Пояс Ориона
Часть 60 из 62 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Тонечка кивнула.
– Вы молодцом, – похвалил Кондрат.
– А вы… снайпер?
– Вам Саша всё расскажет.
– А Лена? Жива?
– Жива, жива. Передаёт вам привет.
Тонечка посмотрела на него:
– Вы всё знали, да? Где она прячется и от кого!
Кондрат вздохнул.
– Ну, конечно. Мы вместе придумали, как нам время потянуть. Её в музее спрятали, там Гриша служит, мой старый приятель. А меня на нары. Я сдуру Сашку не посвятил в наши планы, вот оно всё и завертелось…
– А мне директор музея сказал, что он вас терпеть не может, – не унималась Тонечка. – Вы Зосю увезли куда-то, а потом она умерла.
Герман и Кондрат поверх Тонечкиной головы посмотрели друг на друга.
– Это долгая история, – проговорил Герман, морщась. – Я тебе потом расскажу.
– Нет, – вдруг перебил Кондрат. – Нужно прямо сейчас, Сашка. Ты потом в подробностях, а сейчас только главное. Давай.
– Я не могу, – быстро сказал Герман.
– Брось ты.
По ангару ходили люди, перекликались, курили. Машины стучали двигателями. В распахнутые ворота тянуло сырым туманом.
Тонечка ничего не поняла.
– Саша, – она взяла мужа двумя руками за уши и повернула к себе его голову. – Что?.. Ведь хуже уже точно не будет!
Герман помедлил.
– Родион мой сын, – ответил он наконец. – Я и не знал. Восемнадцать лет назад у нас с Зосей был… роман. Я вернулся в отпуск на несколько дней, Кондрат остался в Сирии. И попросил меня съездить к его сестре. Я съездил и… получился Родион.
– Мы правда не знали, – подхватил Кондрат. – Мы здесь, в России, и не бывали почти. А она ничего не сказала и спряталась. Полячка, гордячка!.. Всю жизнь такая была. Я в прошлом году вернулся, стал её искать. И нашёл Родиона.
– Кондрат приехал ко мне в Москву, рассказал.
– Так вот зачем ему делали тест ДНК, – проговорила Тонечка.
Герман кивнул.
– Ты должен был всё мне рассказать, – сказала она грозно. – Сразу же! А не ждать год!
– Ну, вот не рассказал.
– Мужики! – издалека закричал Мишаков. – Мы тут закончим, поедем все ко мне! Я карасей в сметане сделаю! Карась, я считаю, такой же символ отечества, как и русская берёза!
Вся троица – Тонечка, Герман и Кондрат – молча сидела на топчане плечом к плечу.
– То есть, – продолжила Тонечка, – нам не нужно узнавать, есть ли художественное училище в Нижнем, потому что учиться Родион будет в Москве. И собака будет с нами! Он прямо помешался на этой собаке!
– Какое художественное училище? – спросил Кондрат.
– Какая собака? – спросил Герман.
– Эх вы, герои, особая разведгруппа! – усмехнулась Тонечка. – Таких простых вещей не знаете.
И обняла обоих за шеи.
– А я тебе говорил – расскажи, – сказал Кондрат. – А ты струсил.
– Поедем? – предложил Герман жене. – Там наши все на нервах.
И только тут она заплакала.
На лужайке играли в бадминтон, на террасе накрывали стол, возле сарая рубили дрова, из-под навеса тащили мангал.
И народу – не протолкнёшься.
Генерал Липницкий в подвёрнутых спортивных штанах и носовом платке, завязанном на четыре узла, на голове вогнал топор в колоду и скомандовал, чтоб Марина подала ему квасу – жарко.
– А что, у нас есть квас? – удивился Даня, который таскал дрова в дом.
– Полно, – не моргнув глазом, ответила Марина Тимофеевна, – я наварила, мы вчера на ледник отнесли.
– Тогда и мне, и мне квасу, – заныл Даня. – Что ж вы мне не сказали, что квас есть!
– Потому и не сказал, что ты его весь выдуешь, – парировал отец.
Настя бросила ракетку и сказала Родиону, что играть больше не может – жарко. Крохотная собаченция, метавшаяся между ними за воланом, тоже остановилась, встопорщила уши и вопросительно наклонила голову.
– Пить хочешь? – спросил Родион. – Сейчас принесу.
– Там квас есть! – прокричал Даня.
– Собаке квасу?!
– Почему собаке? Людям!..
– Да ну тебя.
Тонечка показалась на крыльце.
