Похитители бриллиантов

— Верно! Раньше они шли открыто, а теперь прикрываются фашинами[108] из хвороста.

— Да, вижу! Эти чучела хотят сложить весь свой хворост у нас под стенками и поджечь. Они мечтают зажарить нас. Нет, ребята, погодите! Мы и сами с усами! У вас все готово, Жозеф?

— Готово, месье Александр. Только пальчиком толкнуть.

— Слушай, — сказал Альбер, — у меня руки чешутся пострелять. Я бы все-таки уложил хоть несколько человек!

— Зачем? Пусть их. Через несколько минут они все равно будут считать, сколько у них переломано ребер.

Раззадоренные молчанием маленького гарнизона, наступающие стали смелее; более храбрые увлекали колеблющихся. Потрясая в воздухе охапками хвороста, довольно значительная группа подошла к деревянной стене, как раз к тому месту, где был подготовлен пролом. Они приближались потихоньку. Тем временем другая группа подходила с противоположной стороны и страшно шумела, желая, по-видимому, отвлечь внимание осажденных.

Затем они без всякого предупреждения подожгли хворост. Заставить задохнуться в дыму и сгореть живыми трех человек, которым нельзя было предъявить никакого обвинения, было для них делом самым обыкновенным. И дым уже стал пробиваться сквозь щели. Лошади пришли в беспокойство.

— Ну вот! — сказал Александр.

— Мы готовы! — одновременно отозвались Альбер и Жозеф.

— Берите каждый по коню. Привяжите их друг к дружке веревкой подлинней и поставьте перед проломом.

— Готово.

Шони тоже соединил пару лошадей и поставил их позади лошадей своих товарищей. Затем высек огонь, зажег трут, отрезал от него четыре куска длиной сантиметра в два каждый и, когда они загорелись, дал по куску Альберу и Жозефу.

— Слушайте меня и точно выполняйте то, что я прикажу. По команде: «Вперед!» — вы крепко хватаете коней за морды и суете им в ухо по куску горящей пакли. Тем временем я опрокидываю стенку, и тогда вы пускаете лошадей. Поняли?

— Поняли!

— Вперед!

Под могучим напором Александра тяжелая рубленая стена зашаталась, треснула и с грохотом свалилась на тлевший хворост и на людей, которые пытались раздуть огонь. Крики бешенства и боли смешались с проклятиями. Лошади испуганно ржали. Они обезумели от боли, которую им причинял огонь в ухе, и ринулись прямо на людей — на тех, кто еще держался на ногах после падения стены. Несчастные животные рвались каждое в свою сторону, но они были привязаны одно к другому и потому вертелись на месте, топча ногами убитых и раненых и опутывая тех, кто еще не валялся на земле и не успел бежать.

— По коням!

Александр был бледен, лицо его стало совершенно бескровным, но командовал он твердо и спокойно.

Лошади буров фыркали от нетерпения и страха. Жозеф на своем гнедом был готов вырваться первым.

— Легче! — сказал Александр. — Наш план осуществляется очень хорошо, и мы не будем останавливаться на полдороге. Полюбуйтесь, сколько мы тут народу накрошили!..

— Кто ж виноват, если не они сами? — сказал Альбер.

Он быстро нагнулся, тоже сунул два клочка дымящейся пакли лошадям в уши и пустил их. Нападавшие уже стали оправляться от первого испуга. Они поняли, что трое осажденных вот-вот уйдут от них, и только думали, как бы перейти в наступление. Но не успели. Новые лошади налетали на них ураганом, и это вызвало неописуемую панику. Началось нечто худшее, чем бегство. Это была паника, каждый думал об одном — как бы спастись.

Три француза пригнулись к гривам своих копей, беспощадно вонзили им шпоры в бока и понеслись во весь опор по дорожке, которую им прокладывали лошади с горящей паклей в ушах.

Де Вильрож с револьвером в руке, Шони с карабином были готовы пристрелить всякого, кто попытался бы их остановить.

Ворота крааля оказались открытыми. Все три всадника проскочили и быстро скрылись из виду, провожаемые бешеными криками.

— Прямо на водопад Виктория, — сказал Александр спустя несколько минут, показывая на тучи, собиравшиеся на севере.

— Да, но за нами будет погоня, — не без оснований возразил Альбер.

— Несомненно.

— Если мы окажемся на Замбези, а те пойдут за нами по пятам, мы попадем в западню.

— Не понимаю! Объясни, пожалуйста.

— Очень просто. Рядом с Викторией наши самые большие европейские реки — не больше чем ручьи. Если мы дадим себя припереть к этому водопаду, мы потеряем то, что в тактике называется линией отступления.

