Пойма
Часть 11 из 52 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Вряд ли. Я, впрочем, послал за преподобным Бэйлом. Он вроде как уже должен явиться.
— А это ещё зачем? — спросил доктор Стивенсон.
— Он в наших краях почти со всеми знаком, — объяснил доктор Тинн. — Я подумал, может, он её опознает.
— Чёрт возьми, как это вы одну цветную от другой отличите, никак я в толк не возьму, — усмехнулся доктор Стивенсон. — Ни в жизнь бы не подумал, что вы, ребята, способны уследить за своими жёнами. Хотя вы-то, верно, и не пытаетесь.
Стивенсон засмеялся, как будто все вокруг разделяли его веселье. Старый врач не понимал, что ведёт себя по-хамски. Он был столь глубоко убеждён, будто цветные и белые действительно отличаются по своей природе, что думал, будто это ясно всем и каждому.
Я увидел, как дрожат плечи у доктора Тинна. Доктор Тейлор слегка изменился в лице. Он ненадолго опустил взгляд, потом снова поднял и сосредоточился на трупе.
Доктор Стивенсон сказал:
— Теперь я осмотрел её получше и думаю, что это проделки ягуара.
— Ну да, ягуары — они ведь тоже любят людей колючкой к деревьям приматывать, как и кабаны, — возразил папа. Я заметил, как у доктора Тинна изменилось выражение лица. Папины слова ему явно понравились.
— Это-то я понимаю, — теперь тон доктора Стивенсона сделался резче. — Я к тому веду, что задрал её ягуар, а потом кто-то другой проходил мимо, какие-то чернокожие мальчишки — вот они-то и привязали её к дереву.
— Зачем это? — спросил папа.
— Да так, для потехи. А почему бы и нет? Ты ведь и сам был когда-то мальчишкой. Сделал хоть раз какую-нибудь глупость, а, констебль?
— Да кучу раз. Но чего-то подобного творить точно не стал бы, и не представляю, какой бы мальчишка стал бы.
— Может, белый и не стал бы. И послушай, Тинн, я ничего такого в виду не имею. Тебя-то я знаю. Ты-то парень нормальный. Только цветной — это вовсе не то же, что белый. Уж это тебе известно. Где-то в глубине души — так уж наверняка. Чёрт возьми, есть ведь такие вещи, от которых никакой цветной не удержится, и я считаю, неправильно держать на вас, цветных, зло за любую ерунду, какую бы вы ни совершили. Мальчишки-то ни о чём дурном и не помышляли. Просто поозоровать охота взяла. Ну, знаете, это как найти дохлую рыбу и таскать её за собой за хвост.
— Дохлая рыба — это вам не женщина, — сказал папа.
— Да, но не кажется ли тебе, что парочка цветных ребят отлично провела бы время, развлекаясь с голой негритянской девчонкой?
— Доктор, — сказал папа, — вы пьяны. Вам бы погулять где-нибудь, проветриться.
— Да всё со мной нормально.
Доктор Тейлор, который до этого молчал, проговорил:
— Доктор, похоже, вы и впрямь хлебнули лишку. Надо бы мне отвести вас домой.
— На черта? — ответил доктор Стивенсон. — И сам управлюсь!
Слыхал я о том, как его жена подала на развод и сбежала, а так как он всегда казался мне злобным как гадюка, то не сказать чтобы я её в чём-то винил.
— Вам бы передохнуть, — посоветовал доктор Тейлор.
— Мне и тут прекрасно отдыхается, да где хочу, там и буду!
Я заметил, как доктор Тейлор посмотрел на папу и покачал головой, как бы показывая, что извиняется.
— Не желаю вас тут видеть, — заявил папа. — Ступайте куда-нибудь да протрезвитесь.
— Чё сказал?!
— А я что, неясно выразился? Ступайте куда-нибудь да протрезвитесь.
— Значит, так ты со мной разговариваешь перед этими цветными ребятами?
— Эти люди уже много лет как не ребята. А разговариваю я только с вами, и точка.
— Это уж всяко за рамками твоих полномочий!
— Я разве сказал что-то про арест? Седлайте коня да скачите в жопеня!
— Я на машине.
— Это фигура речи такая, болван вы этакий!
— Болван? Ты меня болваном назвал?!
Папа обернулся и двинулся на доктора Стивенсона.
