Подмосковная ночь
Часть 10 из 35 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Ваня, – шепнул агент, – топор метнула не человеческая рука. Уймись уже, а? То, что произошло тогда в усадьбе, видела не только моя жена, там было десятка два свидетелей, в том числе красноармейцы из отряда Доры.
– Доры?
– Ее Дора звали, и фамилия вовсе не Стрелкова. Продолжать?
– Продолжай. Ты всерьез хочешь меня убедить, что…
– Два человека после ее смерти застрелились, в том числе – ее муж. Вот как на них подействовало то, что они увидели. Хочешь мне сказать, что они просто испугались какого-то мужика, который бросил в нее топором? Тем более что это был даже не топор, а какая-то старинная штуковина, которая висела на стене.
– Старинная? Погоди. Ты хочешь сказать, что в усадьбе была коллекция старинного оружия?
– Ой, да чего там только не было. Вережниковы жили – не тужили, и за границу сбежали еще до того, как все началось.
– Не понимаю, – проговорил после паузы Опалин, качая головой. – Это какой-то… бред. Летающий топор… И стол, который… сам по себе…
– Я же тебя предупреждал, чтобы ты держался подальше от усадьбы, – сказал Терешин. – Думаешь, я просто так говорил?
Кусты отбрасывали косые черные тени. Опалин выдохнул, вытер пот со лба и задумался. Собака, поглядев на хозяина и видя, что он почти успокоился, растворилась среди теней, словно ее тут и не было. Коза, мотая головой, пережевывала пучок травы.
– Меня сюда прислали, чтобы я во всем разобрался, – заявил Иван. – И я разберусь.
– Ну-ну, – хмыкнул собеседник. – Валяй.
– Я серьезно. – Опалин оглянулся и понизил голос. – Вот что: мне нужна крепкая бечевка или леска. Много. Но я не хочу идти в кооператив, потому что в деревне сразу же узнают, что я покупаю, и…
– Боишься спугнуть призрака? – усмехнулся Терешин.
– Просто не хочу рисковать.
– А ты, Ваня, упорный, – сказал агент, помолчав. – Может, это и хорошо. Подожди меня здесь. Принесу я тебе твою бечевку.
Он удалился быстрым шагом. Опалин стал искать папиросы и обнаружил, что осталось только две. Недовольный, он сунул пачку обратно в карман. В деревне он даже не рассчитывал разжиться хорошим табаком.
«Ладно, не буду пока курить. Подумаешь, важность…»
Ему тут же нестерпимо захотелось затянуться. Это была пытка. Он прошелся туда-сюда, но чем старательнее пытался отвлечься от мыслей о куреве, тем упорнее они осаждали его.
Вспомнив кое-что, он вошел в дом и в сенях столкнулся с Терешиным, который нес моток бечевки.
– Годится, – объявил Опалин, осмотрев ее. – Слушай, а можно ее разрезать на две части? В один карман она не влезет, а я хочу, чтобы ее никто не заметил.
Хозяин дома позвал Марфу, и она принесла ножницы. Опалин поблагодарил ее, ловко разрезал бечевку, одну часть – побольше – смотал и спрятал в карман брюк, а другую – поменьше – упрятал в нагрудный карман. Похлопав себя по карманам, он убедился, что нигде ничего особо не топорщится и не привлекает внимания, и повеселел.
– Если вдруг передумаешь, – сказал Терешин, буравя его взглядом, – бечевку верни.
– Почему я должен передумать? – удивился Опалин.
– Ну мало ли. Вдруг решишь, что выпил холодное в жаркий день и у тебя началось воспаление легких. Виноградов тебе выпишет справку, что ты болен, ну и… Поедешь в Москву лечиться.
Опалин напрягся.
– Почему мне Виноградов должен давать какую-то справку, если я здоров?
– Если его попросить, он выпишет. Только если знать, как попросить. Хотя доктор он вообще-то покладистый. А что? Воспаление легких – болезнь коварная. Поедешь, подлечишься, а тем временем вместо тебя кого-нибудь другого сюда пришлют. Пусть он разбирается. И с призраком, и вообще…
– Я ничего не понял, – пробормотал Опалин. – К чему это ты?
Терешин осклабился.
– Не обращай внимания, это я так. Ты, главное, холодного не пей.
Сделав над собой усилие, Иван поблагодарив хозяина дома за бечевку, попрощался с Марфой и удалился.
– Ой, не нравится мне все это, – вздохнула Марфа, глядя, как он садится в телегу и лошадь трогается с места.
– Мне тоже, – коротко ответил ее муж.
– А ведь ты бы мог ему пособить. Если б захотел.
– А я не хочу, – с вызовом ответил Терешин, поворачиваясь к ней. – Бечевку я ему дал, а с остальным пусть сам справляется. Не мальчик.
– Да ну тебя…
– Марфа, не дури. Он вовсе не такой простак, каким кажется.
– Ну тебе-то, конечно, лучше знать, – протянула жена. – Это правда, что он сказал?
– Когда? – спросил Виктор, напустив на себя безразличный вид.
– Что призрак на самом деле человек. Правда?
– Много будешь знать, скоро состаришься, – засмеялся муж.
– Витя!
– Ну слушай, чего ты от меня хочешь… Я думаю, он прав.
Жена смерила его подозрительным блестящим взглядом.
– В жисть не поверю, – неожиданно объявила она, – чтобы ты чего-то не знал.
– Будет, Марфуша. Ты же знаешь: я не в свои дела не суюсь.
– Скажи мне: кто это?
– Марфуша…
– Сейчас же говори, а то ужинать будешь без пирожков!
– Марфа! Ну за что же сразу такая казнь… Ладно. Ставлю на последнего, кто остался в доме.
– На… – Марфа нахмурилась. – Так это Платон Аркадьевич, что ли?
– В сговоре с Лидией, конечно.
– И зачем им это? Чтобы выжить комсомольцев? Но они же вроде ладили…
– Нет, тут что-то другое. – Терешин нахмурился. – Знать бы еще, что именно…
– Ты меня совсем сбил с толку, – сказала Марфа жалобно. – А как это связано со смертью комиссарши?
– Никак. Выбрось ее из головы.
– Но ведь я видела, как топор ее убил – без чьей-то помощи. Витя! Если это не было чудо, что же это тогда?
– Поменьше бы ты болтала с отцом Даниилом о чудесах. У меня из-за этого могут быть неприятности.
– Знаешь, – сказала Марфа, и ее губы дрогнули, – я молюсь обо всех павших. И даже о той комиссарше, хотя все знают, что она расстреляла ни за что ни про что сына Пантелея, которому было всего 15. А ты… ты говоришь…
– Я ничего не говорю, – поспешно сказал Терешин, притянув ее к себе. – Я все знаю, я тебя люблю за это. Просто… понимаешь, сложно все. И я чувствую, что дальше не будет легче.
Марфа хлюпнула носом и прижалась лицом к его плечу.
Глава 10
Доктор Виноградов
Разговор с Терешиным оставил у Опалина двойственное впечатление. Иван был рад, что добыл бечевку, которая играла существенную роль в задуманном им плане, но ему крайне не понравился намек собеседника на то, что ему, Опалину, лучше заболеть, чтобы дело поручили кому-нибудь другому. То ли агент ГПУ знал куда больше, чем говорил, и пытался таким образом его предостеречь, то ли испытывал, не дрогнет ли он – и обе версии были Опалину не по душе. Кроме того, от него не укрылось, что, застав его разговаривающим с Марфой, Терешин аж позеленел от ревности, и какое-то время все висело на волоске.
Тут Опалин заметил, что они возвращаются в усадьбу, окликнул возницу и сказал, что ему надо увидеть доктора Виноградова.
– К дохтуру так к дохтуру, – пожал плечами Свешников. – Н-но…
Здание бывшей земской больницы являло собой плачевное зрелище. Часть окон зияла пустотой; некоторые были забиты досками. Стекло сохранилось только в нескольких рамах. Угол одноэтажного здания, судя по всему, после пожара рухнул; о крыше Опалин предпочел не задумываться.
– Под ноги смотри, – напутствовал его возница. – Крыльцо гнилое совсем. Да и внутри не лучше…
Дверь протестующе заскрежетала, когда Иван отворил ее, и закрылась с тем же отвратительным звуком. Внутри пахло йодоформом, и под потолком чирикал воробей, неведомо для чего сюда залетевший. В тесной приемной сидела старуха с обреченным выражением лица; возле нее лежал костыль. Опалин сунулся в кабинет, где хмурый бородатый шатен лет тридцати осматривал парня, явно страдающего рахитом.
