Поезд убийц

«Люди часто совершают эту ошибку с кама-итати. Но раны — не вина резкого ветра. Обвинять во всем ветер — вот что значит заниматься выдумками». Асагао сказал это женщине, и это ей не понравилось.

Но если это ей не понравилось, она могла бы просто пойти домой. Но женщина стала спорить, задавать самые разные вопросы о Толкателе, пытаться накопать информацию. Она рассердила Асагао, он отказался от работы и ушел. Но женщина упрямо пошла за ним, и ночью он столкнул ее на дорогу, когда свет должен был переключиться на красный. Ее сбил пикап, пытавшийся проскочить перекресток. Единственное, о чем жалел Асагао, так это о том, что он сделал это бесплатно…

Мужчина, низкорослый, около сорока — нет. Женщина — нет. Мужчина, полный, около двадцати — нет. Женщина — нет. Женщина — нет. Мужчина, толстый, около сорока. Взгляд Асагао фиксируется на мужчине, появившемся с левой стороны. Он проходит мимо. Серый костюм в тонкую полоску. Короткие волосы, широкие плечи. Асагао следует за ним. Мужчина направляется к перекрестку и смешивается с толпой людей, ожидающих сигнала светофора. Асагао следует за ним. Он абсолютно включен в происходящее, но ему кажется, что его движениями словно управляет некая магическая сила.

Светофор переключается с зеленого на желтый. Мужчина останавливается у края обочины. Машины едут справа. Черный минивэн, за рулем женщина с короткой стрижкой, детское сиденье сзади. Еще не время. Следующая машина — точно такой же минивэн. Сигнал переключается. Машина бросается вперед. Асагао делает привычное движение правой рукой и касается спины мужчины.

Звук столкновения, визг шин, скребущих асфальт. Никто еще не кричит. Шок очевидцев похож на беззвучный, невидимый взрыв в вакууме.

Асагао уже нет. Он уходит тем же путем, каким пришел, будто струясь в воздушном потоке. Слышит позади истошный крик: «Скорую!» — но он спокоен, и его сознание похоже на недвижимую гладь озера. Единственная мысль — смутное воспоминание о том, что когда-то, очень давно, он уже работал на этом перекрестке…





Фрукты




— Слышь, Мандарин! Попробуй назвать имена каких-нибудь персонажей из «Томаса и его друзей». — Лимон возвращается с поисков чемодана с пустыми руками, но вместо того, чтобы придумать какое-нибудь объяснение своей неудаче, беззаботно усаживается на свое место у прохода.

Мандарин отворачивается и смотрит на тело мелкого Минэгиси, притулившееся у окна. Лимон ведет себя так, будто вообще не желает признавать серьезность их положения. У них все еще на руках труп сына заказчика, и они нисколько не продвинулись в выяснении того, что же все-таки произошло. А Лимон хочет завести этот абсурдный разговор.

— Ты нашел чемодан?

— Нет, ну каких персонажей «Томаса» ты знаешь? Назови мне какого-нибудь второстепенного персонажа, который первым приходит тебе на ум.

— Какое это имеет отношение к нашим поискам чемодана?

— Никакого. — Лимон немного обиженно выпячивает подбородок. — С чего мы вообще так переживаем за этот дурацкий чемодан?

«Ну конечно, он его не нашел».

Прошло уже больше пяти лет с тех пор, как Мандарин начал работать в паре с Лимоном. Тот был идеальным партнером, когда речь шла о физических качествах и хладнокровии: в какие бы опасные передряги они ни влипали, Лимон никогда не паниковал и всегда оставался спокойным; можно было даже подумать, что он обладает своего рода бесчувственностью — идеальное качество для их работы. Однако когда дело касалось деталей, он был просто невыносим и вел себя безответственно и небрежно. И что хуже всего — совершив промах, всегда мгновенно находил себе оправдания и не желал признавать свои ошибки. И сейчас, когда ситуация на глазах становилась все более серьезной, его отношение к ней сводилось к «эй, да что ты так паришься, просто забудь об этом!». Он просто игнорирует не нравящиеся ему факты, стараясь поскорее выбросить их из головы. А вытирать его задницу и разгребать за ним бардак — вечная работа Мандарина. И пытаться как-то изменить это — все равно что пи́сать против ветра.

