Подражатель
Часть 7 из 59 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Ага, демоны, — кивнул он. — Я провожу свое время в компании демонов, и я не могу рисковать привести даже одного из них домой к тебе.
Лицо Евы даже не дрогнуло. Чеймберс знал, что потерпел поражение.
— Ладно… — вздохнул он и начал рассказывать.
— …Поэтому я заехал в библиотеку по дороге и нашел это… — Чеймберс говорил уже больше восьми минут, когда он достал из кармана мятую копию: замерзший человек, выполненный в потертой бронзе. — «Мыслитель» Огюста Родена, — провозгласил он. — Что значит, на обоих местах преступления тела были расположены так, чтобы напоминать известные скульптуры.
— Но, — начала Ева, проглатывая еду, — у сегодняшних тел не было следов укола на шеях.
— Верно, — согласился Чеймберс. — Или следов паралитического вещества, использованного в первом убийстве. Но руки матери уже были покрыты следами уколов и все знаки указывают на передозировку героином.
— А как насчет мальчика? Его ударили по голове.
— Я не знаю. Может, что-то пошло не так, — предположил Чеймберс. — Может, он дал отпор. В любом случае, убийца скрыл повреждения гримом, придавая им идеальный вид. Безумие, да? — улыбнулся он, забывшись из-за азарта, что снова оказался в компании демона. Когда Ева обеспокоенно посмотрела на него, он откашлялся и выпрямил спину. — Завтра я пойду с этим к начальству.
— Кто у тебя в напарниках? — спросила Ева.
— А?
— Ну, знаешь, кто за тобой приглядывает? Кто работает с тобой над этим?
— Новенький… констебль. Он хорош, — заверил ее Чеймберс. Ева осунулась. — Тебе бы он понравился.
— Хммм, — ответила она, поигрывая своими косичками и доедая последние кусочки блюда.
— Что не так?
Отодвигая тарелку, Ева посмотрела ему в глаза:
— Знаешь, куда ведет каждая тропа, если достаточно долго по ней идти? — Лицо Чеймберса ничего не выражало. — Она ведет к тому, что ты ищешь.
— Лааадно…
— И ты ищешь демона в человеческом обличье. Ты уже знал, что он умен. Теперь ты знаешь, что он также может быть жестоким. Ты сидишь и улыбаешься, будто это игра, но это не так. Это твоя жизнь, и сегодня она переплелась с его, с жизнью серийного убийцы.
Потянувшись через стол, Чеймберс взял ее за руку.
— Во-первых, я не буду рисковать, клянусь тебе. А во-вторых, технически, он даже не серийный убийца. И мы поймаем его задолго до того, как кто-либо начнет бросаться такими терминами.
— Я охочусь на серийного убийцу! — закричал Винтер, расплескивая половину своей пинты пива по полу.
— Что?! — ответила женщина, перекрикивая музыку.
— Я… охочусь… на… серийного убийцу! — восторженно кивнул он, делая жест, будто тычет в кого-то ножом.
— Что?!
— Серийный убийца!
На этот раз она его услышала и тут же ускользнула в дамскую комнату.
— Туалеты там! — заботливо посоветовал он, показывая в противоположном направлении, пока она поднималась по лестнице к выходу. — …Да, она не вернется.
Не расстроившись, так как он выделывал одни из лучших движений в своей жизни, Винтер вернулся на танцпол, когда синтезаторное вступление к «Когда я буду знаменитым?» загрохотало из колонок. Безупречно заменяя слово «знаменитым» на «охотиться на серийного убийцу» на каждом припеве, он очистил себе внушительное пространство среди остальной толпы и чувствовал себя неуязвимым, самым везучим человеком в мире, героем среди простых смертных и совершенно невосприимчивым к действию алкоголя. [3]
— Это… много блевотины, — вздохнул уборщик Cyber Rooms, увидев оставленный для него Винтером сложнейший за всю карьеру вызов. — …Ненавижу свою жизнь.
В 8:55 следующего утра Чеймберс выругался, увидев состояние своего гостя. Частично одетый, с растрепанными волосами, свисавшими на глаза, и большим темным пятном, все еще расползающимся по его униформе, Винтер заснул на стуле, держа в руке пустую чашку.
