Похититель поцелуев

Я не понимал, как за одну ночь она сделалась такой стервой. Знал лишь, что со своей стороны оправданий ей не находил.

– Нет, если он не хочет лишиться члена.

– Поясни логику своих слов, сенатор Китон.

– Охотно, миссис Китон. Я намереваюсь перетрахать половину Чикаго, пока мне не наскучит. Потом – и только потом, – закончив трахать все, что дышит, вы с Анджело расстанетесь навсегда, и я подумаю, не разрешить ли тебе снова сосать мой член. Мы начнем с малого. Пару раз в неделю. И будем потихоньку продвигаться дальше. Но опять же, это случится, если мне когда-нибудь наскучит разнообразие, – добавил я.

– А платье? – Франческа скрестила руки на груди и показала подбородком на алый наряд.

– Прелестно будет смотреться на крепком теле Ивановой, – поделился я.

– Вулф, если выйдешь за эту дверь, то по возвращении жену не найдешь. – Теперь она, высокая и гордая, встала у выхода. Франческа вздохнула: – Что бы ни случилось сегодня вечером, это подлежит обсуждению. Но у нас не будет такой возможности, если ты уйдешь из дома. Если ты проведешь ночь с другой женщиной, то к утру меня здесь не будет.

Я злобно улыбнулся и наклонился так, что наши губы почти соприкасались. У Франчески перехватило дыхание, а взгляд затуманился. Я провел губами по ее щеке и прошептал на ухо:

– Не забудь закрыть дверь с той стороны, Немезида.





Франческа


Я тряслась под одеялами и обновляла «Твиттер» всех местных газет, проверяла их сайты в поисках новостей из прямого эфира. Столь же продуктивно для моего психического состояния, как и просмотр видео с тонущими щенками, но поделать с собой я ничего не могла.

Через три часа мой муж был замечен с великолепной брюнеткой. На ней было мое любимое платье от Валентино и горделивая улыбка.

Да пошел ты, Вулф.

Ее глаза были большими, более голубыми и глубокими и повидали и узнали то, что я даже представить себе не могла. Девушка была выше ростом и значительно красивее. Она прижималась к его плечу щекой и мечтательно улыбалась в камеру. Флиртовала с ней. Щедро дарила любовь. А увидев, как мой муж смотрит на нее с желанием в холодных серебристых глазах, я поняла, что нужно делать, еще до того, как прочитала подпись под снимком.

Сенатор Вулф Китон (30 лет) и прима-балерина Каролина Иванова (28 лет) замечены на местном торжестве. Китон, который летом женился на девятнадцатилетней Франческе Росси, находится в центре скандала после того, как сегодня днем его юная супруга была замечена целующейся со своим другом детства на территории Северо-западного университета.

Я исступленно искала снимки. Статьи. Твиты о своем супруге и его подруге. Теперь весь мир увидел их вместе. Между нами все официально кончено. Только я никогда не хотела унизить его. Понимаю, как ужасно выглядела та сцена, но это был всего лишь один поцелуй. Секундная слабость.

Но теперь это не имело значения.

Дело уже не во мне, и я понимала это.

От Вулфа всего можно ожидать. Он был зол, мстителен и полон ненависти. А мне следует думать о своем ребенке. Поэтому я собрала чемодан и позвонила матери, отправив Смити сообщение, что ему нужно отвезти меня обратно в Маленькую Италию.

Когда я вынесла сумки за дверь, бросив вызов моросящему дождю и прохладной осенней ночи, то увидела, как он из машины суматошно пишет Вулфу.

Судя по тому, что Смити с силой уронил голову на подголовник, его сообщения остались без ответа.





Глава семнадцатая





Вулф


Ясел на край широкой двуспальной кровати в номере отеля и сделал еще один глоток виски. У меня не было сейчас похмелья по той простой причине, что я пил на протяжении всей ночи и еще пребывал в блаженном опьянении, хотя притупленная тоска на сердце сменилась настырной головной болью, пульсирующей в глазах и у переносицы.

