическое придыхание. — Какое тебе еще основание нужно? Пропал человек — это само по себе основание. Железобетонное!

— Дмитрий Романович, но у них алиби, — торопливо забубнил Лунин. — И у отца, и у брата. Отец на работе был, его там все видели, а брат в спортзале. Я его еще не отрабатывал, но уверен, что подтвердится. И потом, эта девушка, она ведь не дома пропала. Она вышла от одного репетитора и должна была сразу пойти к другому. Только не дошла.

— Не дошла же! — подхватил Хованский. — Что, если она домой завернула, а там ее в ванной утопили? А потом, раз, и в яму за гаражом?

— Не может этого быть, — вздохнул Лунин, чувствуя, что отведенный ему лимит возражений на сегодня уже исчерпан, — собака взяла след и привела поисковую группу на берег реки. Так что не ходила она домой.

— Это тебе так собака сказала? — ехидно полюбопытствовал Хованский. — Ты и в протокол ее слова записал? Интересно послушать, как этот протокол в суде зачитывать будут.

— Еще же среда только, — защищаясь, пробормотал Илья.

— Ну да, у тебя еще есть время там накосячить, — неожиданно быстро согласился генерал-майор, — ты уж постарайся, не разочаруй меня. Окончательно.

— Чего стараться-то, — буркнул Лунин, убирая замолкнувший телефон в карман, — косячить, что ли?

Привычно вздохнув, Илья вновь придвинул к себе уже раскрытую папку и тут же недовольно нахмурился. Телефон вновь, на этот раз в кармане брюк, настойчиво вибрировал. Номер оказался незнакомым, поэтому Лунин, заранее предполагая звонок с очередным предложением необыкновенно выгодного кредита или шансом застраховать свое здоровье, оглушительно рявкнул в поднесенную ко рту трубку:

— Слушаю!

— Вы кричите, а не слушаете, — возразил смартфон голосом, показавшимся Илье знакомым, — вам бы успокоительного таблеточку перед сном принять. Не знаю, конечно, есть ли в том населенном пункте, где мы сегодня были, круглосуточная аптека, но если таковая имеется, то очень рекомендую вам ее посетить.

— Андрей Леонидович? — наконец идентифицировал голос Лунин.

— Он самый, — добродушно подтвердил медэксперт, — я ведь обещал связаться с вами при первой возможности. Вот, держу слово.

— Это радует, — пробормотал Лунин, пытаясь по тону собеседника угадать, обрадует ли его Коротков еще чем-нибудь, кроме своей обязательности. — Что скажете?

— Что вам сказать, — хмыкнул медэксперт, — скажу, что в вашем возрасте себя запускать не стоит. Мужчина средних лет — это уже звучит как диагноз, а уж тем более с вашим весом. У вас тонометр при себе имеется?

— Тонометр? — непонимающе переспросил Лунин.

— Значит, нет, — сделал нехитрый вывод Коротков, — тогда, как пойдете в аптеку за успокоительным, так и тонометр себе приобретите. Главное — убедитесь, что батарейки в комплекте идут. А то порой купит человек прибор, домой приносит, а он не работает. Приходится обратно бежать, скандал учинять. А там делов-то всего — батарейки вставить…

— Андрей Леонидович, — вздохнул Илья, — по трупу у вас есть что-нибудь?

— По трупу, — нисколько не смутился Коротков, — конечно же, есть. Зачем же я, по-вашему, звоню?

Лунин терпеливо промолчал, надеясь, что медэксперт сам перейдет к интересующей его теме.

— С трупом все интересно, — не разочаровал его Андрей Леонидович, — я думаю, вопросов у вас теперь появится еще больше.

— Почему? Что-то не ясно с причиной смерти?

— Ну почему же не ясно? Ожоговый шок. В заключении я напишу подробнее, но если коротко, то одномоментно воздействию открытого огня подверглось около шестидесяти процентов кожного покрова, а также дыхательные пути. Легкие у нее, скажу я вам, почти полностью…

— То есть в момент взрыва газа Колесникова была жива? — Илья нетерпеливо перебил медэксперта.

— Несомненно, — подтвердил Коротков, — но тут есть один нюанс.

— Нюанс, — пробормотал Лунин, — и какой же?

— У Колесниковой имеется линейная травма затылочной части черепа.

— Прижизненная? — поспешил со следующим вопросом Илья.

— Естественно. — В голосе медэксперта послышалась легкая ирония. — Вы же не предполагаете, что обгорелое тело кто-то из пожарных со всей силы ударил затылком о стену?

— А что, Колесникову ударили затылком о стену?

— Вот об этом я и хотел с вами поговорить, — вздохнул Коротков. — Ударили или нет, этого я вам сказать не могу. Травма возникла вследствие ударного воздействия предмета с большой площадью соприкосновения. Стена — это, конечно, идеальный вариант. Но как именно это соприкосновение произошло, определить, увы, невозможно. Вполне может иметь место случай, что Колесникову отбросило взрывной волной, и она ударилась затылком о стену. Могло быть и так, что травма была получена несколько ранее, но это «несколько» было весьма незначительно, минут пятнадцать-двадцать, а потому ее последствия не успели себя проявить полным образом.

— И какой вариант больше похож на правду? — Илья отчего-то был уверен, что Коротков свой выбор уже сделал.

— Угадывание — это не совсем мой профиль, — рассмеялся медэксперт, — но здесь оно и не требуется.

Я ведь мог позвонить вам еще пару часов назад, но ждал результатов анализа крови. Так вот, в крови Колесниковой обнаружена такая концентрация пропан-бутановой смеси, что можно утверждать с полной определенностью: к моменту взрыва газа она так надышалась, что на ногах стоять уже не могла совершенно.

— Это точно?


— Случаев, когда потерявшие сознание люди продолжали находиться в вертикальном состоянии, насколько я знаю, в мировой врачебной практике зафиксировано не было, вернее, были, но счет всегда шел на секунды.

— Получается, некто ударил Колесникову головой о стену, она потеряла сознание, — Лунин тут же выстроил картину произошедшего, — затем этот некто открыл все газовые конфорки, оставил на столе зажженную свечу и, закрыв дверь на кухню, вышел из дома. Осталось немного подождать…

— А возможно, Колесникова сама пустила газ, после чего, теряя сознание, упала, ударившись затылком о стену, — весело возразил Коротков, — хотя ваша версия, несомненно, выглядит более кинематографично.

— Она что, сама тоже могла так удариться? — расстроился Лунин.

— Теоретически да, — подтвердил Андрей Леонидович. — Все зависит от того, было ли уже потеряно сознание в момент падения, или же Колесникова потеряла ориентацию и, падая, еще пыталась защитить голову, прижимая подбородок к груди. Во втором случае локализация травмы, думаю, как раз совпала бы с тем, что мы имеем.

— Ясно.

Илья печально констатировал понимание того обстоятельства, что в деле все стало еще запутаннее. Получив от медэксперта обещание прислать заключение, как только оно будет готово, на электронную почту, он распрощался с Коротковым и уныло уставился на лежащие перед ним на столе папки с документами. Желание заниматься чем-либо куда-то улетучилось, а потому, немного поразмыслив, Лунин решил, что крепкий и желательно продолжительный сон будет самым подходящим для него занятием. Придя к такому выводу, он удовлетворенно сложил папки в коробку и отправился в спальню.