— Эй! — рявкнул Чеймберс, щелкая пальцами возле уха спящего мужчины. — Винтер!.. Винтер!
Он резко проснулся, поморщился от боли и хлопнул себя по виску, подняв руки к голове.
— Ааааа. Что?
— Совещание через пять минут.
Протяжно выдыхая, он оглядел себя:
— Я из-за вас пролил кофе.
— Встаньте! — Нетвердо поднимаясь на ноги, он позволил Чеймберсу поправить его рубашку и немного привести его в порядок. — Вы что, пъяны? — спросил Чеймберс, застегивая верхнюю пуговицу его рубашки.
— Болен… отравление.
— А, — сказал он, немного смягчившись. — Что вы съели?
— Одиннадцать бокалов пива, — отрыгнул Винтер.
Чеймберс смерил его взглядом, абсолютно не впечатленный.
— Знаете что? Забудьте об этом. От вас мне никакой пользы.
— Эй! — крикнул Винтер ему вслед. — Эй! Подождите!
— Идите домой! — отозвался Чеймберс. — Вы сняты с дела.
— Мне казалось, констебль Винтер присоединится к нам, — сказал Хэмм, даже не пытаясь скрыть недовольство оттого, что Чеймберс назначил встречу. Он закрыл дверь своего кабинета.
— Он не смог…
В окно нетерпеливо постучали.
— А. Вот и он. В следующий раз повезет, — сказал ему Хэмм, приглашая Винтера внутрь.
Усаживаясь, детектив выглядел практически презентабельно, и хоть его лицо было еще мокрым, волосы хотя бы торчали в правильном направлении.
— Хорошо. У меня сегодня много дел. В чем проблема? — спросил у них Хэмм в ту же секунду, как у него на столе зазвонил телефон. — Погодите.
— Я сказал вам идти домой, — прошипел Чеймберс, пока главный детектив-инспектор был занят.
— Я тоже в этом участвую, — шепотом ответил Винтер.
— Ни в чем вы не участвуете, если мы не сможем убедить Хэмма.
— Я здесь, не так ли?
— Ладно. Помните, вам надо убедить его в том, что вы меня ненавидите.
— Это будет не слишком сложно, — пробормотал Винтер, когда Хэмм закончил разговор.
— Итак, — сказал он, наконец-то обращая на них внимание. — Что у вас?
Вдвоем они безупречно представили дело, Чеймберс уверенно изложил свою теорию, инициативно предложил дальнейшие действия. И как планировалось, Винтер противоречил ему при любой возможности, используя их показную вражду для того, чтобы завоевать благосколонность Хэмма, тем временем скармливая ему именно то, что им нужно. Пока главный детектив-инспектор сравнивал фотографии с первого места преступления с известной скульптурой, Чеймберс и Винтер обменялись улыбками, зная, что все не могло пройти лучше.
Наконец Хэмм поднял на них взгляд.
— Какая полнейшая куча вонючего дерьма, — заключил он, швыряя им фотографии.
— Босс, я…
— Заткнись! — рявнул он, перебивая Чеймберса. — Вы рассказывали мне какую-то хрень последние пятнадцать минут. Настала ваша очередь слушать. Вы приходите сюда с двумя совершенно разными местами преступления, тремя разными методами действия, отсутствием какой-либо связи между снеговиком в парке и любым из торчков, и только вашим словом, что он был усажен как эта скульптура, когда вы его нашли. Это статуя мужика, сидящего на заднице! Я сижу на своей прямо сейчас — выходит, и я тоже похож на статую?
— Честно говоря, у вас слегка другая комплекция, — вставил Винтер, явно все еще не совсем протрезвев. — Вы слегка мягче в области… всего.
Хэмм злобно уставился на него.
— Наверное, лучше перестаньте разговаривать, — прошептал Чеймберс.
— Ага.
— Имеется ли хоть какая-то связь между двумя статуями? — спросил Хэмм. — Кто сделал сидящего парня?
— Роден, — ответил Чеймберс. — Он француз.
