Пограничные полномочия
Часть 48 из 50 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Господи! – запускаю клешни в свою пока ещё имбирную шевелюру, – да, кто, кроме Тихорецкого, мог бы полжизни твоих кириллов терпеть! Даже я после То-о-олика почти впал в отчаяние! Рита, ну серьёзно, как насчёт Алекса? Шекспира он цитирует, и кого хочешь ещё, древних греков, средневековых тулисианцев – да блин, я даже не знаю, кто они все такие, – те, кого он цитирует! Он играет на гитаре, на пианино, на хрен знает чём-то там ещё… и жонглирует десятью предметами! И поёт не хуже, чем грёбаный Феофан Хмелькин! Ну что тебе ещё надо?!
Обеспокоенный бурной экспрессией Джек прикусывает меня за штанину и трясёт мордой.
– Какой ещё Феофан Хмелькин?!
– Ой, извини, это не отсюда… – отцепляю от себя пса, успокаивающе почесав за ухом. – Короче говоря, хватит уже, правда. А мне просто… Я же не знаю, куда меня понесёт, а у тебя сплошные кириллы! Землю уже боюсь покидать из-за них… Кстати, Сашка ещё ведь готовит как бог, и если наша цивилизация откатится на двести лет назад – это будет важно… Скажи что-нибудь!
– Ну… знаешь…
– Знаю, «это относится к категории явлений, теряющих своё очарование при попытках их озвучить»? До чего же вы друг друга стоите…
– Мы все друг друга стоим, – подаётся навстречу, довольно прищурившись, – и тебе так идёт рыжий! Я же говорила!
– А вот Пётр Николаич не оценил: сказал, что видит это в первый и последний раз…
– И когда тебя такое останавливало? – хихикает, сбежав от опасной темы.
– Бывало, останавливало. Я тут подумал, что иногда стоит того. Изредка, но… Ладно. Теперь ещё важнее: Алекс рассказал про Чучуева?
– Да…
– И что ты решила?
Опустив лицо, рассеянно гладит меня кончиками пальцев по предплечью:
– Мне… всё равно. Как будто не со мной было. Том триггернул, да… Когда он проникает в мысли – ну, ты же знаешь? Эта точка входа, она сама по себе такая…
– Понимаю.
Достаю из кармана завалявшуюся с утра косточку от персика: догрызал его уже в такси, проспав всё на свете. Размахнувшись, закидываю в воду. Ритка хватает Джека за ошейник.
– Но это к лучшему – выход из зоны комфорта! И так, если честно… Гордей теперь – просто одна из кучи бывших неприятностей в жизни.
– Ты… никогда бы не рассказала? Боишься казаться слабой сама себе? Ну почему!
– А ты – почему? – поднимает лицо, немигающе вглядывается.
– Это же другое дело! Пожалуйста, послушай! Я вообще не видел женщины сильнее тебя, если хочешь. Но этого – уже достаточно! А то ещё чуть-чуть – и с таким окружением мне будет некуда себя применить.
– Как же не видел?! А Лея?
– Ха-ха-ха! Даже не думай в ту сторону, эй! Она впустила дырки от дуршлага на Мирабилис. Ты бы этого ни за что не сделала! А Чучуева мы можем отправить в тюрьму за мошенничество – как тебе идея?
– Не знаю, смотря кто там пострадал… Пусть Саша решает. Ну и ты, конечно! – спохватывается в последний момент.
– Ладно, пусть он, – сгребаю её в охапку. Джек взвизгивает, вскочив на задние лапы и требуя свою порцию объятий.
1 мая 2099 года, Земля
Северная часть «Тосно-XXII» практически готова, поэтому устраивать несанкционированные вечеринки на стройке мы можем только в южной. На пустыре чуть поодаль от подножия небоскрёба я околачиваюсь уже минут сорок, пытаясь побороть разрастающуюся пустыню внутри. Бесконечные качели: торчишь в глубинах космоса – до одурения хочется вернуться домой, возвращаешься домой – хочется ещё неизвестно чего. Думал, после свистопляски на Мирабилисе я буду наслаждаться домашней атмосферой как минимум год. И ещё эти люди, друзья… с которыми больно расставаться и к которым мне сейчас не заставить себя подняться наверх.