– Я ищу доктора Виноградова, – сказал Опалин. – Это вы?
– Нет. – Шатен отложил стетоскоп. – Я Горбатов, фельдшер. Э… может, ты в другое время зайдешь? Не думаю, что доктор…
– Доры?
– Ее Дора звали, и фамилия вовсе не Стрелкова. Продолжать?
– Продолжай. Ты всерьез хочешь меня убедить, что…
– Два человека после ее смерти застрелились, в том числе – ее муж. Вот как на них подействовало то, что они увидели. Хочешь мне сказать, что они просто испугались какого-то мужика, который бросил в нее топором? Тем более что это был даже не топор, а какая-то старинная штуковина, которая висела на стене.
– Старинная? Погоди. Ты хочешь сказать, что в усадьбе была коллекция старинного оружия?
– Ой, да чего там только не было. Вережниковы жили – не тужили, и за границу сбежали еще до того, как все началось.
– Не понимаю, – проговорил после паузы Опалин, качая головой. – Это какой-то… бред. Летающий топор… И стол, который… сам по себе…
– Я же тебя предупреждал, чтобы ты держался подальше от усадьбы, – сказал Терешин. – Думаешь, я просто так говорил?
Кусты отбрасывали косые черные тени. Опалин выдохнул, вытер пот со лба и задумался. Собака, поглядев на хозяина и видя, что он почти успокоился, растворилась среди теней, словно ее тут и не было. Коза, мотая головой, пережевывала пучок травы.
– Меня сюда прислали, чтобы я во всем разобрался, – заявил Иван. – И я разберусь.
– Ну-ну, – хмыкнул собеседник. – Валяй.
– Я серьезно. – Опалин оглянулся и понизил голос. – Вот что: мне нужна крепкая бечевка или леска. Много. Но я не хочу идти в кооператив, потому что в деревне сразу же узнают, что я покупаю, и…
– Боишься спугнуть призрака? – усмехнулся Терешин.
– Просто не хочу рисковать.
– А ты, Ваня, упорный, – сказал агент, помолчав. – Может, это и хорошо. Подожди меня здесь. Принесу я тебе твою бечевку.
Он удалился быстрым шагом. Опалин стал искать папиросы и обнаружил, что осталось только две. Недовольный, он сунул пачку обратно в карман. В деревне он даже не рассчитывал разжиться хорошим табаком.
«Ладно, не буду пока курить. Подумаешь, важность…»
Ему тут же нестерпимо захотелось затянуться. Это была пытка. Он прошелся туда-сюда, но чем старательнее пытался отвлечься от мыслей о куреве, тем упорнее они осаждали его.
Вспомнив кое-что, он вошел в дом и в сенях столкнулся с Терешиным, который нес моток бечевки.
– Годится, – объявил Опалин, осмотрев ее. – Слушай, а можно ее разрезать на две части? В один карман она не влезет, а я хочу, чтобы ее никто не заметил.
Хозяин дома позвал Марфу, и она принесла ножницы. Опалин поблагодарил ее, ловко разрезал бечевку, одну часть – побольше – смотал и спрятал в карман брюк, а другую – поменьше – упрятал в нагрудный карман. Похлопав себя по карманам, он убедился, что нигде ничего особо не топорщится и не привлекает внимания, и повеселел.
– Если вдруг передумаешь, – сказал Терешин, буравя его взглядом, – бечевку верни.
– Почему я должен передумать? – удивился Опалин.
– Ну мало ли. Вдруг решишь, что выпил холодное в жаркий день и у тебя началось воспаление легких. Виноградов тебе выпишет справку, что ты болен, ну и… Поедешь в Москву лечиться.
Опалин напрягся.
– Почему мне Виноградов должен давать какую-то справку, если я здоров?
– Если его попросить, он выпишет. Только если знать, как попросить. Хотя доктор он вообще-то покладистый. А что? Воспаление легких – болезнь коварная. Поедешь, подлечишься, а тем временем вместо тебя кого-нибудь другого сюда пришлют. Пусть он разбирается. И с призраком, и вообще…
– Я ничего не понял, – пробормотал Опалин. – К чему это ты?
