Пока ложь не разлучит нас

* * *


К вечеру Соня работу закончила. Откинулась от компьютера, засмеялась и с удовольствием потянулась. Это означало, что она своей работой довольна.

Ивану нравилось, когда она смеётся. Ему всё в ней нравилось. И каждый раз казалось, что только сейчас он начинает любить её так сильно, как никто на свете не умеет.

Он хотел подойти и обнять жену, но тут зазвонил телефон. Иван чертыхнулся, ответил Камилле. Ни видеть, ни слышать её ему не хотелось до смерти.

Соня вопросительно на него посмотрела, и он, закончив разговор, объяснил:

— Камилла. Беспокоится, не сказал ли я Юле, что она спала со Стасом.

Соня больше не смеялась, задумалась. Он знал, о чём она думает.

— Послушай, — зло сказал он. — Камилле нужно идти в полицию. Я не могу быть ей охранником.

Он никому охранником быть не может. Ему приходится встречаться с массой людей, ему приходится вести бесконечные телефонные разговоры и отвечать на сотни писем. Он не может бросить свою работу, им с Соней нужно на что-то жить.

Соне и так досталось в жизни. Его долг обеспечить жене нормальное существование, всё остальное для него вторично.

Жена с грустью на него взглянула, отвернулась, покивала головой.

— Ничего с ней не случится! — рявкнул Иван. Он тоже всегда догадывался, о чём жена думает. — Всё! Не хочу больше о ней говорить.

Иван подошёл к Соне, чмокнул её в затылок и снова сел за компьютер.

Соня вышла, с кухни донеслось звяканье кастрюль.

Сколько лет пошло с тех пор, как он впервые её увидел? Шесть? Семь?..

Был сентябрь, кажется. Или уже начался октябрь? По утрам было по-осеннему холодно, а днём разогревало. Жёлтые листья падали на асфальт, дворники сгребали их в кучи.

Он тогда долго не звонил матери, несколько дней. А позвонив, сразу услышал, что голос у неё хриплый.

— Простудилась? — посочувствовал Иван.

— Простудилась, — засмеялась мать. — Не повезло! Погода отличная, а не погуляешь.

— Тебе что-нибудь нужно?

— Нет, — сразу отказалась мать от его помощи. Она всегда предпочитала никого не обременять, и его тоже. — У меня всё есть.

Иван всё-таки немедленно к ней поехал. Оказалось, что продуктов в холодильнике действительно много. А про лекарства он тогда спросить не успел, позвонили в дверь, и он пошёл открывать.

Девушка за дверью, увидев его, широко распахнула глаза от удивления. Глаза были чёрные, огромные, в пол-лица. А сама она была стройная, тонкая. И очень молодая.

Девушка весело улыбнулась и протянула ему аптечный пакетик с лежавшими в нём лекарствами.

— Вот. Для Ольги Петровны.

— Спасибо. — Иван взял пакет, а мать из комнаты крикнула, то есть прохрипела:

— Заходи, Сонечка.

Сонечка заходить не стала, весело покачала головой, крикнула матери:

— Поправляйтесь! — тряхнула чёрными прямыми волосами и побежала вниз по лестнице.

— Чудесная девочка. Знаешь, из тех, к кому не противно обратиться за помощью, — улыбнулась мать, когда Иван положил перед ней пакет, и обеспокоенно спросила: — Ты с ней расплатился?

— Нет. Не успел, — покаялся Иван, заглянул в пакет, достал оттуда чек. — Да тут ерунда, мам. Меньше тысячи.

— Надо расплатиться! — сурово посмотрела на него мать. — Тысяча — это для тебя ерунда.

Тогда он и узнал, что Соня — это та мамина бывшая ученица, о которой мать несколько раз упоминала в последнее время. Мать работала директором школы.

Девушка жила неподалёку, иногда случайно сталкивалась с матерью то на улице, то в магазинах. Поэтому мама и знала, что у Сони родители погибли в автомобильной катастрофе, а других родных у девочки не было.

Соня училась тогда то ли на четвёртом курсе, то ли на пятом. Где-то подрабатывала, конечно, но приходилось ей несладко, это и без объяснений было понятно.

Иван был поражён. Весёлая, смешливая черноглазая девушка, вручившая ему лекарства, совершенно не походила на несчастную сироту.


Сирота, когда мать о ней раньше рассказывала, представлялась ему страшненькой, убогенькой, с косичкой за спиной и почему-то в очках.