– Родька! – прокричала она. – Спроси дядю, где самовар! Нам бы его помыть!
– Дядю?
– Ах, господи, самовар.
– А он в доме!
– Самовар? – удивилась Тонечка.
– Дядя!
– Ах, господи.
Родион подхватил под мышки свою собаку, немного потряс, поцеловал в морду, спустил на траву, прямо к миске с водой.
Пёс Ямбург, который, кажется, никак не мог разобраться, что это за существо скачет по его участку, подошёл и тоже стал пить. У него была своя миска размером с небольшой тазик, но из этой, крохотной, он пил из принципа.
Герман тащил тяжеленный мангал, Родион бросился помогать, собачье недоразумение поскакало за ним.
– Пап, – сказал Родион, старательно пыхтя, – там Тоня самовар ищет.
– Сейчас достанем.
– «Течёт река неспешно по долине, – продекламировала Настя из гамака, – многооконный на пригорке дом, а мы живём как при Екатерине: молебны служим, урожая ждём». Данька, как ты думаешь, я смогу сыграть Катерину в «Грозе»?
– Ты можешь сыграть обезьяну на лиане.
– Эта собака ко мне не идёт, – пожаловалась Настя. – Только Родьку признаёт! Родька, поделись собакой, будь человеком!
– Да бери, пожалуйста, – пробормотал Родион ревниво. – Пользуйся.
Он знал совершенно точно, что попользоваться Буськой не удастся никому. Она и впрямь признавала только Родиона.
– Андрюш, хорош, – сказала Марина Тимофеевна мужу, – давайте с детьми складывайте дрова в поленницу. И тебе умыться нужно, ты весь мокрый.
– Так ведь жара, Маруся!.. Лето!..
– Я Светлане Павловне помогу, – Марина сунула мужу футболку. – Она на стол подаёт. И оденься, сгоришь сейчас весь!..
И поднялась на террасу.
Стол был уже почти накрыт – дачный сервиз с вишнями и сливами на тарелках сверкал, отражая солнце, серебряная крюшонница на специальном подносе была вся покрыта мелкой водяной пылью, как видно, её только что внесли с ледника.
Самое смешное, подумала Марина Тимофеевна, что в этом доме как раз есть настоящий ледник! Не просто холодильник, а именно ледник, где с зимы был запасён и уложен ровными плитами речной лёд!..
– Вы молодцом, – похвалил Кондрат.
– А вы… снайпер?
– Вам Саша всё расскажет.
– А Лена? Жива?
– Жива, жива. Передаёт вам привет.
Тонечка посмотрела на него:
– Вы всё знали, да? Где она прячется и от кого!
Кондрат вздохнул.
– Ну, конечно. Мы вместе придумали, как нам время потянуть. Её в музее спрятали, там Гриша служит, мой старый приятель. А меня на нары. Я сдуру Сашку не посвятил в наши планы, вот оно всё и завертелось…
– А мне директор музея сказал, что он вас терпеть не может, – не унималась Тонечка. – Вы Зосю увезли куда-то, а потом она умерла.
Герман и Кондрат поверх Тонечкиной головы посмотрели друг на друга.
– Это долгая история, – проговорил Герман, морщась. – Я тебе потом расскажу.
– Нет, – вдруг перебил Кондрат. – Нужно прямо сейчас, Сашка. Ты потом в подробностях, а сейчас только главное. Давай.
– Я не могу, – быстро сказал Герман.
– Брось ты.
По ангару ходили люди, перекликались, курили. Машины стучали двигателями. В распахнутые ворота тянуло сырым туманом.
Тонечка ничего не поняла.
– Саша, – она взяла мужа двумя руками за уши и повернула к себе его голову. – Что?.. Ведь хуже уже точно не будет!
Герман помедлил.
– Родион мой сын, – ответил он наконец. – Я и не знал. Восемнадцать лет назад у нас с Зосей был… роман. Я вернулся в отпуск на несколько дней, Кондрат остался в Сирии. И попросил меня съездить к его сестре. Я съездил и… получился Родион.
– Мы правда не знали, – подхватил Кондрат. – Мы здесь, в России, и не бывали почти. А она ничего не сказала и спряталась. Полячка, гордячка!.. Всю жизнь такая была. Я в прошлом году вернулся, стал её искать. И нашёл Родиона.
– Кондрат приехал ко мне в Москву, рассказал.
– Так вот зачем ему делали тест ДНК, – проговорила Тонечка.
Герман кивнул.
– Ты должен был всё мне рассказать, – сказала она грозно. – Сразу же! А не ждать год!