Впервые за десять лет я выпил больше привычных двух бокалов за один вечер.

Раздавшийся за моей спиной стон напомнил, что я не один. Зевая, Каролина растянулась на кровати, и лучи солнечного света, проникавшие сквозь высокие французские окна, подчеркнули нежные очертания ее лица.

– Тебе лучше? – еще не до конца проснувшись, прошептала она, прижимая к груди подушку.

Я, будучи до сих пор одетым, встал и пошел в другой конец комнаты, где взял с комода свой телефон и кошелек. Проверив их содержимое и ее сумочку и убедившись, что она не сунула туда диктофон и не сделала компрометирующих фотографий, я раздумывал, почему, черт возьми, не смог заставить себя трахнуть прошлой ночью Каролину.

Мне предоставился удобный случай, а уж она явно не возражала прыгнуть ко мне в постель. Однако я не мог заставить себя с ней переспать. Не из-за чувств к своей жене, боже упаси, а лишь потому, что у меня не было элементарного желания трахаться с Каролиной.

Она была красивой и статной, а я радовался, что могу провести ночь в ее гостиничном номере и не тащиться домой, но у меня не возникло ни малейшего желания к ней прикасаться.


Женщиной, чьим телом я хотел обладать, была моя жена. Жена, которая никак не могла избавиться от своей одержимости Анджело Бандини, будь он проклят.

Я засунул в карман кошелек и телефон и, не прощаясь, вышел из комнаты. Так лучше. Мисс Ивановой не стоит больше искать со мной встреч. Второго раза не будет. Я не против форсить на публике со своими любовницами, пока моя жена будет умирать от ревности и ярости, и сейчас меня мало волнует, как это отразится на моей репутации, но, по-видимому, трогать теперь других женщин – трогать по-настоящему – мне больше не суждено.

Не беда. Все равно Франческа будет согревать мои ночи. Ей не удастся отрицать это влечение после того, как каждое утро она жадно заглатывала мой член и насаживалась на него, когда я брал ее сзади. Она хотела меня так же, как я ее. Ну ничего, она свое получит. Только теперь я буду держать ухо востро.

В десять утра я вернулся домой и сразу же направился к ней в комнату, но она оказалась пуста. Я выглянул из окна ее спальни в сад. И там никого. Обследовал каждую комнату в доме, мысленно делая пометки. Кухня? Нет. Главная спальня? Нет. Фортепианная комната? Нет. Я набрал номер Стерлинг и рявкнул ей возвращаться домой. Она должна мне помочь найти жену, хотя той особо некуда было податься.

Я снова проверил телефон. Два сообщения от Смити.

Смити: Ваша жена попросила отвезти ее обратно домой.

Смити: Формально она мой босс. Мне пришлось. Простите.

Вызвав экономку домой, я поднялся в комнату Франчески и начал по ней рыскать. Теперь, когда жена уехала, мне нужно лично удостовериться, всерьез она говорила или нет. Из ванной пропали все ее любимые средства; зубная щетка, фотоальбомы и экипировка для верховой езды тоже исчезли. Нигде не было видно и деревянной коробки, которую я вчера сломал.

В ближайшее время Франческа не собиралась возвращаться.

Все, что представляло для нее ценность, исчезло.

Она выполнила обещание и ушла. Я недооценил жену. Считал, что она ночь продержится и утром со мной поговорит. В конце концов, я вполне обоснованно и с той же дозой издевательств выместил на ней злость за пылкий поцелуй на университетской лужайке, после которого она бесследно исчезла и обнаружилась в отеле с Анджело. Конечно, моя жена отнюдь не покорная овечка и вместо того, чтобы сломаться, проявила твердость характера.

И уж она-то действительно целовалась с Анджело. А вот я даже пальцем Каролины не коснулся, если не считать того, что вел ее за руку по бальному залу.