Строительство ведётся круглосуточно, за исключением некоторых крупных праздников, потому что оставлять самовоздвигающееся здание без контроля человека всё-таки рискованно. И сегодня как раз такой день – 1 Мая, унаследованный нами от советской эпохи праздник труда, в который никто не трудится. А ведь в начале XX века люди вкалывали по четырнадцать часов в сутки, и никакой тебе четырёхдневной рабочей недели… Хотя у нас и сейчас есть такие люди, где-нибудь на Ёжике, да….
Темень вокруг может потягаться с мирабилианской. Светятся только очертания башен, информируя пролетающие кары об их габаритах. Метрах в ста отсюда уже начинается лес. Я сижу на округлом куске какого-то бетоноподобного стройматериала – их изобретают с чудовищной скоростью, а уж пока меня не было на Земле… в общем, страшно даже выяснять, из чего он состоит.
Резвый порыв ветра бьёт в лицо сбоку и выбивает у меня лежавшую на коленях куртку. Нашаривая её в строительной пыли, напарываюсь на острый осколок какого-то пластика. Из рассечённого пальца обильно сочится кровь, и я с детским восторгом понимаю: с собой нет ничего, что могло бы её моментально остановить. Скафандр на Ёжике провёл бы по этому поводу с десяток манипуляций над моим телом. Человечество уже давно несколько не в себе относительно таких вещей. Многие даже не знают, что кровь способна остановиться сама, а бактерии на осколке мусора – не убивают через несколько минут, если не сунуть руку в дезинфектор.
Поднимаю палец вверх, рассматривая, а потом опускаю обратно, стараясь ещё больше не испачкать свою любимую тёплую куртку – ей уже триста лет, не меньше… Наверху должно быть прохладно сегодня…
– Наберётся уже минут пять в общей сложности, как вы сидите спиной к вооружённому пришельцу, – раздаётся откуда-то повыше моего затылка. – Ума не приложу, как вас обучают!
У меня успевает непроизвольно пересохнуть во рту за микроскопический отрезок времени, затраченный на распознавание голоса Тома и сути фразы. Но следом – уже без какой-либо паузы – на фоне овладевшего телом расслабления включаюсь в игру:
– И что? Вы тоже сидели ко мне спиной… – отодвигаюсь чуть вправо, оставляя ему место на «камне».
– Я ведь вообще неизвестно кто… да? – разгребает обутой в лиловый башмак ногой мелкий мусор, расчищая пространство перед собой. Подошва излучает неяркое свечение.
– Только пока неизвестно! Рабочая версия: ты сменил пол и решил свалить подальше от шуточек приятелей на этот счёт. Вот и ошиваешься постоянно здесь.
Ветер приподнимает край его волос и перекидывает всю копну на противоположную от меня сторону, оттуда они беспорядочно рассыпаются по лицу.
– Ха-ха… – обеими руками усмиряет ожившую шевелюру. – У нас не меняют пол. У мирабилианцев не бывает несоответствия генетического пола и… как называется…
– Гендерной идентичности. Это если ты вправду мирабилианец… Ладно, версия провалилась…
– Есть другие? – со знакомым блеском в глазах оборачивается ко мне.
– Нет, пока ты всё ещё неизвестно кто. Но… я кое-что понял. Абсолютно неважно, кто ты. То есть… ну… кто ты технически. Я же знаю, кто ты… ну… в действительности. Хех… и почему-то у меня впервые в жизни, кажется, пропало желание допытываться до чего-то… Временно.
– А как же… держать все ниточки?
– Есть вещи, которые нельзя проконтролировать. То, что происходит внутри у твоих друзей. Остальное – без проблем. Удержу.
– И что же ты тогда станешь делать с друзьями? – попеременно улыбается и усмехается несколько раз.
– А я всё уже сделал. Достаточно просто отдать ключи… Должно быть, ты переформатировал мне мозги… Решил не вмешиваться в историю с Чучуевым. Алекс разрулит, если нужно будет. И знаешь, даже не сложно оказалось! Почти не думаю об этом.
– То-то же! Ты ранен? – Том замечает размазанную по моей ладони кровь.
– Ага! Подстрелен дырками от дуршлага. Передай полковнику, что я раскаивался.
– В… своеволии?
– В тугодумии!
– Лиха беда начало…
– Что?!