Глава 11

Сто девяносто три




Одной в пустой квартире было страшно. Но страшило ее не одиночество само по себе, а то, чем это одиночество неизбежно должно было закончиться. Поджав под себя ноги, она сидела на диване, уставившись в черный экран выключенного телевизора. Вернее будет сказать, не включенного. Смотреть телевизор без звука — это как-то неправильно. Она уже пробовала, и ей не понравилось совершенно. Хотя, надо признать, большей частью там говорили всякие глупости, но если включить музыкальный канал или какие-нибудь телепутешествия, то можно и послушать. Можно было. Раньше. Теперь уже нет. Теперь она боялась. Боялась, что болтовня работающего телевизора лишит ее возможности услышать самое главное. Услышать то, что делит ее день на две неравные части.

Господи, когда же это кончится? Кончится ли это когда-нибудь? Она с силой прикусила нижнюю губу, пытаясь болью прогнать обступившие ее сомнения. Кажется, на этот раз помогло. Боль, она ведь всегда оказывается сильнее всего остального. Главное, что она все еще помнит, когда эта боль к ней начала приходить регулярно. Сколько уже прошло, сто девяносто три? Верно, сто девяносто три дня. А это значит… Облизав окровавленную губу, она попыталась улыбнуться. Это значит…

Она вздрогнула, услышав тот самый звук, который так боялась пропустить. Теперь бояться ей было уже нечего. Теперь ее охватил ужас.





Глава 12

Нефедов




С утра Зубарев выглядел рассеянным более обыкновенного. Он потягивал приготовленный Ильей кофе, всем своим видом выражая немедленную готовность вновь принять горизонтальное положение.

— Тяжко? — полюбопытствовал, отодвигая пустую тарелку, Лунин.

— Стопудово какой-то коньяк левый оказался, — мрачно отозвался Вадим, — а может, все три.

Предположение Ильи о том, что слово «левый» в предложении стоит заменить на «лишний», оперативник решительно отверг, заявив:

— Если бухло годное, в себя можно и литрушечку втянуть. А тут что было? Две ноль пятых, одна ноль седьмая, да еще и на четверых. Я тебе точно говорю, кто-то им левак притаранил, небось, он как раз третьим нам и попался. Первые две я еще на вкус мог оценить, а дальше как-то слилось все.

— Я так понимаю, всех сотрудников придется по новой допрашивать, — заключил Лунин, чем вызвал у Вадима приступ бурного негодования.

— С какой это стати? — возмутился оперативник. — Лунин, ты вспомни, я вчера, между прочим, на своих двоих вернулся.

— Прямо из колонии, — иронично согласился Илья.

— Не, от колонии меня довезли, не помню кто, правда, — признался Зубарев, — но в дом-то я, как огурчик, заскочил. Ты бы и не догадался ни о чем, если б я сам не рассказал. И потом, я ж пока с ними со всеми общался, диктофон включал, так что у меня все записано.

— Все тосты? — усмехнулся Лунин.

— И тосты тоже. — Так и не допив кофе, Вадим встал из-за стола. — Ты так и будешь нудить или поедем к Нефедову?

— Поедем, — кивнул Илья, — нудить я и по дороге могу.

В кабинете Нефедова они пробыли около часа. За это время Зубарев успел выпить еще три кружки чая и дважды отлучиться из кабинета, каждый раз заговорщическим шепотом предупреждая:

— Я на минуточку.

Отказавшийся от чая Лунин удобно расположился в массивном обтянутом черной кожей кресле напротив сидящего по другую сторону стола в точно таком же кресле Нефедова. Внимательно слушая все, что рассказывал заместитель Кноля по производству, Илья задумчиво постукивал пальцами по лежащей у него на коленях папке. При всей словоохотливости хозяина кабинета в протокол записывать фактически было нечего.

— У Кноля, конфликты? — искренне изумился заданному вопросу Нефедов, закатывая глаза под потолок и смешно вытягивая вперед губы. — Да кто же с Кнолем здесь конфликтовать будет? Вы поймите, дело не в том, что он в Нерыби хозяин. Хотя, в этом, конечно, тоже. Но просто с хозяином не конфликтуют, потому что это себе дороже, а Кноля здесь любят.