— Гордон, — говорит Мандарин со вздохом. — Гордон, верно? Это же персонаж из «Томаса и его друзей»?

— Да ну тебя! — фыркает Лимон, мгновенно принимая вид эксперта. — Гордон — один из самых хорошо известных персонажей. Он практически главный персонаж, понимаешь, главный. А задание было — назвать какого-нибудь второстепенного персонажа.

— Что значит «задание»? — Мандарин смотрит отсутствующим взглядом в потолок. Иметь дело с Лимоном труднее, чем выполнять их работу. — Ну хорошо, ладно. Давай ты мне скажешь. Ну, как пример ответа.

Ноздри Лимона аж трепещут от с трудом сдерживаемой гордости.

— Ну-у, я ожидал услышать в ответ, например, что это сэр Хэндел, ранее известный как Фалькон.

— У Томаса есть приятель с таким именем?

— Нед тоже подходит.

— Да уж, там много разных поездов, — у Мандарина нет выбора, кроме как подыгрывать ему.

— Он не поезд, а паровой экскаватор.

— А это еще что? Как это не поезд? Ты меня путаешь.

Лимон смотрит мимо мертвого тела мелкого Минэгиси на мчащийся за окном пейзаж. Мимо них пролетает гигантский многоквартирный дом.

— Послушай, — строго говорит Мандарин своему партнеру, который теперь увлеченно листает рекламный журнал, что-то тихо напевая себе под нос. — Ты не хочешь брать на себя ответственность за свои ошибки. Я это понимаю. Но сейчас не время расслабляться. Ты меня слышишь? Сын Минэгиси не дышит, его тело уже практически остыло. А чемодан с деньгами пропал. Мы с тобой как двое никчемных детей, которых послали в овощную лавку, а они не купили овощей и вдобавок потеряли ко- шелек[49].

— Это ты меня путаешь. Никогда не мог понять твоих объяснений.

— В общем, мы в жопе.

— Ну да, я в курсе; это те три слова, которыми можно описать нашу ситуацию.

— А ведешь себя так, будто не в курсе… Так что напоминаю тебе на всякий случай. Нам следует быть более обеспокоенными, понимаешь? А впрочем, я достаточно обеспокоен, это ты должен сильнее беспокоиться. Спрашиваю еще раз: ты не нашел чемодан, так?

— Не-а. — По какой-то причине Лимон выглядит довольным собой. Мандарин уже готов снова разразиться критикой в его адрес, когда он добавляет: — Но тот мелкий засранец наврал мне и отправил меня по ложному следу.

— Мелкий засранец наврал тебе? Ты это о чем?

— «Человек с чемоданом, который вы ищете, пошел туда», — так он сказал. Он показался мне хорошим мальчиком, так что я поверил ему и прошел до самой головы «Хаятэ» в поисках того парня.


— Может быть, мальчик тебе и не соврал. Кто-то определенно взял чемодан, и, возможно, ребенок его действительно видел. Может быть, ты его просто не нашел?

— Ну-у, это странно. Не представляю, как мог бесследно исчезнуть чемодан таких размеров…

— Ты проверил туалеты?

— В общем и целом.

— В общем и целом? Что ты имеешь в виду под «в общем и целом»? — Мандарин повышает голос, не силах больше сдерживаться. Когда понимает, что Лимон не шутит, он просто теряет дар речи. — Это не считается, если ты не проверил их все! Кто бы ни забрал чемодан, он мог спрятаться с ним в туалете!

— Если туалет занят, я же не могу его проверить. Как ты себе это представляешь?

У Мандарина не остается сил даже на разочарованный вздох.

— Нет никакого смысла в проверке, если ты не проверяешь их все… Ладно, я сам пойду. — Он смотрит на свои наручные часы. Остается пять минут до прибытия поезда в Омия. — Вот дерьмо.

— Что не так? Почему дерьмо?

— Мы почти прибыли в Омия. Там нас будут ждать с проверкой люди Минэгиси.

Минэгиси подозревал всех и каждого и никому не доверял — возможно, потому, что уже очень давно руководил криминальной организацией. Он твердо верил в то, что если у кого-то есть малейшая возможность тебя предать, он, вне всяких сомнений, это сделает. Поэтому даже когда сам Минэгиси нанимает кого-нибудь на работу, он всегда предпринимает все меры предосторожности, чтобы не получить удар в спину.