– А… э… не в этом смысле… – наклоняется, стряхивая со штанины мелкий мусор, – я же, ты понимаешь, изъясняюсь на неродном языке…
– Слишком хорошо изъясняешься. Как ты, кстати, меня нашёл? Я отключил трансляцию координат.
– Часы…
– Да какого хрена! Там нет передатчика, только ключ. Я же их проверил на Ёжике.
– Мирабилианские технологии. Давай покажу, как выключить.
– Да ну тебя… Оставь уж! Толку-то, отключишь – потом окажется, ты мне и в тело что-то вмонтировать успел… Пойдём наверх лучше, пора уже давно.
***
Ветер слишком сильный, поэтому Алекс передислоцировал банкет в защищённое стенами помещение – какое-то там будущее техническое. Только со стороны одной его недостроенной части видна панорама города. Ну что, блин, такое… С таким же успехом можно было и у меня дома полюбоваться видами.
Мы сидим на заботливо притулённом в углу надувном диване. Том шныряет где-то на продуваемом этаже, но его безопасность, судя по всему, совсем не волнует Алекса – расслабленно откинувшегося назад рядом со мной, брякнув гитарой об пол. Разминаю отнявшуюся ногу: конструкция сиденья оказалась на редкость неудобной. Ритка без умолку тараторит уже минут двадцать пять:
– Джек, когда увидел у Тарасовой этого лысого кота, погнался за ним и облизнул! Облизнул, представляешь! Хи-хи, она-то уже почти накинулась на меня, мол, моя собака неадекватная! А он облизнул его, прямо целиком! Саш, ты не слушаешь?
Растерянно умолкает.
Алекс не отвечает, мечтательно затонув внутри себя.
Я молчу, стараясь не выдать понимание момента. Джек бы наверняка его как раз выдал, это понимание. Но пса здесь нет: кое-кто строго-настрого запретил брать в такие приключения «животных и пиротехнику, а насчёт Кузнецова ещё подумаю».
– Рита?.. Ты почему не чирикаешь? – очнувшийся Сашка вскидывает грозный взгляд на меня. – Что он опять сделал?
Театрально взмахнув ресницами и небрежно перегнувшись через моё не к месту попавшееся на пути тело, она с размаху огревает Алекса по затылку пледом.
Смаргивая заменившую смех слезинку, докладываю:
– Отвечать надо, когда девушка к тебе обращается.
У Сашки такой ошарашенный вид, что только ради этого стоило сегодня оказаться здесь.
– Так ты не с Ваней разговаривала?
Обеспокоенный бурной экспрессией Джек прикусывает меня за штанину и трясёт мордой.
– Какой ещё Феофан Хмелькин?!
– Ой, извини, это не отсюда… – отцепляю от себя пса, успокаивающе почесав за ухом. – Короче говоря, хватит уже, правда. А мне просто… Я же не знаю, куда меня понесёт, а у тебя сплошные кириллы! Землю уже боюсь покидать из-за них… Кстати, Сашка ещё ведь готовит как бог, и если наша цивилизация откатится на двести лет назад – это будет важно… Скажи что-нибудь!
– Ну… знаешь…
– Знаю, «это относится к категории явлений, теряющих своё очарование при попытках их озвучить»? До чего же вы друг друга стоите…
– Мы все друг друга стоим, – подаётся навстречу, довольно прищурившись, – и тебе так идёт рыжий! Я же говорила!
– А вот Пётр Николаич не оценил: сказал, что видит это в первый и последний раз…
– И когда тебя такое останавливало? – хихикает, сбежав от опасной темы.
– Бывало, останавливало. Я тут подумал, что иногда стоит того. Изредка, но… Ладно. Теперь ещё важнее: Алекс рассказал про Чучуева?
– Да…
– И что ты решила?
Опустив лицо, рассеянно гладит меня кончиками пальцев по предплечью:
– Мне… всё равно. Как будто не со мной было. Том триггернул, да… Когда он проникает в мысли – ну, ты же знаешь? Эта точка входа, она сама по себе такая…
– Понимаю.
Достаю из кармана завалявшуюся с утра косточку от персика: догрызал его уже в такси, проспав всё на свете. Размахнувшись, закидываю в воду. Ритка хватает Джека за ошейник.
