Похитители бриллиантов

Когда из листвы баньяна послышалось шипение грозного южноафриканского пресмыкающегося, люди, бросившиеся на помощь незадачливому палачу-любителю, благоразумно отступили назад. Все знали, что укус пикаколу равносилен смертному приговору. Ни у кого не было мужества хотя бы близко подойти к змее, которая впилась умирающему в горло и жадно насыщалась его кровью.

А тут послышалось новое шипение. Видимо, в густой листве баньяна копошилось целое племя змей. Среди линчевателей уже никто больше не вызывался полезть на дерево, чтобы приготовить виселицу. Падение палача-любителя, с живым галстуком на шее имело то последствие, что председатель, мастер Вяль и французы оказались изолированными, потому что в минуту вполне понятной растерянности они все четверо прислонились к дереву.

Бешеным крикам, которые только что наполняли поляну, внезапно пришла на смену мертвая тишина. Все боялись, что выползут новые гады, и стали отступать все дальше и дальше, образуя полукруг, который медленно расширялся позади факелов. Пламя этих несложных светильников действительно могло привлечь змей, которые по ветвям и корням баньяна могли переползти на землю.

Внезапно со стороны реки раздался выстрел. Он прокатился громом над водой, которая тихо плескалась в нескольких шагах, и был как бы неким сигналом для всех злых духов, потревоженных вторжением человека. Шипение все усиливалось, и вскоре показался авангард: медленно извиваясь и шурша чешуей, змеи скользили по лианам и спускались с дерева вниз. Они лениво и медлительно свертывали и распускали свои кольца; им, видимо, доставляло наслаждение поворачивать направо и налево свои изящные головы и капризно изгибать шеи, отчего их голубая кожа отливала самыми неожиданными красками.

Они не спеша тянулись одна за другой, смотрели холодными и неподвижными глазами на факелы, со странной быстротой двигали своими раздвоенными язычками и время от времени останавливались, сворачивались в клубок и снова растягивались во всю длину. Шум под деревом, которое они облюбовали, сначала испугал их, но, завороженные огнем факелов, они постепенно становились смелей.

Несколько штук уже достигли земли. Высоко подняв головы, они ползли по направлению к факелам, не переставая шипеть, точно скликали всю родню.

Публика судебного заседания продолжала отступать перед этим грозным нашествием; люди уже как будто забыли, зачем пришли. Многие даже высказывались за то, чтобы всем убраться и закончить драматически прерванное судебное заседание в другой раз. Однако новое событие ускорило это отступление и превратило его в беспорядочное бегство: со стороны реки, позади линчевателей, внезапно послышались жалобные крики, похожие на плач новорожденного. Вода плескалась, как во время прибоя или как будто к берегу пристала целая флотилия пирог.

Этот детский плач, эти жалобные крики, которые не забудет человек, слышавший их хотя бы однажды, издают кайманы на Замбези, самые страшные на всем Африканском континенте.

Каждый узнал эти звуки, каждому известно их значение: хищники слышат запах человека. Они сбегаются из всех глубин гигантской реки. Несомненно, обоняние подсказало им, что поблизости находится пожива.

Какими бы страстными любителями повешения ни были эти люди, нет такого любопытства, которое оказалось бы сильней, чем страх очутиться в желудке у каймана или погибнуть от укуса змеи.

Раздался протяжный крик:

— Крокодилы! Крокодилы! Спасайтесь!

И каждый храбро повернулся на каблуках и пустился бегом на дорогу, к прииску Виктория.

Только четыре человека остались под баньяном, с которого каждый раз сваливалась новая змея. Мастер Виль, охваченный ужасом, стучал зубами, — казалось, он вот-вот упадет в обморок. А французы и Инженер не растерялись.

— Право же, господа, — негромко сказал Инженер, — я и не рассчитывал на такую счастливую развязку. Вы пока ограждены от людской ярости, постарайтесь же не быть укушенными ядовитой змеей. Опасность нам грозит весьма серьезная. Но если действовать осторожно, то у нас еще есть шансы спастись.

Поддаваясь порыву, Александр и Альбер протянули честному ирландцу руку, и тот ее сердечно пожал.

— Вы-то по крайней мере верите, что мы невиновны? — прошептал Александр.

— Еще бы! Вы могли это заметить по тому, как я вел судебное заседание. Но перейдем к делу. Я сейчас срежу три тонких, гибких прута — лучшее оружие против этой дряни. Что касается кайманов, то они утихли. Не думаю, чтобы они смогли много пройти по суше. Стойте спокойно, я сейчас срежу прутья.

