Пока смерть не разлучит нас

— Мор хочет эту книжку Джоан Коллинз про то, как поддерживать красоту[67]. Я ей говорю: «Морин, если бы каждая женщина выглядела как Коллинз, просто прочитав книжку, грош цена была бы самой Джоан».

— Представляю, что она на это ответила.

— А с моей старушенцией все вообще проще простого.

Так оно и было на самом деле. Миссис Трой как дитя радовалась малейшему знаку внимания своих отпрысков. Да и вообще кого угодно. Самоуважение никогда не было сильной стороной ее характера.

На сей раз Гевин решил подарить ей видеокассету с экранизацией диккенсовского «Мартина Чезлвита». Он пропустил половину сериала и теперь надеялся наверстать упущенное. Сержанту нравились костюмные драмы. Высокие ботиночки на шнуровке, чепчики с оборками, напудренные парики…

Трой ожидал услышать одобрительный смех, но так и не дождался. Шеф был рассеян, задумчив и оставался таким до пяти тридцати.

К этому времени вернулись все, кто опрашивал свидетелей в Блэкторн-колледже. Они принесли хорошую новость: все преподаватели и студенты должны были иметь удостоверение с фотографией. И в канцелярии отыскались целых три одинаковых фотографии Сары Лоусон, одну из которых охотно передали в распоряжение полиции. Плохая новость состояла в отсутствии других новостей.

Беседы с классом Сары показали только то, человек она замкнутый. Во время перерывов на чай предпочитала оставаться в студии. Она радовалась успехам учеников и проявляла неподдельный интерес к их работам, но держалась особняком.

Относительно Симоны мнение класса оказалось единодушным: очень хорошенькая, нравилась всем. Держалась просто, была не прочь поболтать, но о себе рассказывать не любила. Частенько позволяла себе хихикать или шептаться во время занятий, что временами мешало остальным. Иногда миссис Лоусон ее за это отчитывала. Все сожалели, что Симона перестала посещать занятия.

Никакого толку не удалось добиться от других преподавателей и администрации. Проводя занятия раз в неделю во второй половине дня, Сара Лоусон ни разу не посетила общую комнату отдыха. Когда попросили подробно рассказать о ее последнем звонке, принявшая его женщина ответила, что, по словам мисс Лоусон, та упала со стремянки, вывихнула плечо, растянула руку и потому в этом семестре работать не будет. Сара не казалась особенно расстроенной. Говорила сухо, как всегда с легкой самоиронией.

— Замечательно, — подвел итог старший инспектор, когда все отчитались. — Ноль минус ноль. И что в остатке?

Сотрудники, зараженные его пессимизмом, восприняли вопрос как чисто риторический и молчали. Только сержант Брирли позволила себе утешительное замечание:

— По крайней мере, у нас есть фотография Лоусон. Мы ее размножим, и кто-нибудь где-нибудь ее непременно опознает.

— Как миссис Холлингсворт?

— Позвольте заметить, сэр, что миссис Холлингсворт прячут.

Лицо Барнаби не просветлело. Уже почти шесть, и нет никакой причины задерживать здесь людей. Более того, следующей смене, собственно, нечем заняться: некого проверять, не за кем следить, не у кого проводить обыск.

Все стали собирать свои вещи. Зазвонил телефон. Личный телефон Барнаби. Он ждал звонка из полиции Хитроу. Там обследовали машину Холлингсворта с целью подтвердить, что именно его автомобиль сбил Бренду Брокли. Но звонили не из Хитроу.

Барнаби повернулся спиной к присутствующим, что-то пробормотал в трубку и стремительно вышел. Очутившись возле лифта, он нажал кнопку «Наверх». Трой, который следовал за ним на почтительном расстоянии, понял, что это значит, и потому не ушел вместе с другими, а задержался у лифтов, якобы читая объявления. А ну как шеф сейчас появится и ему потребуется выпустить пар? Или о чем-то посоветоваться? Может, они даже зайдут куда-нибудь выпить.

Однако его поддержка шефу не понадобилась. Минут через пятнадцать Барнаби выскочил из лифта, темный как туча, кинулся в дежурную комнату, схватил свой портфель и стал торопливо спускаться, даже не заметив преданного помощника.



Сержанту Трою никогда не приходилось слышать пословицу про тьму, которая сгущается перед рассветом, иначе он обязательно добавил бы ее к своему затрепанному набору афоризмов. Подобно многим фразам с длинной бородой, она бывает справедлива не для всех и не всегда. Однако в ту ночь Барнаби спалось бы куда спокойнее, знай он, что скоро эта избитая истина окажется верной лично для него.