— Никогда не слышал о нем. А Иисуса и Марию?
— Микеланджело.
Лицо Евы даже не дрогнуло. Чеймберс знал, что потерпел поражение.
— Ладно… — вздохнул он и начал рассказывать.
— …Поэтому я заехал в библиотеку по дороге и нашел это… — Чеймберс говорил уже больше восьми минут, когда он достал из кармана мятую копию: замерзший человек, выполненный в потертой бронзе. — «Мыслитель» Огюста Родена, — провозгласил он. — Что значит, на обоих местах преступления тела были расположены так, чтобы напоминать известные скульптуры.
— Но, — начала Ева, проглатывая еду, — у сегодняшних тел не было следов укола на шеях.
— Верно, — согласился Чеймберс. — Или следов паралитического вещества, использованного в первом убийстве. Но руки матери уже были покрыты следами уколов и все знаки указывают на передозировку героином.
— А как насчет мальчика? Его ударили по голове.
— Я не знаю. Может, что-то пошло не так, — предположил Чеймберс. — Может, он дал отпор. В любом случае, убийца скрыл повреждения гримом, придавая им идеальный вид. Безумие, да? — улыбнулся он, забывшись из-за азарта, что снова оказался в компании демона. Когда Ева обеспокоенно посмотрела на него, он откашлялся и выпрямил спину. — Завтра я пойду с этим к начальству.
— Кто у тебя в напарниках? — спросила Ева.
— А?
— Ну, знаешь, кто за тобой приглядывает? Кто работает с тобой над этим?
— Новенький… констебль. Он хорош, — заверил ее Чеймберс. Ева осунулась. — Тебе бы он понравился.
— Хммм, — ответила она, поигрывая своими косичками и доедая последние кусочки блюда.
— Что не так?
Отодвигая тарелку, Ева посмотрела ему в глаза:
— Знаешь, куда ведет каждая тропа, если достаточно долго по ней идти? — Лицо Чеймберса ничего не выражало. — Она ведет к тому, что ты ищешь.
— Лааадно…
— И ты ищешь демона в человеческом обличье. Ты уже знал, что он умен. Теперь ты знаешь, что он также может быть жестоким. Ты сидишь и улыбаешься, будто это игра, но это не так. Это твоя жизнь, и сегодня она переплелась с его, с жизнью серийного убийцы.
Потянувшись через стол, Чеймберс взял ее за руку.
— Во-первых, я не буду рисковать, клянусь тебе. А во-вторых, технически, он даже не серийный убийца. И мы поймаем его задолго до того, как кто-либо начнет бросаться такими терминами.
— Я охочусь на серийного убийцу! — закричал Винтер, расплескивая половину своей пинты пива по полу.
— Что?! — ответила женщина, перекрикивая музыку.
— Я… охочусь… на… серийного убийцу! — восторженно кивнул он, делая жест, будто тычет в кого-то ножом.
— Что?!
— Серийный убийца!
На этот раз она его услышала и тут же ускользнула в дамскую комнату.
— Туалеты там! — заботливо посоветовал он, показывая в противоположном направлении, пока она поднималась по лестнице к выходу. — …Да, она не вернется.
Не расстроившись, так как он выделывал одни из лучших движений в своей жизни, Винтер вернулся на танцпол, когда синтезаторное вступление к «Когда я буду знаменитым?» загрохотало из колонок. Безупречно заменяя слово «знаменитым» на «охотиться на серийного убийцу» на каждом припеве, он очистил себе внушительное пространство среди остальной толпы и чувствовал себя неуязвимым, самым везучим человеком в мире, героем среди простых смертных и совершенно невосприимчивым к действию алкоголя. [3]
— Это… много блевотины, — вздохнул уборщик Cyber Rooms, увидев оставленный для него Винтером сложнейший за всю карьеру вызов. — …Ненавижу свою жизнь.
В 8:55 следующего утра Чеймберс выругался, увидев состояние своего гостя. Частично одетый, с растрепанными волосами, свисавшими на глаза, и большим темным пятном, все еще расползающимся по его униформе, Винтер заснул на стуле, держа в руке пустую чашку.