— Нет, надо прут для пикаколу, вождь, — внезапно сказал кто-то на плохом английском языке. Гортанный голос шел из высокой травы. Говорившего не было видно. Все три европейца вздрогнули.

— Не двигайся. Моя идет.

Трава заколыхалась, и голос повторил:

— Моя вот, вождь!

Показалась черная голова. Она сидела на непомерно широком туловище, которое передвигалось на кривых ногах. Альбер и Александр были удивлены до предела, узнав своего друга бушмена.

Славный африканец сиял. Широкая улыбка расплылась у него до ушей, а живые глаза с любопытством осматривали поляну.

— Хорошо! — сказал он на своем наречии. — Пикаколу все еще здесь. Белые люди ушли. Змеи покинули свои логова из-за наводнения. Они спаслись на баньяне. Я все видел. Я был здесь, когда пикаколу укусила белого человека. Идите смело за мной. Они нас не тронут. Я знаю траву, которой они боятся.

— А кайманы?

— Ну, кайманов бояться нечего. Идите смело, месье Александр, — воскликнул в нескольких шагах по-французски хорошо знакомый голос.

— Жозеф! Это Жозеф!..

— Собственной персоной и весь к вашим услугам! Вместе с Зугой! Эй, Зуга! Аваи! Аваи, дружище!..

— Дорогой ты мой Жозеф! Откуда ты взялся? Каким чудом ты оказался здесь? Что ты делаешь?

— Караи! Я взялся оттуда! — ответил Жозеф, показывая в сторону реки. — Вы спрашиваете, каким чудом я оказался здесь? Никакого чуда. Просто мы вас искали. Какой замечательный сыщик этот Зуга! Вы спрашиваете, что я делаю? С сегодняшнего утра я учусь на крокодила.

— Да ты с ума сошел!..

— Верно! Как же мне не сойти с ума от счастья, если я вас вижу вновь. Были бы у меня кастаньеты, я бы сейчас сплясал такое фанданго!..[152] Караи!..

— В чем дело?

— Змеи. Шутки в сторону. Они кусаются, эти мерзавки!.. Постойте, да ведь вот наш англичанин! Погоди ты у меня, я тебя сейчас зарежу. Я тебе обещал, что зарежу, — значит, я обязан сдержать слово.

— Оставь его! Смотри, в каком он виде. Это со страху. Он испугался змей. Он точно заворожен. Он не может двигаться. Он не способен произнести ни звука. Как бы он не свалился среди змей…

— Месье Александр! Из человеколюбия и также для того, чтобы этот подлец больше нам не попадался, позвольте мне просунуть ножик ему в ребрышки, — настаивал мстительный каталонец.


— Уйдем, господа, уйдем, — вставил и Инженер. — Надо торопиться.

В это время бушмен дал каждому по пригоршне бледно-зеленых листьев, похожих на листья ивы, и знаками посоветовал сильно натереть себе лицо и руки.

Факелы догорали. При свете последних вспышек все двинулись в путь, в сторону, противоположную той, куда ушли линчеватели. Жозеф обернулся в последний раз и бросил на окаменевшего мастера Виля взгляд, полный ненависти.

— Что же это? Он так и не подохнет, этот поганый? Ах нет, подохнет! Наконец-то он свалился… Жалко змей, которые будут его кусать.

Полицейский глухо застонал и упал навзничь, не то от страха, не то сраженный укусом пикаколу.

— А теперь куда мы пойдем? — спросил Альбер.

— На реку! Куда же еще? Сядем в лодку и поедем куда надо!

— Как, у тебя есть лодка?

— И еще кое-что, кроме лодки… Мы сегодня с Зугой здорово поработали!..

— Понимаю, дорогой мой друг, — ответил Александр, пожимая ему руку. Затем он обратился к Инженеру. — Не знаю, месье, каковы в настоящее время ваши виды и возможности на прииске. В отношении нас вы себя проявили джентльменом и человеком сердца. Вы сказали, что надо торопиться. Стало быть, сейчас не время произносить речи. Хотите вместе с нами участвовать в добром дело, а затем по-братски разделить с нами доходы от одного предприятия, с которым тоже надо спешить? Но если у вас там, на прииске, есть дела, которые требуют вашего присутствия, то я говорю вам не «прощайте», а «до свидания». Где бы вы ни находились, помните, что имеете твердые права на нашу благодарность и что мы вам принадлежим телом и душой.

