Похитители снов

– ДА!

Калла достала из кармана ключи от машины.

– Правильно. Так и надо. Вот, держи ключи. Сядешь за руль. Тебе нужно практиковаться.

И больше ничего Блу из нее не вытянула. Они попрощались с Майком («Не гоняй на этом колесе слишком быстро!»), засунули велосипед Блу в багажник и довольно медленно покатили домой. Когда Блу попыталась припарковаться перед домом, не ударив маленькую трехцветную машину, стоявшую у тротуара, Калла пощелкала языком.

– Что ж, – сказала она, – неприятности сегодня выглядят мило.

На крыльце ждал Адам Пэрриш.





49




Адам неловко сел на край кровати. Казалось странным, что он так легко получил доступ в спальню девушки. Если знать Блу, комната не удивляла – парусиновые силуэты деревьев, приклеенные к стенам, листья, свисавшие гирляндами с вентилятора, нарисованная птица, у которой из клюва вылетала надпись: «ВСЕМ ЧЕРВЕЙ!», полка, где грудой лежали пуговицы и примерно девять разных пар ножниц… Блу принялась смущенно подклеивать скотчем поникшую ветку одного из деревьев.

«Нет времени, нет времени».

Адам на мгновение закрыл глаза. Он ждал, когда Блу перестанет возиться с деревьями, чтобы они могли поговорить. Она всё хлопотала. А он чувствовал, как в нем вскипает пульс.

Адам встал. Он больше не мог сидеть.

Блу резко остановилась. Она с выжидающим видом прислонилась к стене.

Адам собирался начать разговор с убедительного объяснения, отчего консервативный подход Ганси ошибочен, но сказал он другое:

– Я хочу знать, почему ты отказываешься со мной целоваться, и на сей раз я не желаю слышать ложь.

Настала тишина. Вращающийся вентилятор в углу обдувал их обоих. Кончики ветвей трепетали. Листья кружились.

Блу спросила:

– Ты за этим и приехал?

Она злилась. Адам обрадовался. Было гораздо хуже злиться одному.

Он не ответил, и девушка продолжала, еще более сердитым тоном:

– Это первое, о чем ты хочешь поговорить после возвращения из Вашингтона?

– Какая разница, откуда я вернулся?

– Потому что будь я Ронаном или Ноем, мы бы поговорили… о том, как прошла вечеринка. О том, куда ты исчез и что теперь будешь делать… ну, я не знаю – о чем-то настоящем! А не о том, можно или нельзя тебе поцеловать меня!

Адам подумал, что это самый бессмысленный ответ. И она так и не ответила на его вопрос.

– Ронан и Ной – не мои девушки.

– Девушки! – повторила Блу, и Адам ощутил непонятный трепет, услышав из ее уст это слово. – Значит, я тебе не друг?

– Я считал нас друзьями!

– Да? Друзья разговаривают. Ты уходишь пешком в Пентагон, а я узнаю об этом от Ганси! Твой отец придурок, а я узнаю об этом от Ганси! Ной знает всё. Ронан знает всё.

– Нет, не всё. Они знают только то, чему были свидетелями. Ганси в курсе, потому что мы ездили вместе.

– Ну а почему я – нет?

– А тебе с какой стати?

– Потому что ты мог бы меня пригласить, – ответила Блу.

Мир качнулся. Адам моргнул, и всё встало на свои места.

– Что тебе там делать?

– Да, конечно. Никаких девушек в политике. Им ведь это неинтересно. Избирательные права? Да ладно! Где мой фартук? Наверное, я лучше пойду на кухню. Моя скалка…


– Я не знал, что ты…

– В том-то и дело! До тебя не доходило?

Нет.

– Впрочем, ты бы никуда не поехал без Ганси, – резко продолжала Блу. – Вы с ним отличная пара! Вот и поцелуйтесь!

Адам уничтожающе взглянул на нее.

– Я не хочу быть кем-то, кого целуют. Я тоже хочу быть настоящим другом. Не просто человеком, с которым приятно потусить, потому что… потому что у него есть грудь!

Блу не ругалась, но слово «грудь» в ту секунду показалось Адаму настоящей непристойностью. Сочетание этого слова и того направления, которое обрел разговор, взбесило его.

– Отлично, Блу. Ганси был прав. Из тебя получилась бы настоящая радикальная феминистка.

Блу захлопнула рот. Плечи у нее слегка дрожали – не от страха. Скорее, это была дрожь, предшествующая землетрясению.

Адам выпалил:

– И ты так и не ответила на мой вопрос. Ничего из того, что ты сказала, не имеет отношения к НАМ.

Она скривила губы.

– Хочешь правду?

– Я ее хотел с самого начала, – сказал Адам, пусть даже, в общем, не знал, что ему было нужно от Блу теперь.

Он жалел, что они поссорились. Жалел, что приехал. Жалел, что не спросил Блу о Глендауэре. Жалел, что не додумался позвать ее с собой на вечеринку. Но как он мог это сделать? Голова у него была одновременно переполнена, пуста и скособочена. Он слишком далеко забрался, давно сойдя с твердой земли, а развернуться уже не получалось.

– Хорошо. Правда.

Блу сжала кулаки и скрестила руки на груди.

– Слушай. Всю жизнь экстрасенсы твердили мне, что если я поцелую своего любимого, то убью его. Всё. Ты доволен? Я не сказала сразу, потому что боялась отпугнуть тебя словом «любимый».

У нее за спиной закачались деревья. Пробивалось очередное видение. Адам попытался отстраниться от него, чтобы просеять воспоминания, соотнести их почти состоявшиеся поцелуи с признанием об этом угрожающем пророчестве. Оно казалось нереальным… но что тут было реальным?

– А теперь?

– Я не знаю тебя, Адам.

«Ты не виноват, – шепнул воздух. – Тебя невозможно узнать».

– А теперь?

– Теперь? Теперь… – наконец голос Блу слегка дрогнул. – Я не рассказывала тебе, потому что поняла, что это неважно. Потому что… это не ты.

Адаму показалось, что его вновь ударил отец. Секунда смерти – и прилив крови к месту удара. А потом… не грусть, но знакомый жар. Он распространился по телу, как взрывная волна, выбивая окна и мгновенным порывом пожирая всё на своем пути.

Как в замедленном действии, Адам представил, что размахивается.

Нет.

Нет, он уже сорвался один раз в ее присутствии, и больше этого не будет.

Адам развернулся, прижав кулак ко лбу, а другим стукнул по стене, но не слишком сильно. Как будто он пытался найти опору и разрядиться. Он разорвал свой гнев на части. Сосредоточился на ужасном огне в груди и не сводил с него глаз, пока тот не потух.

«Это не ты».

В конце концов осталось лишь одно: «Я хочу уйти».

Где-то наверняка было такое место. Почва, в которой его чувства не прорастут.

Когда Адам повернулся обратно, Блу стояла неподвижно и смотрела на него. Она моргнула, и у нее на щеках, как по волшебству, появились две слезы. Быстрые слезы. Те, которые успевают скатиться по щекам раньше, чем ты поймешь, что плачешь. Адам знал, каково это.

– Ты не обманываешь? – спросил он чуть слышно.

Его голос прозвучал сипло, как играющая слишком тихо скрипка.

Появились еще две слезы, но когда Блу моргнула, они так и остались в глазах. Сияющие маленькие озера.

«Не ты».