— Назвал. Я только что назвал тебя болваном. Прямо в лицо. Сейчас. Здесь. Будто мало того, что у нас тут женщину убили, и притом убил не какой-нибудь там долбаный ягуар. Будто этого мало? Нет, надо ещё сцепиться нам тут над её мёртвым телом! Убирайся, пока я тебе волшебного пенделя не прописал!
— Да я ещё никогда…
— Немедленно. Прочь. Тейлор, выставьте его за дверь.
Доктор Тейлор дотронулся до руки доктора Стивенсона, но тот её отдёрнул:
— И без собаки-поводыря обойдусь!
И, видимо пытаясь выказать дух противоречия, доктор Стивенсон молодецки отхлебнул виски из горла и, пошатываясь, направился к выходу. Прямо перед дверью обернулся и пригрозил:
— Я этого тебе не забуду, констебль!
— Что ж, я-то про тебя уже, считай, позабыл, а как только сгинешь за дверью, так совсем позабуду.
Доктор Стивенсон помедлил, потом объявил:
— Ну, в таком случае я вас покидаю. Посмотрим, что вам удастся выяснить у этого мальчишки. Поверить не могу — как это вообще степень доктора дали цветному? Для меня ты никакой не доктор, ниггер! Слышишь?
— Идите уже, — сказал доктор Тейлор.
— Оставь меня в покое, — огрызнулся доктор Стивенсон. И вышел за дверь.
Я взглянул на Ричарда, затем на Абрахама. Оба расплылись в улыбках. Мы опять прильнули к дыре.
— Вы уж за него простите, — вздохнул доктор Тейлор. — У него ведь жена сбежала. До сей поры так и не оправился.
— Он не из тех, кто может оправиться.
— Это я его уговорил приехать, — сказал доктор Тейлор. — Подумал, может, подсобит чем-нибудь. Ну и, кажется, мне самому было любопытно.
— Весьма признателен, — ответил папа. — Но вам бы лучше за ним приглядеть.
Его слова прозвучали как любезность, но папа явно хотел, чтобы доктор Тейлор тоже убрался из ледохранилища.
— Ладно, — кивнул доктор Тейлор и удалился.
Папа сказал:
— Доктор, не желаете ли осмотреть пациента и высказать своё мнение?
— А как же, — ответил доктор Тинн.
Поставил сумку на край стола, открыл. Сказал:
— Билли-Рэй, а зажги-ка мне фонарь.
Билли-Рэй, один из цветных, которые втащили тело, зажёг фонарь и поднёс его к столу, потому что в ледохранилище было довольно сумрачно. Кроме фонаря, туда проникал только свет сквозь трещины в кровле и пару-тройку щелей в стенной обшивке.
Фонарь залил помещение оранжевым сиянием. Доктор Тинн надел ручку фонаря на крюк, свисающий с потолочной балки над столом. Когда он это сделал, мы отползли от нашей дыры, повременили, а потом скользнули назад. Я всё боялся, что вот отбросим мы тень, посмотрят они наверх и увидят наши любопытные лица, но над нами нависала крона чёткового дерева, да и солнце скрылось в тучах, так что заметных изменений не было. По крайней мере таких, какие я сам бы заметил. Ну и, главное, любопытство пересилило осторожность.
Доктор Тинн натянул пару просторных резиновых перчаток и ощупал тело своими крупными пальцами. Снял перчатки, зажёг спичку, поднёс поближе ко рту убитой и заглянул внутрь. Погасил огонёк, опять надел перчатки, просунул палец ей в горло и немного там пошурудил. Вытащил на пальце какую-то мелкую штуковинку, мазнул ею по тряпочке, которую вынул из сумки. Залез пальцем в ноздри, поработал там, обнаруженное вытер той же тряпочкой, затем свернул её вдвое.
— Придётся резать ей живот — обследовать содержимое желудка.
— Содержимое желудка? — переспросил папа.
Доктор Тинн кивнул:
— Я, может, и не такой учёный, как доктор Стивенсон, но и у меня есть кой-какие догадки.
— Да ну, — бросил папа, — уж я-то прекрасно знаю, что доктор Стивенсон учился врачебному делу по книгам, а практиковался по первости на лошадях и коровах.
Доктор Тинн ухмыльнулся:
— Так же, как и я.
Папа ухмыльнулся в ответ:
— Продолжай, давай уже к делу.
— Картина будет не из приятных.
Папа кивнул, но теперь уже менее решительно:
— Знаю.
— А это ещё зачем? — спросил доктор Стивенсон.
— Он в наших краях почти со всеми знаком, — объяснил доктор Тинн. — Я подумал, может, он её опознает.
— Чёрт возьми, как это вы одну цветную от другой отличите, никак я в толк не возьму, — усмехнулся доктор Стивенсон. — Ни в жизнь бы не подумал, что вы, ребята, способны уследить за своими жёнами. Хотя вы-то, верно, и не пытаетесь.
Стивенсон засмеялся, как будто все вокруг разделяли его веселье. Старый врач не понимал, что ведёт себя по-хамски. Он был столь глубоко убеждён, будто цветные и белые действительно отличаются по своей природе, что думал, будто это ясно всем и каждому.
Я увидел, как дрожат плечи у доктора Тинна. Доктор Тейлор слегка изменился в лице. Он ненадолго опустил взгляд, потом снова поднял и сосредоточился на трупе.
Доктор Стивенсон сказал:
— Теперь я осмотрел её получше и думаю, что это проделки ягуара.
— Ну да, ягуары — они ведь тоже любят людей колючкой к деревьям приматывать, как и кабаны, — возразил папа. Я заметил, как у доктора Тинна изменилось выражение лица. Папины слова ему явно понравились.
— Это-то я понимаю, — теперь тон доктора Стивенсона сделался резче. — Я к тому веду, что задрал её ягуар, а потом кто-то другой проходил мимо, какие-то чернокожие мальчишки — вот они-то и привязали её к дереву.
— Зачем это? — спросил папа.
— Да так, для потехи. А почему бы и нет? Ты ведь и сам был когда-то мальчишкой. Сделал хоть раз какую-нибудь глупость, а, констебль?
— Да кучу раз. Но чего-то подобного творить точно не стал бы, и не представляю, какой бы мальчишка стал бы.
— Может, белый и не стал бы. И послушай, Тинн, я ничего такого в виду не имею. Тебя-то я знаю. Ты-то парень нормальный. Только цветной — это вовсе не то же, что белый. Уж это тебе известно. Где-то в глубине души — так уж наверняка. Чёрт возьми, есть ведь такие вещи, от которых никакой цветной не удержится, и я считаю, неправильно держать на вас, цветных, зло за любую ерунду, какую бы вы ни совершили. Мальчишки-то ни о чём дурном и не помышляли. Просто поозоровать охота взяла. Ну, знаете, это как найти дохлую рыбу и таскать её за собой за хвост.
— Дохлая рыба — это вам не женщина, — сказал папа.
— Да, но не кажется ли тебе, что парочка цветных ребят отлично провела бы время, развлекаясь с голой негритянской девчонкой?
— Доктор, — сказал папа, — вы пьяны. Вам бы погулять где-нибудь, проветриться.
— Да всё со мной нормально.
Доктор Тейлор, который до этого молчал, проговорил:
— Доктор, похоже, вы и впрямь хлебнули лишку. Надо бы мне отвести вас домой.
— На черта? — ответил доктор Стивенсон. — И сам управлюсь!
Слыхал я о том, как его жена подала на развод и сбежала, а так как он всегда казался мне злобным как гадюка, то не сказать чтобы я её в чём-то винил.
— Вам бы передохнуть, — посоветовал доктор Тейлор.
— Мне и тут прекрасно отдыхается, да где хочу, там и буду!
Я заметил, как доктор Тейлор посмотрел на папу и покачал головой, как бы показывая, что извиняется.
— Не желаю вас тут видеть, — заявил папа. — Ступайте куда-нибудь да протрезвитесь.
— Чё сказал?!
— А я что, неясно выразился? Ступайте куда-нибудь да протрезвитесь.
— Значит, так ты со мной разговариваешь перед этими цветными ребятами?
— Эти люди уже много лет как не ребята. А разговариваю я только с вами, и точка.
— Это уж всяко за рамками твоих полномочий!
— Я разве сказал что-то про арест? Седлайте коня да скачите в жопеня!
— Я на машине.
— Это фигура речи такая, болван вы этакий!
— Болван? Ты меня болваном назвал?!
Папа обернулся и двинулся на доктора Стивенсона.