– Но это к лучшему – выход из зоны комфорта! И так, если честно… Гордей теперь – просто одна из кучи бывших неприятностей в жизни.
– Ты… никогда бы не рассказала? Боишься казаться слабой сама себе? Ну почему!
– А ты – почему? – поднимает лицо, немигающе вглядывается.
– Это же другое дело! Пожалуйста, послушай! Я вообще не видел женщины сильнее тебя, если хочешь. Но этого – уже достаточно! А то ещё чуть-чуть – и с таким окружением мне будет некуда себя применить.
– Как же не видел?! А Лея?
– Ха-ха-ха! Даже не думай в ту сторону, эй! Она впустила дырки от дуршлага на Мирабилис. Ты бы этого ни за что не сделала! А Чучуева мы можем отправить в тюрьму за мошенничество – как тебе идея?
– Не знаю, смотря кто там пострадал… Пусть Саша решает. Ну и ты, конечно! – спохватывается в последний момент.
– Ладно, пусть он, – сгребаю её в охапку. Джек взвизгивает, вскочив на задние лапы и требуя свою порцию объятий.
1 мая 2099 года, Земля
Северная часть «Тосно-XXII» практически готова, поэтому устраивать несанкционированные вечеринки на стройке мы можем только в южной. На пустыре чуть поодаль от подножия небоскрёба я околачиваюсь уже минут сорок, пытаясь побороть разрастающуюся пустыню внутри. Бесконечные качели: торчишь в глубинах космоса – до одурения хочется вернуться домой, возвращаешься домой – хочется ещё неизвестно чего. Думал, после свистопляски на Мирабилисе я буду наслаждаться домашней атмосферой как минимум год. И ещё эти люди, друзья… с которыми больно расставаться и к которым мне сейчас не заставить себя подняться наверх.
Строительство ведётся круглосуточно, за исключением некоторых крупных праздников, потому что оставлять самовоздвигающееся здание без контроля человека всё-таки рискованно. И сегодня как раз такой день – 1 Мая, унаследованный нами от советской эпохи праздник труда, в который никто не трудится. А ведь в начале XX века люди вкалывали по четырнадцать часов в сутки, и никакой тебе четырёхдневной рабочей недели… Хотя у нас и сейчас есть такие люди, где-нибудь на Ёжике, да….
Темень вокруг может потягаться с мирабилианской. Светятся только очертания башен, информируя пролетающие кары об их габаритах. Метрах в ста отсюда уже начинается лес. Я сижу на округлом куске какого-то бетоноподобного стройматериала – их изобретают с чудовищной скоростью, а уж пока меня не было на Земле… в общем, страшно даже выяснять, из чего он состоит.
Резвый порыв ветра бьёт в лицо сбоку и выбивает у меня лежавшую на коленях куртку. Нашаривая её в строительной пыли, напарываюсь на острый осколок какого-то пластика. Из рассечённого пальца обильно сочится кровь, и я с детским восторгом понимаю: с собой нет ничего, что могло бы её моментально остановить. Скафандр на Ёжике провёл бы по этому поводу с десяток манипуляций над моим телом. Человечество уже давно несколько не в себе относительно таких вещей. Многие даже не знают, что кровь способна остановиться сама, а бактерии на осколке мусора – не убивают через несколько минут, если не сунуть руку в дезинфектор.
Поднимаю палец вверх, рассматривая, а потом опускаю обратно, стараясь ещё больше не испачкать свою любимую тёплую куртку – ей уже триста лет, не меньше… Наверху должно быть прохладно сегодня…
– Наберётся уже минут пять в общей сложности, как вы сидите спиной к вооружённому пришельцу, – раздаётся откуда-то повыше моего затылка. – Ума не приложу, как вас обучают!
У меня успевает непроизвольно пересохнуть во рту за микроскопический отрезок времени, затраченный на распознавание голоса Тома и сути фразы. Но следом – уже без какой-либо паузы – на фоне овладевшего телом расслабления включаюсь в игру:
– И что? Вы тоже сидели ко мне спиной… – отодвигаюсь чуть вправо, оставляя ему место на «камне».
– Я ведь вообще неизвестно кто… да? – разгребает обутой в лиловый башмак ногой мелкий мусор, расчищая пространство перед собой. Подошва излучает неяркое свечение.
