Похитители снов

Кавински щелкнул пальцами. Взмыл еще один фейерверк, прочертив сияющую линию между двумя тварями. Он ядовитым цветком распустился над ними.

Ночной кошмар врезался в огненного дракона. Оба рухнули наземь и вкатились в толпу. Теперь послышались крики – люди разбегались с пути. Два чудовища перевалились через машину. Взлетели в воздух. Снова упали.

– Ронан! – послышался пронзительный крик Блу.

Она заглянула в очердной «Мицубиси» – Мэтью не было и там. Толпа рассыпалась. Где-то завыла сирена. Было столько огня… Как будто дракон Кавински постепенно переделывал мир по своему образу и подобию. Большая часть прожекторов отключилась, но гоночное поле сияло ярче прежнего. Каждая машина превратилась в факел.

Огненный дракон устремился к Ганси и Блу.

Ронану даже не пришлось кричать. Его зверь и так знал, что делать. Ночная тварь хотела того же, чего и Ронан.

«Спаси их».

Ночной ужас оплел крылья дракона. Противники проплыли мимо Ганси и Блу, едва разминувшись с ними.

Ганси крикнул:

– Сделай что-нибудь!

Ронан мог убить Кавински. Тогда остановился бы и дракон. Но одно дело – сознавать это. И совсем другое – смотреть на Кавински, который стоял, вытянув руки над головой, с горящими глазами, и думать: «Я могу его убить».

А главное, это была неправда.

Ронан не мог его убить.

– Так, – рыкнул он, схватив Кавински за руку. – Хватит. Где мой брат? Всё, я сказал. Где он?

Кавински указал свободной рукой на «Мицубиси» рядом.

– Да забирай! Ты ничего не понял, чувак. Я хотел именно ЭТОГО…

И указал на борющихся чудовищ.

Выпустив его, Ронан побежал к машине. Он распахнул заднюю дверцу. В салоне было пусто.

– Его тут нет!

– БУМ! – прокричал Кавински.

Взорвалась еще одна машина. Роскошные языки пламени стелились над землей, вырываясь из салона, как грозовые облака. Ронан захлопнул дверцу, и Кавински спустился на капот. Он дрожал от восторга.

Прижав одну руку к впалой груди, другой он достал из заднего кармана солнечные очки в белой оправе. Кавински надел их, скрыв глаза. В стеклах отражался ад вокруг.

На противоположном конце поля огненный дракон вновь издал ужасный крик. Он освободился от ночного кошмара.

И устремился к ним.

И внезапно до Ронана дошло. Он понял, что горели все машины, кроме одной. Дракон уничтожил иллюзии, созданные Кавински. И теперь он летел к ним – воплощенная ярость разрушения. За ним несся ночной кошмар, менее изящный, похожий на клочок пепла, подхваченный ядерным ветром.

Сквозь окружающий хаос едва пробивался какой-то стук.

Мэтью был в багажнике.

Ронан обежал машину – нет, нет, не так, открывается изнутри. Он бросил взгляд на дракона. Тот мчался прямо к ним, целеустремленный и злобный.

Распахнув дверцу, Ронан открыл багажник, выскочил, снова обежал вокруг машины и увидел, как Мэтью ногами выбил крышку. Выкатившись наружу, младший брат пьяно пошатнулся и ухватился за капот.

Ронан чуял запах угля и серы.

Он бросился к брату. Оттащил его от машины. И крикнул Кавински:

– Слезай!

Но тот не отводил взгляда от двух чудовищ. Он сказал:

– Мир – это ночной кошмар.

Ужас зашевелился в душе Ронана. Точно такое же ощущение возникло у него на вечеринке, когда он понял, что Кавински собирается взорвать «Мицубиси».

Вокруг, поднятая драконьими крыльями, закружилась пыль.

Ронан в ярости заорал:


– Слезай, сука!

Кавински не отвечал.

А потом раздался «вух!», который он слышал во сне – мощный удар крыльев по воздуху.

Это было – как взрыв, выжигающий весь кислород в помещении.

Ронан обхватил Мэтью руками и нагнулся.

Через секунду огненный дракон врезался в Кавински. Сквозь него, вокруг него, окружив пламенем. Кавински упал. Не так, как падает человек от удара, а так, как будто он принял зеленую таблетку. Он рухнул на колени, затем мешком свалился с машины.

В нескольких шагах от него безжизненно упал наземь дракон.

Non mortem, somni fratrem.

На другой стороне поля один из «Мицубиси», еще дымящийся, с грохотом врезался в стенку. Ронан, даже не видя водителя, мог сказать, что это был Прокопенко. Спящий.

Значит, Кавински умер.

Но он умирал с тех пор, как Ронан с ним познакомился. Они оба умирали.

«Смерть – скучный побочный эффект».

Солнечные очки в белой оправе лежали на земле возле ног Ронана. Он не стал поднимать их. Он крепко прижал к себе Мэтью, пока не желая его отпускать. Мысленно Ронан перебирал эти сцены – брат, выкарабкивающийся из багажника, огонь, охвативший машину, падающий Кавински…

Он столько раз видел во сне, как с ним происходит что-то ужасное.

Над головой захлопал крыльями кошмар-альбинос. Мэтью и Ронан взглянули на него.

Тк-тк-тк.

Оба клюва щелкали. Это была жуткая тварь, совершенно невообразимая, но Ронану надоело бояться. Страха больше не осталось.

Мэтью, содрогнувшись, уткнулся лицом в плечо старшего брата, беззащитный, как ребенок. Он прошептал, едва выговаривая слова:

– Что это?

Ночной кошмар даже не подумал проверить, цел ли он. Он взглянул на своего создателя – и взмыл вверх, перевернувшись несколько раз на лету. Он устремился в ночь, неведомо куда.

– Всё хорошо, – сказал Ронан.

Мэтью поверил ему. А почему бы и нет? Ронан никогда не лгал. Он посмотрел поверх головы брата на Ганси и Блу, которые бежали к нему. Сирены завывали где-то рядом, красные и синие огни мигали в облаке пыле, напоминая стробоскоп в ночном клубе. Ронан до чертиков обрадовался, увидев рядом Ганси и Блу. Почему-то – хотя они приехали сюда вместе – ему казалось, что он очень долго был один, и вот наконец одиночество кончилось.

– Эта штука… один из папиных секретов? – шепотом спросил Мэтью.

– Ты сам увидишь, – ответил Ронан. – Потому что я расскажу тебе всё.





63




Серый Человек не мог придумать, как избавиться от охотников за сокровищами, не столкнувшись с братом.

Но это было немыслимо.

Серый Человек вспомнил карту, которую вытащила ему Мора. Десятка мечей. Максимум плохого. Он думал, что это значило покинуть Генриетту; но на самом деле, хотя уезжать ему и правда страшно не хотелось, это было еще не самое плохое, что могло случиться.

Худшим всегда был брат.

«Тебе придется быть храбрым», – сказала Мора.

«Я всегда храбрый».

«Еще храбрее».

Брат так долго преследовал его. Мучил, дразнил, находясь за сто миль, даже когда Серый Человек учился, тренировался, становился опаснее и опаснее. Он позволил брату лишить себя всего.

И что же в самом деле мешало ему столкнуться с братом теперь? Страх? Неужели брат был смертоноснее, чем Серый Человек? Неужели он правда мог отнять у него что-то еще?