Похитители снов

И это прозвучало так, словно он хотел сказать: «Проснись».



Когда в доме наступила тишина, Блу легла и натянула одеяло на лицо. Спать не хотелось. Из головы не выходили безжизненное лицо Адама, Ронан, доставший «Камаро» из ниоткуда и дыхание Ганси у нее на щеке.

Затем мозг уцепился за воспоминание о мяте и превратил его в воспоминание о Ганси – такое, которое принадлежало ей одной: самый первый раз, когда они увиделись. Не в «Нино», когда он от имени Адама пригласил ее на свидание, а в ту ночь на церковном дворе, когда мимо нее шли духи мертвых. Один год… максимум, которым они располагали. Все эти люди должны были умереть к следующему Дню святого Марка.

Блу впервые в жизни увидела дух – юношу в школьном свитере, с забрызганными дождем плечами.

«Как тебя зовут?»

«Ганси».

Она не могла об этом забыть.

Внизу вдруг сердито зазвучал голос Каллы:

– Я к черту сломаю эту штуку сама, если снова увижу, что ты ею пользуешься!

– Тиранка! – выпалила Мора в ответ.

Голос Персефоны что-то дружелюбно заворковал – слишком тихо, чтобы расслышать.

Блу плотно закрыла глаза. Она снова видела дух Ганси, одной рукой ухватившийся за землю. Она чувствовала его дыхание. Он касался ее спины…

Сон не приходил.

Неопределенное время спустя Мора легонько постучала пальцами по открытой двери.

– Ты спишь?

– Как всегда, – ответила Блу.

Мора забралась на узкую кровать. Она тянула подушку, пока Блу не сдвинула голову на несколько сантиметров. Затем Мора устроилась рядом. Мать и дочь лежали, как ложки в ящике шкафа. Блу снова закрыла глаза, вдыхая легкий аромат гвоздики, исходивший от Моры, и слабеющий запах мяты.

Через несколько минут Мора спросила:

– Ты плачешь?

– Немножко.

– Почему?

– Так, вообще грустно.

– Тебе грустно? Что-то случилось?

– Еще нет.

– Ох, Блу.

Мать обняла ее и подышала в волосы на затылке. Блу вспомнила слова Ганси – что она богата любовью. И подумала про Адама, который по-прежнему лежал на кушетке внизу. Если некому обнять его, когда ему грустно, наверное, не стоит удивляться, что он идет на поводу у своего гнева…

Блу спросила:

– А ты плачешь?

– Немножко, – ответила мать и всхлипнула – сопливо и неизящно.

– Почему?

– Так, вообще грустно.

– Тебе грустно? Что-то случилось?

– Пока нет. Давно.

– Так не бывает, – заметила Блу.

Мора вновь шмыгнула носом.

– Бывает.


Блу вытерла глаза наволочкой.

– Наши слезы – это еще не мы.

Мать вытерла глаза ночнушкой Блу.

– Ты права. А что такое мы?

– Наши действия.

Мора тихонько рассмеялась.

«Как это ужасно, – подумала Блу, вновь вспомнив про Адама, – не иметь матери, которая тебя любит».

– Да, – согласилась Мора. – Ты очень мудрая, Блу.



На другом конце Генриетты Серый Человек взял мобильник. Ему звонил Гринмантл.

Без какого-либо вступления он сказал:

– Дин Аллен.

Серый Человек, держа в одной руке телефон, а в другой книгу, отозвался не сразу. Затем он положил потрепанное издание англосаксонских загадок на стол корешком кверху. Вдалеке болтал телевизор. Один шпион встретил другого на мосту. Они обменивались заложниками. Им велели поторапливаться. Они не торопились.

Серому Человеку понадобилось неожиданно много времени, чтобы ухватить смысл слов Гринмантла. А потом, когда до него дошло, потребовалась еще более долгая пауза, чтобы понять, почему Гринмантл это сказал.

– Правильно, – произнес Гринмантл. – Тайны нет. Было не так трудно выяснить, кто вы. Оказывается, англосаксонская поэзия – очень маленькая область знаний. Даже студенты, пишущие дипломную работу, ее избегают. А вы знаете, как хорошо я общаюсь со студентами.

Серый Человек уже очень давно не назывался Дином Алленом. Отказаться от собственной личности было труднее, чем можно предположить, но Серый Человек, в отличие от большинства, обладал незаурядным терпением. Обычно люди меняли одну личность на другую, но Серый Человек хотел быть никем. Нигде.

Он коснулся потрепанного корешка книги.



ic eom wraetlic with pn gewin sceapen



Гринмантл добавил:

– Мне нужен Грейуорен.

(«Я – прекрасная вещь, созданная для сражений».)

– У меня его нет.

– Конечно, Дин, конечно.

– Не называйте меня так.



nelle ic unbunden aenigum hyran

nymþe searosæled



– Почему? Это ведь ваше имя, если не ошибаюсь?

(«Развязанным я никому не повинуюсь; но если опытной рукой связать меня…»)

Серый Человек молчал.

– Значит, вы не собираетесь менять свою версию, Дин? – спросил Гринмантл. – Но тем не менее продолжаете отвечать на мои звонки. Иными словами, вам известно, где находится та вещь, но у вас ее пока нет.

Серый Человек так давно похоронил это имя. Дина Аллена больше не существовало. От него отказались не без причины.

– Вот что я вам скажу, – продолжал Гринмантл. – Слушайте. К Четвертому июля вы достанете Грейуорена, позвоните мне и назовете номер обратного рейса. Иначе я сообщу вашему брату, где вы.

«Не дергайся, Дин».

Логика ускользала от Серого Человека. Очень тихо он произнес: