Пояс Ориона
Часть 45 из 62 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Саша! – позвала она и опять села.
Он выглянул из коридора.
– Саш, открой чемодан!
– Что достать?
Он распахнул крышку, и они оба уставились в чемоданное нутро с изумлением.
Все вещи были перевёрнуты, скомканы и засунуты кое-как.
Тонечка вскочила и подбежала.
– А я думаю, что не так! Все вещи висят не так! Вот эти висели на одной вешалке, а твои с той стороны! А сейчас… видишь?
– Вижу, – согласился Герман.
Он знал привычку жены раскладывать вещи трепетными кучками – сам он всегда швырял как попало, а она вечно сворачивала, развешивала, разглаживала!
«Саша, – объясняла она, – у меня никогда не было такой одежды! Я её люблю, что здесь смешного?»
С его точки зрения смешно было всё, он не представлял, как можно… любить собственную одежду!
Тонечка вынула из чемодана джинсы и свитера и свалила на кровать.
– Так, на первый взгляд ничего не пропало, – растерянно рассуждала она. – Саш, кому понадобилось рыться в наших вещах?
Герман открыл и закрыл пустой сейф – они им так и не воспользовались. Полазал по карманам – перчатки на месте, а больше ничего там и не было.
– Странно.
Зачем-то Тонечка заглянула под все подушки, а потом полезла под кровать.
– Что ты делаешь?
Она вылезла из-под кровати и села на ковре на пятки.
И призналась:
– Не знаю. Но у нас что-то искали, Саша. В чемодане открыты все молнии на карманах!.. Мы их никогда не открываем.
– Да, – согласился Герман. – Чушь какая-то.
– Мне не нравится эта чушь, Саша!
– Можно подумать, мне нравится, – вид у него был озабоченный и сердитый. – Нужно у парня посмотреть, там тоже рылись?
И, постучав, зашёл к Родиону.
Тонечка принялась складывать вещи.
Муж вернулся и сказал, что у Родиона в шкафах что-то искали – вещей у него нет, но запасные подушки и одеяла все перевёрнуты.
– Нас не было целый день, – Тонечка запустила руку в кудри. – И здесь без нас кто-то похозяйничал! А если б я Родиона не встретила на улице, он бы пришёл и застал тут кого-нибудь?!
– Посторонних в отель не пускают, – успокаивал Герман. – Камеры кругом. И на этаж без карточки не поднимешься, лифт не поедет.
– Что это значит?
– Что тут шуровал кто-то из персонала. У кого была карточка.
– Горничная?
– Кто угодно, Тоня.
Она сунула ему в руки стопку вещей:
– Помоги мне.
Они уложили вещи в чемодан и посмотрели друг на друга.
– Давай детей в Москву отправим, – предложила Тонечка. – Прямо завтра. Всех троих.
– Мы не можем, – проговорил Герман, подумав. – У Родиона нет документов, а наши не поедут никуда, ты их знаешь.
– Поедут, не поедут, какая разница! Мы заставим.
– Я завтра посмотрю запись с камер, – предложил Герман. – Кто у нас был и когда.
– Тебе не покажут.
Он отмахнулся.
– Ну, Мишакову покажут! Это всё легко решается.
Тонечка уселась на кровать и огляделась по сторонам.
– Мне теперь кажется, что в любую минуту к нам могут вломиться бандиты, урки и гопники авторитета Сутулого, – призналась она.
Он сказал хмуро:
– Я выставлю их вон.
– Саша, – Тонечка потёрла лицо. – Что можно искать в наших вещах? Деньги? Но это вполне респектабельное место, вряд ли тут воруют у постояльцев! В сейфе мы ничего не держим. Серёжки, – она потрогала уши, – на месте. Кольца, – она посмотрела на руки, – тоже на месте.
Герман, которого обыск в номере встревожил гораздо сильнее, чем он хотел показать своей неугомонной жене, неожиданно привлёк её к себе и поцеловал в губы.
– Тоня, – прошептал он проникновенно. – Ты самая лучшая женщина на свете!..
– Почему? – тут же спросила она. Требовалось продолжение признаний.
Но ничего не вышло!..
– По всему, – ответил он. – Давай спать, а?..
Тонечка долго не могла уснуть, ей слышались шорохи, звуки, мерещились тени и казалось, что кто-то скребётся в дверь.
Муж спал, закинув локоть за голову, и храпел. Она его даже не переворачивала.
…Завтра она позвонит Сергею Степанову из ФСБ и расскажет, что у неё в номере кто-то рылся. Детей отправит в город – в Нижнем Новгороде полно разнообразных занятий – и запретит являться в гостиницу, пока не вернутся взрослые.
…А если искали Пояс Ориона?.. Стало быть, тот, кто искал, уверен, что он может быть здесь? То есть у её мужа?! Как это проверить?..