— Вы не поверите, месье, — неторопливо и серьезно ответил Инженер, — как меня трогают ваши теплые слова. Но, к большому моему сожалению, я сегодня присоединиться к вам не могу. Мне нужно вернуться на прииск по двум причинам, и это в ваших же интересах. Во-первых, я должен в меру моих возможностей установить истину и доказать вашу невиновность. Вы не можете жить в состоянии постоянной вражды со здешним народом, в особенности если вам почему-нибудь надо находиться в алмазном районе. Во-вторых, у вас нет оружия. Я вам раздобуду оружие во что бы то ни стало. Завтра ночью вы найдете под этим баньяном три полных комплекта вооружения. Я сам их здесь положу. Не благодарите меня. Я еще обращусь к вам за услугой, но потом. Вашу руку, господа, и до свидания.

Он быстро огляделся и пошел берегом, вниз по течению, — то есть в том же направлении, куда ушли люди, пришедшие поглазеть на повешение.

— А теперь, господа, за дело! — сказал Жозеф после минутного молчания. — Вот наша лодка. Садитесь. Я только привяжу наших крокодилов к корме и сяду с вами… Зуга, весла!

— Вот они.

— Хорошо. Вы готовы?

— Готовы.

— Пошли!

Легкое суденышко, подталкиваемое мощными руками кафра и бушмена, медленно соскользнуло с влажного песка в воду и стало тихо подниматься вверх. Держась все время поближе к берегу, где течение менее быстро, оно не выходило из мрака, образуемого густой прибрежной растительностью.

— Что с Анной? — спросил Альбер, которого не переставала терзать тревога. — Какие у тебя известия?

— Ни хороших, ни плохих, месье Альбер. Фургон, который мы заметили, когда мошенник-англичанин вас арестовал, продолжает плавать, как шлюпка. Мы с Зугой видели его сегодня утром. Нам нельзя было открыто пуститься за ним, чтобы не возбудить подозрения той скотины, которая им правит. Но он не мог уйти далеко. Я надеюсь, мы его скоро найдем. Кроме того, мы не хотели все-таки уходить слишком далеко от вас. Мы решили сделать все возможное, чтобы спасти вас или умереть вместе с вами. Конечно, мы заставили бы дорого заплатить за это! Караи!

— Мой добрый Жозеф! Это так благородно с твоей стороны, но ты сумасшедший.

— Не знаю, благородно ли, а уж насчет того, что я сумасшедший, это еще как сказать! Правда, Зуга?

Не переставая работать веслом, кафр что-то буркнул. Было похоже, что он поддерживает Жозефа.

— Но что бы вы могли сделать? — спросил Александр, которого отвага и решимость Жозефа восхищали, но не удивляли нисколько.

— Я вам охотно все расскажу, потому что нам пока делать нечего. Вы знаете, что наш Зуга хитрей, чем все каталонские контрабандисты, вместе взятые. Вот он и стал учить меня на крокодила.

— Это еще что за чертовщина?

— Очень просто. Зуга прекрасно умеет подражать голосу и всем повадкам крокодила. Он даже использовал свой талант, чтобы произвести небольшую разведку на реке. Он поразительный малый. Сейчас увидите. Да вы и сами скоро будете первоклассными крокодилами. Да, на чем это я, бишь, остановился? Я сказал, что Зуга привел меня в такое местечко, где рока образует заводь и вся сплошь покрыта водяными растениями, так что воды и не видно. И тут он разгреб траву, и я увидел несколько лиан, которые одним концом привязаны к корягам, а сами уходят в воду. Зуга сделал очень милую гримасу в знак удовлетворения. А я подумал: «Это, должно быть, какие-нибудь глубинные удочки. Не иначе, как мой славный Зуга собирается угостить меня ухой». Но хоть мне и было любопытно, я все же решил не расспрашивать. Я давно убедился, что лучше видеть все своими глазами, в особенности здесь. Зуга стал тянуть одну лиану. Я взялся за другую. Вижу — тяжело! Ну, думаю, и рыбка! Тяну, тяну, вдруг что я вижу?.. Нет, угадайте…

— Крокодил? — смеясь, сказал Александр.

— Я и сам так подумал. Но я быстро успокоился, потому что вместо настоящего крокодила я увидел узенькую лодочку, только похожую на крокодила.

— Быть не может!

— Даю вам честное слово. На носу — довольно искусно вырезанная голова крокодила, а корма нагружена глиной, так что лодка имеет низкую посадку.

— Здорово придумано!

— Это еще не все. Главное впереди.

— Я слушаю.

— Вы все хорошо поймете, потому что сами будете крокодилом. Правда, Зуга?

— Правда.

— Наш друг великий мастер в этом деле, но, прямо вам скажу, дело нелегкое. Прежде всего надо лечь в эту душегубку ничком и собственной своей спиной изображать спину каймана.

— Да ведь у нас белая кожа. Она для этого не подходит.