— Ты уверен?

— Разве только ты, как опытный полководец, все предвидел и обеспечил переправу.

— Видишь ли, я уже не думал, что снова найду вас обоих, и не предвидел такой глупой и ужасной свалки. Поэтому, должен сознаться, не принял никаких мер.

— Значит, мы будем окружены. Пойми это!

— Легче, дорогой Альбер. Легче! Не суди своего друга опрометчиво, раньше выслушай его!

— Да говори же, изверг! Не мучь! Я умираю!

— Не умирай и слушай! Я действительно многого не предвидел, но и не сказал, что у нас нет возможностей спасения. Они есть, и приготовил их я, но совершенно другими способами.


— А именно?

— Если бы наши уважаемые спутники мастер Виль и преподобный отец были сейчас здесь, я бы тебе не ответил. Но так как их нет, открою тебе, что организовал небольшую лодочную переправу на тот остров, где находятся сокровища…

— …кафрских королей?

— Тише! Мы не одни.

— Здравствуйте, господа! — раздался чей-то звучный голос.

Три друга неслись в бешеной скачке и в этот момент сворачивали под прямым углом вправо, по направлению к темной скале, высившейся среди наносных песков. Сейчас пески были сухи, но, по-видимому, периодически, во время разливов, подвергались затоплению.

Внезапно, точно из-под земли, появился мужчина высокого роста, лицо которого было закутано белой тканью. Через плечо у него висел двуствольный карабин.

— Здравствуйте, — ответил Александр вежливо, но тоном человека, у которого минуты на счету и нет времени для праздных разговоров.

— Одно слово, сэр! — сказал незнакомец, загораживая дорогу, однако пока не предпринимая ничего угрожающего.

— Мы торопимся, — сказал Альбер. — За нами гонится по пятам не меньше сотни демонов, которые точно с цепи сорвались. А мы не хотим вступать с ними в переговоры.

— Да ведь и я спешу. Предлагаю вам, сэр, услугу за услугу. Мне нужна лошадь.

— Вы смеетесь!..

— Я знаю, кто вы и откуда, и, пожалуй, догадываюсь, куда вы держите путь. Я воспользовался вашей лодкой.

— Тысяча молний! — в бешенстве воскликнул Александр. — Что вы наделали! Вы хотите, чтобы нас схватили?

— Нет. Я вас спасу. Видите маленький островок, который прицепился к подводным камням на самой середине реки? Только что я туда переправил двух европейцев — ваших товарищей.

— Наших товарищей?

— Да. Один смахивает на миссионера. А другой этакий верзила. По-моему, он с приисков. Лодку я увел обратно и спрятал.

— Где вы ее спрятали?

— Дайте мне лошадь. Еще не поздно. Я прыгну в седло, и вся орава, которая гонится за вами, побежит за мной.

— Хорошо! — сказал Александр. — Вот моя лошадь. Где лодка? Не пытайтесь нас обмануть. Вы не успеете сделать триста шагов, как у вас в спине будет сидеть пуля восьмого калибра.

— Не надо грозить. Если вы мне не поможете, меня поймают. Лодка стоит в ста шагах отсюда, позади того куста, видите? Весла воткнуты в ил.

— Альбер, Жозеф, слезайте, — сказал Александр, заряжая карабин. — Бегите туда. Если лодка на месте и в исправности, крикните мне.

Он прибавил, обращаясь к незнакомцу:

— В противном случае я вас застрелю, потому что вы нас погубили.

Незнакомец слегка пожал плечами, все еще не открывая, однако, лица.

Вскоре послышались два радостных голоса:

— Лодка! Есть лодка! И весла!..

Незнакомец извлек из-за пояса складной нож и, не проронив ни слова, перерезал жилы на ногах у лошадей Жозефа и Альбера. Затем вскочил на коня Александра.

— Простите, сударь, — сказал он. — Я поступил, как мясник, но я должен думать о своем спасении.

Тут порывом ветра взметнуло белую ткань, и Александр застыл в оцепенении: он увидел лицо, до такой степени похожее на его собственное, как если бы смотрел в зеркало.

С шумом приближались преследователи. Медлить нельзя было. Альбер и Жозеф уже сидели в лодке.

— Поезжайте, месье, — сказал незнакомец. — Я второй раз обязан жизнью французу. Я не забуду этого.

— Да кто вы такой?

— Одни считают меня бандитом. Другие — правда, таких немного — хотели бы сделать из меня героя. Но я гораздо более скромен. Впрочем, это значения не имеет. А вот вам, например, моя дурная слава может причинить неприятности, потому что вы удивительно на меня похожи…

— Да неужели вы…

— Сэм Смит!..