В их случае он боялся, что Мандарин и Лимон заберут чемодан с деньгами и скроются. Или что, забрав его сына у похитителей, сами будут удерживать его в заложниках и потребуют новый выкуп.

— Я глаз не спущу с вас двоих, чтобы вам не пришло в головы меня кинуть, — сказал он на их последней встрече, прямо заявив, что не доверяет им.

Так что на каждой станции по пути их следования до Мориока их ждет один из подчиненных Минэгиси, чтобы убедиться в том, что Мандарин и Лимон не сошли с поезда, не замышляют выкинуть какую-нибудь глупость и что с сыном их босса всё в порядке. Естественно, когда Минэгиси нанимал их на работу, у Мандарина и Лимона и мысли не было о том, чтобы его предать, так что, услышав его условия, они нисколько не смутились. «Конечно, без проблем, следите за нами, если считаете нужным», — добродушно заявили оба.

— Не мог себе представить, что все так обернется…

— Аварии случаются. Об этом даже есть песенка у «Томаса и его друзей»: «Аварии случаются опять и опять, но не стоит о них день и ночь горевать…»

— Тебе следовало бы погоревать об этом хотя б немного.

Но Лимон, похоже, даже не услышал, что сказал ему Мандарин, потому что он начинает радостно распевать свою песенку, время от времени вставляя комментарии типа: «Отлично сказано!», «“Томас и его друзья” — реально глубокий мультик» и прочее в этом роде.

— Эй, погоди минутку. — Он наконец смотрит на Мандарина. — Человек Минэгиси ждет нас на платформе. Думаешь, он собирается зайти в поезд?

— Хотел бы я знать, — отвечает Мандарин. В детали их не посвящали. — Возможно, он просто будет стоять на платформе и посмотрит на нас через окно.

— Но если это так, — говорит Лимон, наклоняясь вперед и указывая на мертвое тело возле окна, — нам нужно представить все так, будто он спит, а мы просто улыбнемся и помашем, и тот тип на платформе ничего не заподозрит.

Интуиция подсказывает Мандарину, что оптимистическое предложение Лимона вообще-то так себе, но, возможно, это правда сработает. Это сработает, если человек Минэгиси не станет заходить в поезд.

— Ну, я имею в виду, если пацан сидит здесь, с нами, с чего им думать, что он мертв, верно?

— Возможно, ты и прав. Я, наверное, тоже ничего не заподозрил бы.

— Ну вот, ты тоже со мной согласен, что они никогда не поймут разницы.

— Но если по какой-то причине он что-то заподозрит, то может зайти в поезд.

— Поезд стоит в Омия примерно одну минуту. У него не будет времени проводить тут инспекцию.

— Мм… — Мандарин пытается представить, какие приказы он отдал бы своим людям на месте Минэгиси. — Я практически уверен, что ему сказано оставаться на платформе, посмотреть на нас в окно и, если он что-то заподозрит, позвонить Минэгиси.

— «Босс, у вашего сына было такое лицо, прямо как у мертвеца. Наверное, он был мертвецки пьян…» Ага. И что произойдет потом, как думаешь?

— Возможно, Минэгиси догадается, что его сын не может быть пьян, и начнет подозревать, что тут творится что-то неладное.

— Думаешь, догадается?

— У криминальных шишек вроде него нюх на такие вещи. Поэтому могу предположить, что на станции Сэндай, которая сразу за Омия, нас будет встречать целая толпа его людей, и у них точно не будет никаких проблем с тем, чтобы зайти в поезд и разобраться с нами.

— А что, если мы отберем телефон у мужика, который может позвонить Минэгиси и передать ему информацию? Если он не сможет ему позвонить, то Минэгиси на нас не будет сердиться. Этот мальчишка жив, пока никто не знает, что он мертв.

— Такой человек, как Минэгиси, наверняка имеет несколько способов связи со своими людьми, не только по телефону.

— Например, гонцов? — Почему-то Лимону эта идея нравится. — Точно, у него есть целая куча гонцов, которые бегают и передают сообщения, как в стародавние времена; почему бы такому большому боссу не содержать целый штат гонцов, как думаешь?

— А что насчет цифровых рекламных щитов? Может, его человек может каким-то образом передать сообщение на такой щит. Написать на нем: «Твой сын убит!»

Лимон несколько раз удивленно моргает, уставившись на Мандарина.