— Вань! — крикнула Соня с кухни. — Иди обедать!

— Иду, — проворчал Иван.

За окном качались ветки клёна. Сквозь густую зелень солнце почти не проникало, приходилось даже днём включать свет, но Ивану закрывавшая окно зелень нравилась. Она отделяла их с Соней от всего остального мира.





9 июля, четверг




Впервые после смерти мужа, даже не так, после того как Юля увидела лежавшие в пепельнице Камиллины серьги, настроение не то чтобы улучшилось, улучшиться оно не могло, но дышать стало легче. Юля заметила, как напряглась Камилла, когда Юля сообщила, что виделась с Антоном.

Это была хоть и слабая, но месть. Мстить — единственное, что ей оставалось.

Настоящая месть начнётся, когда она расскажет Антону правду.

Жаль, что этого нельзя сделать прямо сейчас. Она успела сто раз сказать полицейским, что о съёмной квартире представления не имела. Чёрт их знает, может, сейчас она у них проходит первой подозреваемой.

Несколько раз подмывало позвонить Ивану, умолять, чтобы продолжил расследование. Не позвонила, чувствовала, что бесполезно.

Стас был прав, Ванька упрямый.

Думать о Стасе было больно.

Спасительная мысль пришла не сразу. Позвонить нужно Соне.

Соня произвела на Юлю впечатление наивной дурочки. Не в том смысле, что жена Ивана двух слов связать не могла, нет, с интеллектом у нее было всё в порядке. Во всяком случае, на первый взгляд, специально Юля не проверяла. Но в житейском плане…

Соня была из тех, кого Юля терпеть не могла. Из тех, кто может позволить себе наивность. У Юли такой возможности не было, ей пришлось самой пробиваться в жизни.

Когда Иван их познакомил, Соня смотрела на Юлю восторженными глазами, как на лучшую подругу. Юле даже хотелось подсказать ей, что в жизни в первую очередь нужно опасаться подруг. И поменьше всем доверять.

Антон и Камилла тогда опоздали. Юля могла дать голову на отсечение, что Милка устроила это специально. Она пару раз пыталась опаздывать и когда они с Юлей решали попить кофейку в кафешке. Однажды Юля, прождав пять минут, поднялась и ушла. Больше подруга шалостей себе не позволяла.

Камилла тоже могла позволить себе наивность, отец у подруги был какой-то начальник, а брат бизнесмен. Настоящий бизнесмен. Не олигарх, конечно, но и не ларёчник. И Юля её за это не любила.

Но Камилла поумнее Сони, наивную строить из себя не пыталась. Правда, к месту и не к месту показывала, как любит всё прекрасное, но это Юля ещё стерпеть могла. К тому же выглядела Камилла при этом довольно глупо.

Ещё подруга любила казаться добренькой, демонстративно уступала дорогу старушкам, даже когда этого не требовалось, и выглядела при этом ещё глупее.

Кстати, её брат-бизнесмен душевные качества сестры оценивал трезво и на сестру поглядывал с усмешкой. Юля пару раз брата видела. Умный, красивый и серьёзный мужик, о таком можно только мечтать.

Стас только казался умным и серьёзным, а на самом деле был трусливым и никчёмным. Она это сразу почувствовала. И тогда же поняла, что всегда сможет им управлять.

Это был её шанс, и она его не упустила.

Юля чувствовала себя счастливой и радовалась жизни, а Камилла над ней смеялась.

Камилла тогда явилась на встречу в скромном тёмно-бордовом платье. Если честно, платье ей шло. Подруга крутилась перед зеркалом, и Юля вежливо её похвалила:

— Отлично выглядишь!

— Растолстела, — неискренне надула Камилла губы.

— Я не заметила, — улыбнулась Юля. — Ты и раньше была не худенькая. Но тебе идёт.

Лишний вес был для Камиллы большой головной болью. Такую боль можно себе позволить, когда других проблем нет.

Юля тут же нахмурилась и критически оглядела подругу:

— Вообще-то, действительно поправилась. Немного сбросить не мешает. Платье обтягивает, особенно на животе.

И подмигнула Соне.

Соня кисло улыбнулась, Юлину шутку не оценила и как-то сразу сникла.

Тогда Юля и поняла, что перед ней типичная наивная дурочка, которую жизнь ещё не научила уму-разуму.