И если Пояс на самом деле у него, значит, они все в опасности – и она, и дети! В самой настоящей опасности, не придуманной, не сценарной! И тут уже неважно, что она, Тонечка, лишилась «надежды и опоры».
Важно, что по её вине дети могут лишиться… жизни.
Ей стало так страшно, что она вскочила, бросилась в ванную и стала жадно пить тепловатую воду из-под крана.
Тут на неё навалилось всё сразу: Лена Пантелеева скорее всего убита. Кондрат украл Пояс Ориона, и Герман знает об этом. Они где-то его прячут. Сокровище ищут все кому не лень – служба безопасности и неведомые бандиты. Мишаков тоже что-то знает, поэтому и не стал ни о чём спрашивать Кондрата в Тонечкином присутствии, а тот придумал неведомого адвоката, чтобы ни о чём не рассказывать!..
Она посмотрела на себя в зеркало и не увидела отражения.
…У Родиона нет паспорта, следовательно, билет на поезд не купить. Нужно позвонить матери и генералу, они приедут и заберут его на машине, а в Москве с документами что-нибудь придумается. Или попросить Степанова посодействовать, наверняка всесильная служба безопасности знает, как можно отправить человека без документов!..
Тонечка ещё немного попила.
…Что же делать? Что теперь делать?..
Она вернулась в комнату, осторожно пристроилась на край широченной кровати и подумала горестно: как жизнь была хороша ещё десять дней назад! Как проста и прекрасна! В ней не было тайн и загадок – только те, которые она придумывала сама.
Муж длинно всхрапнул и перевернулся на живот.
В эту минуту Тонечка его ненавидела.
Сергей Степанов, нужно отдать ему должное, явился по первому зову. Тонечка позвонила и назначила ему встречу в арсенале, где была выставка какого-то модернового итальянского художника.
С утра она фальшивым голосом сообщила Герману, что у неё дела на местном телевидении – она будет принимать участие в программе, она обещала. Если он и удивился, то виду не подал. Тонечка накормила Родиона завтраком, предупредила администратора, чтобы в её отсутствие в номер не пускали никого из детей. Они зашли за Настей и Даней в «дом причта», и она проводила их почти до набережной, до дома Рукавишникова, выдала «содержание», чтобы они до вечера не умерли с голоду.
И помчалась в кремль.
Степанов уже был на месте. Едва влетев в зал, она заметила его возле какой-то мудрёной инсталляции.
– У вас встревоженный вид, – заметил он, когда она подошла к нему. – Что случилось?
Тонечка перевела дыхание.
Он выглянул из коридора.
– Саш, открой чемодан!
– Что достать?
Он распахнул крышку, и они оба уставились в чемоданное нутро с изумлением.
Все вещи были перевёрнуты, скомканы и засунуты кое-как.
Тонечка вскочила и подбежала.
– А я думаю, что не так! Все вещи висят не так! Вот эти висели на одной вешалке, а твои с той стороны! А сейчас… видишь?
– Вижу, – согласился Герман.
Он знал привычку жены раскладывать вещи трепетными кучками – сам он всегда швырял как попало, а она вечно сворачивала, развешивала, разглаживала!
«Саша, – объясняла она, – у меня никогда не было такой одежды! Я её люблю, что здесь смешного?»
С его точки зрения смешно было всё, он не представлял, как можно… любить собственную одежду!
Тонечка вынула из чемодана джинсы и свитера и свалила на кровать.
– Так, на первый взгляд ничего не пропало, – растерянно рассуждала она. – Саш, кому понадобилось рыться в наших вещах?
Герман открыл и закрыл пустой сейф – они им так и не воспользовались. Полазал по карманам – перчатки на месте, а больше ничего там и не было.
– Странно.
Зачем-то Тонечка заглянула под все подушки, а потом полезла под кровать.
– Что ты делаешь?
Она вылезла из-под кровати и села на ковре на пятки.
И призналась:
– Не знаю. Но у нас что-то искали, Саша. В чемодане открыты все молнии на карманах!.. Мы их никогда не открываем.
– Да, – согласился Герман. – Чушь какая-то.
– Мне не нравится эта чушь, Саша!
– Можно подумать, мне нравится, – вид у него был озабоченный и сердитый. – Нужно у парня посмотреть, там тоже рылись?
И, постучав, зашёл к Родиону.
Тонечка принялась складывать вещи.
Муж вернулся и сказал, что у Родиона в шкафах что-то искали – вещей у него нет, но запасные подушки и одеяла все перевёрнуты.
– Нас не было целый день, – Тонечка запустила руку в кудри. – И здесь без нас кто-то похозяйничал! А если б я Родиона не встретила на улице, он бы пришёл и застал тут кого-нибудь?!
– Посторонних в отель не пускают, – успокаивал Герман. – Камеры кругом. И на этаж без карточки не поднимешься, лифт не поедет.
– Что это значит?
– Что тут шуровал кто-то из персонала. У кого была карточка.