– Только пока неизвестно! Рабочая версия: ты сменил пол и решил свалить подальше от шуточек приятелей на этот счёт. Вот и ошиваешься постоянно здесь.
Ветер приподнимает край его волос и перекидывает всю копну на противоположную от меня сторону, оттуда они беспорядочно рассыпаются по лицу.
– Ха-ха… – обеими руками усмиряет ожившую шевелюру. – У нас не меняют пол. У мирабилианцев не бывает несоответствия генетического пола и… как называется…
– Гендерной идентичности. Это если ты вправду мирабилианец… Ладно, версия провалилась…
– Есть другие? – со знакомым блеском в глазах оборачивается ко мне.
– Нет, пока ты всё ещё неизвестно кто. Но… я кое-что понял. Абсолютно неважно, кто ты. То есть… ну… кто ты технически. Я же знаю, кто ты… ну… в действительности. Хех… и почему-то у меня впервые в жизни, кажется, пропало желание допытываться до чего-то… Временно.
– А как же… держать все ниточки?
– Есть вещи, которые нельзя проконтролировать. То, что происходит внутри у твоих друзей. Остальное – без проблем. Удержу.
– И что же ты тогда станешь делать с друзьями? – попеременно улыбается и усмехается несколько раз.
– А я всё уже сделал. Достаточно просто отдать ключи… Должно быть, ты переформатировал мне мозги… Решил не вмешиваться в историю с Чучуевым. Алекс разрулит, если нужно будет. И знаешь, даже не сложно оказалось! Почти не думаю об этом.
– То-то же! Ты ранен? – Том замечает размазанную по моей ладони кровь.
– Ага! Подстрелен дырками от дуршлага. Передай полковнику, что я раскаивался.
– В… своеволии?
– В тугодумии!
– Лиха беда начало…
– Что?!
– А… э… не в этом смысле… – наклоняется, стряхивая со штанины мелкий мусор, – я же, ты понимаешь, изъясняюсь на неродном языке…
– Слишком хорошо изъясняешься. Как ты, кстати, меня нашёл? Я отключил трансляцию координат.
– Часы…
– Да какого хрена! Там нет передатчика, только ключ. Я же их проверил на Ёжике.
– Мирабилианские технологии. Давай покажу, как выключить.
– Да ну тебя… Оставь уж! Толку-то, отключишь – потом окажется, ты мне и в тело что-то вмонтировать успел… Пойдём наверх лучше, пора уже давно.
***
Ветер слишком сильный, поэтому Алекс передислоцировал банкет в защищённое стенами помещение – какое-то там будущее техническое. Только со стороны одной его недостроенной части видна панорама города. Ну что, блин, такое… С таким же успехом можно было и у меня дома полюбоваться видами.
Мы сидим на заботливо притулённом в углу надувном диване. Том шныряет где-то на продуваемом этаже, но его безопасность, судя по всему, совсем не волнует Алекса – расслабленно откинувшегося назад рядом со мной, брякнув гитарой об пол. Разминаю отнявшуюся ногу: конструкция сиденья оказалась на редкость неудобной. Ритка без умолку тараторит уже минут двадцать пять:
– Джек, когда увидел у Тарасовой этого лысого кота, погнался за ним и облизнул! Облизнул, представляешь! Хи-хи, она-то уже почти накинулась на меня, мол, моя собака неадекватная! А он облизнул его, прямо целиком! Саш, ты не слушаешь?
Растерянно умолкает.
Алекс не отвечает, мечтательно затонув внутри себя.
Я молчу, стараясь не выдать понимание момента. Джек бы наверняка его как раз выдал, это понимание. Но пса здесь нет: кое-кто строго-настрого запретил брать в такие приключения «животных и пиротехнику, а насчёт Кузнецова ещё подумаю».
– Рита?.. Ты почему не чирикаешь? – очнувшийся Сашка вскидывает грозный взгляд на меня. – Что он опять сделал?
Театрально взмахнув ресницами и небрежно перегнувшись через моё не к месту попавшееся на пути тело, она с размаху огревает Алекса по затылку пледом.
Смаргивая заменившую смех слезинку, докладываю:
– Отвечать надо, когда девушка к тебе обращается.
У Сашки такой ошарашенный вид, что только ради этого стоило сегодня оказаться здесь.
– Так ты не с Ваней разговаривала?