— Эй! — рявкнул Чеймберс, щелкая пальцами возле уха спящего мужчины. — Винтер!.. Винтер!
Он резко проснулся, поморщился от боли и хлопнул себя по виску, подняв руки к голове.
— Ааааа. Что?
— Совещание через пять минут.
Протяжно выдыхая, он оглядел себя:
— Я из-за вас пролил кофе.
— Встаньте! — Нетвердо поднимаясь на ноги, он позволил Чеймберсу поправить его рубашку и немного привести его в порядок. — Вы что, пъяны? — спросил Чеймберс, застегивая верхнюю пуговицу его рубашки.
— Болен… отравление.
— А, — сказал он, немного смягчившись. — Что вы съели?
— Одиннадцать бокалов пива, — отрыгнул Винтер.
Чеймберс смерил его взглядом, абсолютно не впечатленный.
— Знаете что? Забудьте об этом. От вас мне никакой пользы.
— Эй! — крикнул Винтер ему вслед. — Эй! Подождите!
— Идите домой! — отозвался Чеймберс. — Вы сняты с дела.
— Мне казалось, констебль Винтер присоединится к нам, — сказал Хэмм, даже не пытаясь скрыть недовольство оттого, что Чеймберс назначил встречу. Он закрыл дверь своего кабинета.
— Он не смог…
В окно нетерпеливо постучали.
— А. Вот и он. В следующий раз повезет, — сказал ему Хэмм, приглашая Винтера внутрь.
Усаживаясь, детектив выглядел практически презентабельно, и хоть его лицо было еще мокрым, волосы хотя бы торчали в правильном направлении.
— Хорошо. У меня сегодня много дел. В чем проблема? — спросил у них Хэмм в ту же секунду, как у него на столе зазвонил телефон. — Погодите.
— Я сказал вам идти домой, — прошипел Чеймберс, пока главный детектив-инспектор был занят.
— Я тоже в этом участвую, — шепотом ответил Винтер.
— Ни в чем вы не участвуете, если мы не сможем убедить Хэмма.
— Я здесь, не так ли?
— Ладно. Помните, вам надо убедить его в том, что вы меня ненавидите.
— Это будет не слишком сложно, — пробормотал Винтер, когда Хэмм закончил разговор.
— Итак, — сказал он, наконец-то обращая на них внимание. — Что у вас?
Вдвоем они безупречно представили дело, Чеймберс уверенно изложил свою теорию, инициативно предложил дальнейшие действия. И как планировалось, Винтер противоречил ему при любой возможности, используя их показную вражду для того, чтобы завоевать благосколонность Хэмма, тем временем скармливая ему именно то, что им нужно. Пока главный детектив-инспектор сравнивал фотографии с первого места преступления с известной скульптурой, Чеймберс и Винтер обменялись улыбками, зная, что все не могло пройти лучше.
Наконец Хэмм поднял на них взгляд.
— Какая полнейшая куча вонючего дерьма, — заключил он, швыряя им фотографии.
— Босс, я…
— Заткнись! — рявнул он, перебивая Чеймберса. — Вы рассказывали мне какую-то хрень последние пятнадцать минут. Настала ваша очередь слушать. Вы приходите сюда с двумя совершенно разными местами преступления, тремя разными методами действия, отсутствием какой-либо связи между снеговиком в парке и любым из торчков, и только вашим словом, что он был усажен как эта скульптура, когда вы его нашли. Это статуя мужика, сидящего на заднице! Я сижу на своей прямо сейчас — выходит, и я тоже похож на статую?
— Честно говоря, у вас слегка другая комплекция, — вставил Винтер, явно все еще не совсем протрезвев. — Вы слегка мягче в области… всего.
Хэмм злобно уставился на него.
— Наверное, лучше перестаньте разговаривать, — прошептал Чеймберс.
— Ага.
— Имеется ли хоть какая-то связь между двумя статуями? — спросил Хэмм. — Кто сделал сидящего парня?
— Роден, — ответил Чеймберс. — Он француз.
— Никогда не слышал о нем. А Иисуса и Марию?
— Микеланджело.