– Горничная?
– Кто угодно, Тоня.
Она сунула ему в руки стопку вещей:
– Помоги мне.
Они уложили вещи в чемодан и посмотрели друг на друга.
– Давай детей в Москву отправим, – предложила Тонечка. – Прямо завтра. Всех троих.
– Мы не можем, – проговорил Герман, подумав. – У Родиона нет документов, а наши не поедут никуда, ты их знаешь.
– Поедут, не поедут, какая разница! Мы заставим.
– Я завтра посмотрю запись с камер, – предложил Герман. – Кто у нас был и когда.
– Тебе не покажут.
Он отмахнулся.
– Ну, Мишакову покажут! Это всё легко решается.
Тонечка уселась на кровать и огляделась по сторонам.
– Мне теперь кажется, что в любую минуту к нам могут вломиться бандиты, урки и гопники авторитета Сутулого, – призналась она.
Он сказал хмуро:
– Я выставлю их вон.
– Саша, – Тонечка потёрла лицо. – Что можно искать в наших вещах? Деньги? Но это вполне респектабельное место, вряд ли тут воруют у постояльцев! В сейфе мы ничего не держим. Серёжки, – она потрогала уши, – на месте. Кольца, – она посмотрела на руки, – тоже на месте.
Герман, которого обыск в номере встревожил гораздо сильнее, чем он хотел показать своей неугомонной жене, неожиданно привлёк её к себе и поцеловал в губы.
– Тоня, – прошептал он проникновенно. – Ты самая лучшая женщина на свете!..
– Почему? – тут же спросила она. Требовалось продолжение признаний.
Но ничего не вышло!..
– По всему, – ответил он. – Давай спать, а?..
Тонечка долго не могла уснуть, ей слышались шорохи, звуки, мерещились тени и казалось, что кто-то скребётся в дверь.
Муж спал, закинув локоть за голову, и храпел. Она его даже не переворачивала.
…Завтра она позвонит Сергею Степанову из ФСБ и расскажет, что у неё в номере кто-то рылся. Детей отправит в город – в Нижнем Новгороде полно разнообразных занятий – и запретит являться в гостиницу, пока не вернутся взрослые.
…А если искали Пояс Ориона?.. Стало быть, тот, кто искал, уверен, что он может быть здесь? То есть у её мужа?! Как это проверить?..
И если Пояс на самом деле у него, значит, они все в опасности – и она, и дети! В самой настоящей опасности, не придуманной, не сценарной! И тут уже неважно, что она, Тонечка, лишилась «надежды и опоры».
Важно, что по её вине дети могут лишиться… жизни.
Ей стало так страшно, что она вскочила, бросилась в ванную и стала жадно пить тепловатую воду из-под крана.
Тут на неё навалилось всё сразу: Лена Пантелеева скорее всего убита. Кондрат украл Пояс Ориона, и Герман знает об этом. Они где-то его прячут. Сокровище ищут все кому не лень – служба безопасности и неведомые бандиты. Мишаков тоже что-то знает, поэтому и не стал ни о чём спрашивать Кондрата в Тонечкином присутствии, а тот придумал неведомого адвоката, чтобы ни о чём не рассказывать!..
Она посмотрела на себя в зеркало и не увидела отражения.
…У Родиона нет паспорта, следовательно, билет на поезд не купить. Нужно позвонить матери и генералу, они приедут и заберут его на машине, а в Москве с документами что-нибудь придумается. Или попросить Степанова посодействовать, наверняка всесильная служба безопасности знает, как можно отправить человека без документов!..
Тонечка ещё немного попила.
…Что же делать? Что теперь делать?..
Она вернулась в комнату, осторожно пристроилась на край широченной кровати и подумала горестно: как жизнь была хороша ещё десять дней назад! Как проста и прекрасна! В ней не было тайн и загадок – только те, которые она придумывала сама.
Муж длинно всхрапнул и перевернулся на живот.
В эту минуту Тонечка его ненавидела.
Сергей Степанов, нужно отдать ему должное, явился по первому зову. Тонечка позвонила и назначила ему встречу в арсенале, где была выставка какого-то модернового итальянского художника.
С утра она фальшивым голосом сообщила Герману, что у неё дела на местном телевидении – она будет принимать участие в программе, она обещала. Если он и удивился, то виду не подал. Тонечка накормила Родиона завтраком, предупредила администратора, чтобы в её отсутствие в номер не пускали никого из детей. Они зашли за Настей и Даней в «дом причта», и она проводила их почти до набережной, до дома Рукавишникова, выдала «содержание», чтобы они до вечера не умерли с голоду.
И помчалась в кремль.
Степанов уже был на месте. Едва влетев в зал, она заметила его возле какой-то мудрёной инсталляции.
– У вас встревоженный вид, – заметил он, когда она подошла к нему. – Что случилось?
Тонечка перевела дыхание.