– Ну, вот не рассказал.
– Мужики! – издалека закричал Мишаков. – Мы тут закончим, поедем все ко мне! Я карасей в сметане сделаю! Карась, я считаю, такой же символ отечества, как и русская берёза!
Вся троица – Тонечка, Герман и Кондрат – молча сидела на топчане плечом к плечу.
– То есть, – продолжила Тонечка, – нам не нужно узнавать, есть ли художественное училище в Нижнем, потому что учиться Родион будет в Москве. И собака будет с нами! Он прямо помешался на этой собаке!
– Какое художественное училище? – спросил Кондрат.
– Какая собака? – спросил Герман.
– Эх вы, герои, особая разведгруппа! – усмехнулась Тонечка. – Таких простых вещей не знаете.
И обняла обоих за шеи.
– А я тебе говорил – расскажи, – сказал Кондрат. – А ты струсил.
– Поедем? – предложил Герман жене. – Там наши все на нервах.
И только тут она заплакала.
На лужайке играли в бадминтон, на террасе накрывали стол, возле сарая рубили дрова, из-под навеса тащили мангал.
И народу – не протолкнёшься.
Генерал Липницкий в подвёрнутых спортивных штанах и носовом платке, завязанном на четыре узла, на голове вогнал топор в колоду и скомандовал, чтоб Марина подала ему квасу – жарко.
– А что, у нас есть квас? – удивился Даня, который таскал дрова в дом.
– Полно, – не моргнув глазом, ответила Марина Тимофеевна, – я наварила, мы вчера на ледник отнесли.
– Тогда и мне, и мне квасу, – заныл Даня. – Что ж вы мне не сказали, что квас есть!
– Потому и не сказал, что ты его весь выдуешь, – парировал отец.
Настя бросила ракетку и сказала Родиону, что играть больше не может – жарко. Крохотная собаченция, метавшаяся между ними за воланом, тоже остановилась, встопорщила уши и вопросительно наклонила голову.
– Пить хочешь? – спросил Родион. – Сейчас принесу.
– Там квас есть! – прокричал Даня.
– Собаке квасу?!
– Почему собаке? Людям!..
– Да ну тебя.
Тонечка показалась на крыльце.
– Родька! – прокричала она. – Спроси дядю, где самовар! Нам бы его помыть!
– Дядю?
– Ах, господи, самовар.
– А он в доме!
– Самовар? – удивилась Тонечка.
– Дядя!
– Ах, господи.
Родион подхватил под мышки свою собаку, немного потряс, поцеловал в морду, спустил на траву, прямо к миске с водой.
Пёс Ямбург, который, кажется, никак не мог разобраться, что это за существо скачет по его участку, подошёл и тоже стал пить. У него была своя миска размером с небольшой тазик, но из этой, крохотной, он пил из принципа.
Герман тащил тяжеленный мангал, Родион бросился помогать, собачье недоразумение поскакало за ним.
– Пап, – сказал Родион, старательно пыхтя, – там Тоня самовар ищет.
– Сейчас достанем.
– «Течёт река неспешно по долине, – продекламировала Настя из гамака, – многооконный на пригорке дом, а мы живём как при Екатерине: молебны служим, урожая ждём». Данька, как ты думаешь, я смогу сыграть Катерину в «Грозе»?
– Ты можешь сыграть обезьяну на лиане.
– Эта собака ко мне не идёт, – пожаловалась Настя. – Только Родьку признаёт! Родька, поделись собакой, будь человеком!
– Да бери, пожалуйста, – пробормотал Родион ревниво. – Пользуйся.
Он знал совершенно точно, что попользоваться Буськой не удастся никому. Она и впрямь признавала только Родиона.
– Андрюш, хорош, – сказала Марина Тимофеевна мужу, – давайте с детьми складывайте дрова в поленницу. И тебе умыться нужно, ты весь мокрый.
– Так ведь жара, Маруся!.. Лето!..
– Я Светлане Павловне помогу, – Марина сунула мужу футболку. – Она на стол подаёт. И оденься, сгоришь сейчас весь!..
И поднялась на террасу.
Стол был уже почти накрыт – дачный сервиз с вишнями и сливами на тарелках сверкал, отражая солнце, серебряная крюшонница на специальном подносе была вся покрыта мелкой водяной пылью, как видно, её только что внесли с ледника.
Самое смешное, подумала Марина Тимофеевна, что в этом доме как раз есть настоящий ледник! Не просто холодильник, а именно ледник, где с зимы был запасён и уложен ровными плитами речной лёд!..