Я выдвинул и перевернул все ящики в поисках доказательств долговременной неверности Франчески. Кристен утверждала, что интрижка тянется уже давно, но я отказывался ей верить. Теперь, когда гнев поутих, все улики были в пользу моей жены. В нашу первую встречу она была девственницей. И как бы я ни обожал ее, она была немного ханжой во всем, кроме спальни. И не из тех, кто заводит запретный долгосрочный роман. Франческа уверяла, что порвала с Анджело, и ее телефон доказывал, что много-много недель он ей не звонил и не писал, поэтому у меня не было оснований ей не верить.

Я пришел к выводу, что поцелуй был разовым моментом слабости и страсти. Если Франческа действительно завела интрижку, то не стала бы изменять мне так явно. Нет. Она вела бы себя разумнее.

Закончив опустошать ящики, я сорвал с постели простыни и подушки. Из одной что-то выпало и закатилось под кровать. Я присел на корточки и, достав, уставился на предмет.

Тест на беременность.

Положительный тест на беременность.

Зажав его в кулаке, я шлепнулся на кровать. Франческа беременна. Мы переспали, не предохраняясь, всего раз, на озере Мичиган.

Франческа ждет от меня ребенка.

Боже милостивый.

Я услышал, как внизу открылась дверь и вошла Стерлинг, что-то поющая себе под нос.

– Пташки, вы тут? – ее голос эхом разнесся по огромному холлу. Я опустил голову и так заскрипел зубами, что еще чуть-чуть, и сломал бы себе челюсть. Через пару минут в дверях показалась Стерлинг и сморщила нос, оглядывая учиненный мной погром.

– Здесь словно ФБР с обыском побывало.

Нет, но похоже.

Не вставая с кровати и уткнувшись взглядом в пол, я показал ей положительный тест на беременность:

– Ты знала?

Краем глаза увидел, как она округлила глаза и шумно сглотнула. Сейчас Стерлинг выглядела старше своего возраста. Будто резко состарилась от увиденной картины.

– Догадывалась, да. – Стерлинг подошла, положила руку мне на плечо и села рядом. – Неужели ты не подозревал? Девочка за одну ночь стала сладкоежкой, липла, как только ты приходил домой, и жутко боялась идти к гинекологу. Она знает, что ты не хочешь детей, да?

Я посмотрел в окно и провел рукой по лицу. Знала. Франческа все знала.

– Она поэтому уехала? – охнула Стерлинг. – Только не говори, что выгнал ее, как только узнал…

– Нет, – перебил я ее и встал, снова заметавшись по комнате. По комнате, которую я начал одновременно и любить, и ненавидеть. Она до сих пор хранила аромат и ощущение присутствия Франчески, но в этих стенах произошло слишком много плохого.

– Франческа мне изменила.

– Не верю. – Стерлинг выпятила подбородок, сжав челюсти, чтобы они не заклацали. – Она в тебя влюблена.

– Она целовалась с Анджело. – А в номере отеля они наверняка продолжили.

Я чувствовал себя подростком, впервые доверившимся матери и рассказавшим ей о своей любви. Впервые с тринадцати лет я показывал уязвимую сторону. Даже на похоронах родителей я не проронил ни слезинки.

– Ты обидел ее, – прошептала Стерлинг и, тоже встав, подошла ко мне. Она по-матерински положила ладонь на мою руку и сжала ее. – Ты постоянно ее обижал, а сейчас она особенно чувствительна. У нее и так гормоны шалят. Ты не желаешь признавать свои чувства к ней, даже не разрешил ей принести в твою комнату ее одежду и к тому же не рассказывал, для чего она здесь. Почему ты забрал ее у родителей и вырвал из привычной жизни.

– Не в чем признаваться. Я ее не люблю.

– Правда? – Стерлинг скрестила руки на груди. – Ты сможешь жить без нее?