Поиграем

Квентин изогнул бровь, глядя на своего друга, а затем улыбнулся мне:

— В следующей сцене сыграй Виолу чуть менее уязвимой.

Кипя от злости, я только и смогла кивнуть. Совершенно не в силах смотреть на Эйдана, я повернулась к Эдди. Он сочувственно мне улыбнулся, и мы покинули сцену вместе. Актеры, играющие Марию, сэра Тоби и сэра Эндрю, вышли на сцену.

Спустившись в зал, я не обращая внимания на Эйдана, прошла по проходу, чтобы быть подальше от него, и Аманда улыбнулась мне самодовольной улыбкой со своего места рядом с Хэмишем.

— Ты станешь лучше с практикой, — заметила она.

Я вернула ей улыбку, а затем плюхнулась на сиденье в последнем ряду.

Однако немного позже Квентин снова позвал меня на сцену с Уиллом и Джеком. После критики Эйдана, — что-то он ее больше никому не раздавал, — я была на грани, но боролась с этим чувством, потому что не хотела, чтобы это сказалось на моей игре.

Мы проиграли половину сцены, когда Квентин остановил нас. Страх охватил меня, когда я посмотрела на него сверху вниз. Но замечание высказал Эйдан:

— Ты делаешь это снова. Опять испуганный взгляд, пока говорит он, — Эйдан указал на Джека.

Во мне вспыхнул гнев.

— Я должна в итоге влюбиться в него, — возразила ему.

— Но при этом ты маскируешься под мужчину. Ты хороша в обмане — выпалил он, и я не могла пропустить гнев в его тоне. Мы говорим о спектакле? — На данный момент в пьесе, ты должна контролировать свои чувства к этому мужчине.

Потрясенная его словами, я не стала спорить. Вся атмосфера в зале изменилась, будто все остальные услышали в его словах скрытую ярость и смутились.

Так же, как была смущена и я.

Какого черта Эйдан злился на меня?

Пытаясь стряхнуть эти мысли, я вернулась в образ и попыталась обуздать уязвимость. Джек был невероятно очарователен в роли Орсино, его игра сочетала в себе должное количество чувственной мужественности и глупой любовной комедии.

Когда он закончил свою последнюю реплику, я поклонилась ему.

— Ее сосватать вам, я постараюсь. — И пошла, как будто покидая сцену, но в конце остановилась и повернулась к зрителям. Бросила в зал мучительный взгляд и сжала ладони в кулаки. — Но как же быть со мной? Сват сам хотел бы стать его женой.

— Опять! — выкрикнул Эйдан.

Я удивленно уставилась на него, и даже Квентин был в растерянности. Эйдан поймал взгляд своего друга:

— Я не могу почувствовать атмосферу, пока все актеры не играют как нужно.

— Что, по-твоему, здесь не так? — К моему удивлению, Эйдан явно потешал Квентина.

— Теперь она не дает достаточно эмоций. Мне нужны эмоции, чтобы писать музыку. — Он презрительно усмехнулся. — Этой нужно больше практики, чем другим.

Этой? Этой!

Квентин нахмурился.

— Это первая репетиция. Нора, у тебя все получится.

Я кивнула, благодаря за его доброту, но щеки вспыхнули от унижения и обидной критики Эйдана. Когда я спустилась в зал, услышала, как меня спешно догонял Джек. Он обнял меня за плечи и прижал к себе. На этот раз он не улыбался и на самом деле выглядел раздраженным несправедливостью в мою сторону.

— Ты молодец.

— Спасибо. Но для других, очевидно нет.

— Что, черт возьми, он понимает? — прошептал Джек. — Он просто какой-то самодовольный музыкальный продюсер.

В которого я была влюблена, пока он не бросил меня.

Для него, видимо, этого ущерба не достаточно.

В ярости я остановила взгляд на Эйдане. Джек шел со мной, рукой все еще обнимая меня за талию. Эйдан сердито смотрел на меня с такой язвительностью, что все мои мышцы напряглись, готовясь к схватке.

В шоке, я даже не могла вспомнить, как села на место рядом с Джеком. Я не смогла отвести глаз от Эйдана, даже когда он отвел свой огненный взгляд от меня, и вернул внимание на сцену. Но я знала. Его тело оцепенело от напряжения и гнева, и я была в тупике.

То, как Эйдан отнесся ко мне, преднамеренно унижая, было настолько не в его характере. Как будто я столкнулась с совершенно другим человеком. Незнакомец, как он себя и вел. Единственный раз в прошлом, когда Эйдан был действительно зол на меня, это когда я резко ушла с ланча, после того как он рассказал о смерти своей сестры.

Тогда он тоже отнесся ко мне с отчужденностью.

С холодным гневом.

Рассматривая произошедшее рационально, могу предположить, что Эйдан, которого я знала, так разозлился бы на меня, если бы думал, что я ввела его в заблуждение.


Холодный пот выступил на моем теле.

«Вчера, после того как ты уехала, Эйдан вдруг начал готовиться к отъезду. Чтобы быть рядом с Сильви он решил устроиться на работу в Лос-Анджелесе, и уехал рано утром».

Я поверила словам женщины, которой абсолютно не доверяла, а не мужчине, которому доверяла больше, чем кому-либо.

Что если Эйдан не уехал? Что если Лэйна как-то организовала эту ложь?

Нет.

Это было слишком нелепо, правда?

Но тогда почему Эйдан так зол на меня? Такая ярость могла возникнуть, если бы я бросила его на следующий день после того как у него забрали Сильви. Правильно?

Все же... Эйдан написал мне.

Сообщение пришло с телефона Эйдана, верно?

Я пыталась соединить все кусочки воедино, репетиция отошла на задний план и я вернулась в то время — полтора года назад. Я уехала тем же вечером. Мой телефон не работал в США, поэтому я оставила его, и когда вернулась через несколько месяцев, купила новый номер. Старая сим-карта не работала, и я просто ее выбросила.

Что, если Эйдан попытался связаться со мной, а я не знала.

Но он знал, где я жила. Он знал, где работает Сеона, потому что я говорила ему. Разве он не пошел бы к Сеоне, если бы не смог связаться со мной?

И все же, что насчет его сообщения? Если не он написал мне, и это была Лэйна, то почему Эйдан не знал об этом?

Ничего не сходилось.

Что-то было не так.

Я посмотрела на Эйдана, во мне нарастал страх. И я поняла, что больше боюсь обнаружить, что все это было огромным недоразумением, преднамеренной манипуляцией со стороны его ревнивой подруги, чем столкнуться с равнодушным холодным Эйданом.

Эйдан, которого я любила, пугал меня больше.

Потому что я, наконец, оказалась в хорошем внутреннем состоянии, и была далеко не готова встретиться с такими неустойчивыми эмоциями, которые Эйдан Леннокс вызывал во мне.





Глава 25




Звук женского смеха вывел меня из задумчивости, и я взглянула на группу восемнадцатилетних первокурсниц, хихикающих под деревом. Как и я, они решили максимально насладиться прекрасным весенним днем и сидели на поляне позади главного кампуса.

Я была одна. Как обычно.

Дело не в том, что мои однокурсники не проявляли ко мне дружелюбия. Проявляли. Из-за моего роста, некоторые даже приняли меня за свою одногодку, удивляясь когда говорила им что мне двадцать четыре. Шесть лет не казались таким уж огромным сроком, но разница между восемнадцатью и двадцатью четырьмя годами была огромной, особенно для такой как я, которая побывала замужем, овдовела, потеряла ребенка и мужчину, которых любила.

Словно вызывая призрак, мимо студентов пронеслась маленькая белокурая девчонка, оглядываясь назад, и радостно смеясь. Женщина, наверно ее мать, спешила следом. Девочка была намного младше, чем Сильвия, когда я в последний раз ее видела.

Боже, Сильви.

Я не часто позволяла себе думать о ней, потому что все, что с ней было связано — это тоска и беспокойство. Сейчас ей должно быть двенадцать. Была ли она счастлива? Заботился ли о ней Кэл?

Посмотрев за поляну на улицу, я почувствовала внезапное желание поехать в больницу. Я не посещала ее с тех пор как вернулась в Эдинбург. Там было слишком много призраков прошлого. Но тут я обнаружила, что упаковываю свои книги в сумку на плече и встаю на ноги. Я вышла из парка, пересекла улицу и пошла вверх.

Возможно, возвращение Эйдана в мою жизнь, подтолкнуло меня к больнице. Я не знала, что хотела найти, когда направлялась к зданию из красного кирпича. До того, как Эйдан вернулся, я чувствовала себя совершенно уверенной в себе и в своей жизни, а теперь ощущала, что снова плаваю без привязи. Полностью потерянная.

Грубое поведение Эйдана на репетициях тому способствовало.

Прошло уже две репетиции с ним, и каждый раз Эйдан что-то находил в моем исполнении для критики. Я хотела верить, что Квентина тоже достало такое отношение, как и меня. Джека, например, определенно.

Завтра снова репетиция, и мне придется его терпеть. Мне очень хотелось, чтобы Квентин наконец объявил, что Эйдан больше не будет приходить в театр.

Я прошла через входную дверь больницы, и знакомый запах принес с собой волну воспоминаний.

Как бежит Сильвия, чтобы обнять меня. Ухмыляется мне с полным ртом макарон с сыром. Дети смеются, когда я брожу по комнате, как злодей граф Олаф в «Лемони Сникет: 33 несчастья». Эйдан и я лицом к лицу, когда мы растянулись на коврике игры «Твистер», как его сексуальная улыбка заставила мое сердце подпрыгнуть в груди.

Я обхватила живот руками, будто боялась, что мои внутренности сейчас выпадут. Почему я пришла сюда? Это было глупо.

— Глупо, глупо, глупо, — пробормотала я, разворачиваясь.