Вот как все начиналось. Когда Трой вернулся к семейному очагу, нелюбимый им кузен Колин со своей девушкой Мирандой и Морин сидели в садике позади дома под зонтом для барбекю и пили шампанское. Талиса Лин брызгалась на всех апельсиновым соком с капелькой игристого из кружки с Микки-Маусом.

Раздираемый противоречивыми чувствами — удовольствием от перспективы выпить у себя дома за чужой счет и неприязнью к Колу, объявившему о помолвке с Мирандой (тоже мне, большой сюрприз), Трой присоединился к ним с твердым намерением накатить как следует невинтажного[68] шампанского из супермаркета «Асда».

Разговор не очень клеился. У этих четверых было мало общего. К тому же Трой устал, Морин отвлекалась на ребенка, а Колин с Мирандой просто объезжали всех родных и знакомых, чтобы поделиться радостью, как это свойственно всем влюбленным и счастливым.

— Как работается, Гев? — шутя спросил Колин. — Все еще пытаетесь сделать улицы безопасными для бандитов и толкачей?

Морин рассмеялась, а Миранда одернула:

— Перестань, Кол!

— Разыскиваем кое-кого из твоего заведения, — сказал Трой, обращаясь к Миранде. — Она там преподавала по средам, на кафедре прикладного искусства.

— Я там никого не знаю. Я же учусь на дневном, на кафедре бизнеса.

— Сара Лоусон. Может, слышала?

Миранда покачала головой:

— Это та, что пропала?

— Совершенно верно. Три… нет, уже четыре дня назад.

— И что вы будете делать теперь? Я хочу сказать, как вы будете ее разыскивать?

— Не заводи его, милая, — вмешался Колин.

— Но это же действительно интересно.

— Ну да. Так же интересно, как ждать, пока высохнет краска на заборе.


— Талиса Лин, перестань сейчас же! — прикрикнула на дочку Морин.

— А-а-а-и!

— Передай мне салфетку, Гев.

— Ну что тебе сказать, — вяло ответил Трой, передавая затребованное. — Мы распространяем повсюду фотографию, если таковая имеется. Обращаемся к прессе и к гражданам с просьбой помочь. Опрашиваем знакомых. Шерстим риелторские агентства — на случай, если у нее есть где-то съемная норка. Когда сети закидываются на крупную рыбу, скажем проворовавшегося финансиста, мы оповещаем морские порты и аэровокзалы. Звучит довольно интересно, когда описываешь. Но между этой благостной картинкой и каждодневной рутиной, когда ты ноги сбиваешь в кровь, огромная разница.

Миранда что-то сказала, но за протестующими воплями Талисы Лин этого никто не расслышал.

— Отдай ты ей эту несчастную кружку, — посоветовал Трой.

— Да? Чтобы она снова начала всех обливать?

— Ей же всего три.

Поджав губы, Морин вернула кружку ребенку и промокнула на юбке пятно апельсинового сока. Всегда одно и то же: ей всего-то годик, ей всего два… Морин уже сейчас живо представляла, как толпы юных красавцев гарцуют у порога их дома в ожидании Талисы Лин, а Трой говорит им, что она не выйдет, потому что ей всего-то двадцать один…

— Извини, не расслышал, что ты сказала, — обратился Трой к Миранде.

— Я спросила, наводили ли вы справки в жилищном бюро колледжа.

— Мы не знали, что такое существует.

— Они находят спальные места и помещения для учащихся, а иногда даже квартиры для тех, кто готов снимать их на паях.

— Это самостоятельный отдел?

— Нет, они работают при деканате.

Вот почему следующим утром Трой выехал из дома на час раньше (ему нетрудно, если для дела) и во весь опор помчался по магистрали М40 в направлении Хай-Уикома.



Особых надежд на успех Трой, правда, не возлагал. Ожидая в деканате, где он предъявил свое удостоверение и изложил суть проблемы, сержант уже опасался, что его приезд сюда грозит обернуться пустой тратой времени. Вряд ли Сара Лоусон заранее озаботилась поисками убежища и имела наготове комнату, ведь из дому она скрылась под влиянием импульса, из-за визита двух полицейских.

Сержант машинально окинул оценивающим взглядом двух секретарш. Обе среднего возраста, с бедрами как у гиппопотамов. Одна, по виду мать семейства, ласково ему улыбнулась. Сержант кисло улыбнулся в ответ, давая знать, что все понял, но мальчиком-игрушкой стать не собирается.