— Назвал. Я только что назвал тебя болваном. Прямо в лицо. Сейчас. Здесь. Будто мало того, что у нас тут женщину убили, и притом убил не какой-нибудь там долбаный ягуар. Будто этого мало? Нет, надо ещё сцепиться нам тут над её мёртвым телом! Убирайся, пока я тебе волшебного пенделя не прописал!
— Да я ещё никогда…
— Немедленно. Прочь. Тейлор, выставьте его за дверь.
Доктор Тейлор дотронулся до руки доктора Стивенсона, но тот её отдёрнул:
— И без собаки-поводыря обойдусь!
И, видимо пытаясь выказать дух противоречия, доктор Стивенсон молодецки отхлебнул виски из горла и, пошатываясь, направился к выходу. Прямо перед дверью обернулся и пригрозил:
— Я этого тебе не забуду, констебль!
— Что ж, я-то про тебя уже, считай, позабыл, а как только сгинешь за дверью, так совсем позабуду.
Доктор Стивенсон помедлил, потом объявил:
— Ну, в таком случае я вас покидаю. Посмотрим, что вам удастся выяснить у этого мальчишки. Поверить не могу — как это вообще степень доктора дали цветному? Для меня ты никакой не доктор, ниггер! Слышишь?
— Идите уже, — сказал доктор Тейлор.
— Оставь меня в покое, — огрызнулся доктор Стивенсон. И вышел за дверь.
Я взглянул на Ричарда, затем на Абрахама. Оба расплылись в улыбках. Мы опять прильнули к дыре.
— Вы уж за него простите, — вздохнул доктор Тейлор. — У него ведь жена сбежала. До сей поры так и не оправился.
— Он не из тех, кто может оправиться.
— Это я его уговорил приехать, — сказал доктор Тейлор. — Подумал, может, подсобит чем-нибудь. Ну и, кажется, мне самому было любопытно.
— Весьма признателен, — ответил папа. — Но вам бы лучше за ним приглядеть.
Его слова прозвучали как любезность, но папа явно хотел, чтобы доктор Тейлор тоже убрался из ледохранилища.
— Ладно, — кивнул доктор Тейлор и удалился.
Папа сказал:
— Доктор, не желаете ли осмотреть пациента и высказать своё мнение?
— А как же, — ответил доктор Тинн.
Поставил сумку на край стола, открыл. Сказал:
— Билли-Рэй, а зажги-ка мне фонарь.
Билли-Рэй, один из цветных, которые втащили тело, зажёг фонарь и поднёс его к столу, потому что в ледохранилище было довольно сумрачно. Кроме фонаря, туда проникал только свет сквозь трещины в кровле и пару-тройку щелей в стенной обшивке.
Фонарь залил помещение оранжевым сиянием. Доктор Тинн надел ручку фонаря на крюк, свисающий с потолочной балки над столом. Когда он это сделал, мы отползли от нашей дыры, повременили, а потом скользнули назад. Я всё боялся, что вот отбросим мы тень, посмотрят они наверх и увидят наши любопытные лица, но над нами нависала крона чёткового дерева, да и солнце скрылось в тучах, так что заметных изменений не было. По крайней мере таких, какие я сам бы заметил. Ну и, главное, любопытство пересилило осторожность.
Доктор Тинн натянул пару просторных резиновых перчаток и ощупал тело своими крупными пальцами. Снял перчатки, зажёг спичку, поднёс поближе ко рту убитой и заглянул внутрь. Погасил огонёк, опять надел перчатки, просунул палец ей в горло и немного там пошурудил. Вытащил на пальце какую-то мелкую штуковинку, мазнул ею по тряпочке, которую вынул из сумки. Залез пальцем в ноздри, поработал там, обнаруженное вытер той же тряпочкой, затем свернул её вдвое.
— Придётся резать ей живот — обследовать содержимое желудка.
— Содержимое желудка? — переспросил папа.
Доктор Тинн кивнул:
— Я, может, и не такой учёный, как доктор Стивенсон, но и у меня есть кой-какие догадки.
— Да ну, — бросил папа, — уж я-то прекрасно знаю, что доктор Стивенсон учился врачебному делу по книгам, а практиковался по первости на лошадях и коровах.
Доктор Тинн ухмыльнулся:
— Так же, как и я.
Папа ухмыльнулся в ответ:
— Продолжай, давай уже к делу.
— Картина будет не из приятных.
Папа кивнул, но теперь уже менее решительно:
— Знаю.