Женщина, которая просто сочувствовала тощему, явно недоедающему молодому человеку, сказала что-то своей коллеге, и обе прыснули со смеху.

Трой этого не заметил. Взгляд сержанта был прикован к третьей, которая проверяла картотеку по его просьбе. Она направлялась к нему. И у нее в руке была карточка!

Он велел себе не волноваться. Возможно, это просто карта регистрации и сейчас она скажет: «Вам нужна вот эта Сара Лоусон? Что живет в коттедже „Лавры“, в Фосетт-Грине? Боюсь, это у нас единственный ее адрес…» И всему придет конец.

— Да, нам поступало заявление от мисс Сары Лоусон. Около месяца назад. Она ожидала кузена из Америки. Ей требовалась студия.

— Вы для нее что-нибудь подыскали? — Трой не узнал своего голоса — глубокий, ровный. Он словно бы не говорил, а пел. Кажется, у него дрожь пошла по телу, и пульс скакал как сумасшедший, волоски на затылке вздыбились, будто иглы совокупляющегося дикообраза, но голос… Голос был на высоте.

— Да, подыскали. Небольшая, с одной спальней, квартира на Флевелл-стрит, здесь, в Хай-Уикоме. Без телефона, но для нее это не имело значения.

— Разрешите, я запишу адрес?

— Да ради бога.

И девушка, самая красивая из всех, что ему встречались, понял Трой, снабдила сержанта чистой карточкой и ручкой. Он списал адрес и, будучи не в силах предложить ей все, чего она заслуживала: луну со звездами в придачу, всю вселенную, просто сказал «спасибо» и вышел.

Вскоре после этого под окнами деканата грянул боевой клич. Бросившаяся к окнам публика узрела тощего, ярко-рыжего, симпатичного парня, который только что наводил справки об аренде жилья. Пока они смотрели, он подпрыгнул на месте, сцепив над головой воздетые к небесам руки, и издал еще один протяжный вопль.



Номер тринадцатый по Флевелл-стрит находился в оживленном, но довольно грязном районе, прямо над прачечной самообслуживания «Солнечный луч», замыкавшей небольшой ряд из четырех заведений. Кроме нее, здесь находилась лавка, где торговали овощами и халяльным мясом, отделение букмекерской конторы «Джо Корал» и лавка благотворительного общества помощи бездомным.

Можно подумать, будто человеку, желающему кого-то спрятать или спрятаться самому, лучше всего выбрать укромное место вдали от того, что принято называть цивилизацией. Барнаби, однако, думал иначе. Подобно тому, кто советовал прятать книги в библиотеке, лучшим укрытием для человеческого существа он считал скопление ему подобных, то есть толпу.

Припарковать машину им было негде, и, не желая останавливаться на двойной желтой линии и тем самым привлекать внимание, Трой завернул за угол и ехал до тех пор, пока не нашел свободное место, зарезервированное для клиентов некоего Фенна Баркера, специально уполномоченного комиссара по приведению к присяге.

Погода резко изменилась. Пока они шли назад к Флевелл-стрит, небо потемнело и погромыхивало. Над головами сталкивались и урчали тучи. Они прошли парикмахерскую с массажным кабинетом, салон «Стригись и приходи снова», когда упали первые капли. Такие тяжелые, что от их падения над тротуаром вздымались фонтанчики пыли.

К квартире над прачечной вел единственный путь — грязная железная лестница. Отшвырнув в сторону коробки из-под апельсинов, гниющие капустные кочерыжки и фрукты, Трой начал подниматься.

Он постучал в дверь, затем приблизил лицо вплотную к единственному окну и попытался заглянуть внутрь. Но желтовато-серый, заскорузлый от древности и грязи тюль оказался непроницаемым для взгляда. Ожидая отклика, Трой заново упивался своим недавним триумфом, переживал его остро, почти до боли.

Утром по дороге в участок Трой, естественно, вновь и вновь предвкушал тот миг, когда вручит шефу карточку с информацией, добытой исключительно по собственной инициативе (Миранда была уже начисто забыта). Информацией, которая изменит весь ход расследования.

Поначалу он планировал затаиться и, словно бы невзначай, скромно внести свой вклад в общее дело во время девятичасового совещания. Затем подумал, не вывесить ли сведения на доску и подождать, пока заметят. Или этак небрежно положить карточку на стол шефа: «Взгляните, сэр. Это может пригодиться».