Терешин осклабился.
– Не обращай внимания, это я так. Ты, главное, холодного не пей.
Сделав над собой усилие, Иван поблагодарив хозяина дома за бечевку, попрощался с Марфой и удалился.
– Ой, не нравится мне все это, – вздохнула Марфа, глядя, как он садится в телегу и лошадь трогается с места.
– Мне тоже, – коротко ответил ее муж.
– А ведь ты бы мог ему пособить. Если б захотел.
– А я не хочу, – с вызовом ответил Терешин, поворачиваясь к ней. – Бечевку я ему дал, а с остальным пусть сам справляется. Не мальчик.
– Да ну тебя…
– Марфа, не дури. Он вовсе не такой простак, каким кажется.
– Ну тебе-то, конечно, лучше знать, – протянула жена. – Это правда, что он сказал?
– Когда? – спросил Виктор, напустив на себя безразличный вид.
– Что призрак на самом деле человек. Правда?
– Много будешь знать, скоро состаришься, – засмеялся муж.
– Витя!
– Ну слушай, чего ты от меня хочешь… Я думаю, он прав.
Жена смерила его подозрительным блестящим взглядом.
– В жисть не поверю, – неожиданно объявила она, – чтобы ты чего-то не знал.
– Будет, Марфуша. Ты же знаешь: я не в свои дела не суюсь.
– Скажи мне: кто это?
– Марфуша…
– Сейчас же говори, а то ужинать будешь без пирожков!
– Марфа! Ну за что же сразу такая казнь… Ладно. Ставлю на последнего, кто остался в доме.
– На… – Марфа нахмурилась. – Так это Платон Аркадьевич, что ли?
– В сговоре с Лидией, конечно.
– И зачем им это? Чтобы выжить комсомольцев? Но они же вроде ладили…
– Нет, тут что-то другое. – Терешин нахмурился. – Знать бы еще, что именно…
– Ты меня совсем сбил с толку, – сказала Марфа жалобно. – А как это связано со смертью комиссарши?
– Никак. Выбрось ее из головы.
– Но ведь я видела, как топор ее убил – без чьей-то помощи. Витя! Если это не было чудо, что же это тогда?
– Поменьше бы ты болтала с отцом Даниилом о чудесах. У меня из-за этого могут быть неприятности.
– Знаешь, – сказала Марфа, и ее губы дрогнули, – я молюсь обо всех павших. И даже о той комиссарше, хотя все знают, что она расстреляла ни за что ни про что сына Пантелея, которому было всего 15. А ты… ты говоришь…
– Я ничего не говорю, – поспешно сказал Терешин, притянув ее к себе. – Я все знаю, я тебя люблю за это. Просто… понимаешь, сложно все. И я чувствую, что дальше не будет легче.
Марфа хлюпнула носом и прижалась лицом к его плечу.
Глава 10
Доктор Виноградов
Разговор с Терешиным оставил у Опалина двойственное впечатление. Иван был рад, что добыл бечевку, которая играла существенную роль в задуманном им плане, но ему крайне не понравился намек собеседника на то, что ему, Опалину, лучше заболеть, чтобы дело поручили кому-нибудь другому. То ли агент ГПУ знал куда больше, чем говорил, и пытался таким образом его предостеречь, то ли испытывал, не дрогнет ли он – и обе версии были Опалину не по душе. Кроме того, от него не укрылось, что, застав его разговаривающим с Марфой, Терешин аж позеленел от ревности, и какое-то время все висело на волоске.
Тут Опалин заметил, что они возвращаются в усадьбу, окликнул возницу и сказал, что ему надо увидеть доктора Виноградова.
– К дохтуру так к дохтуру, – пожал плечами Свешников. – Н-но…
Здание бывшей земской больницы являло собой плачевное зрелище. Часть окон зияла пустотой; некоторые были забиты досками. Стекло сохранилось только в нескольких рамах. Угол одноэтажного здания, судя по всему, после пожара рухнул; о крыше Опалин предпочел не задумываться.
– Под ноги смотри, – напутствовал его возница. – Крыльцо гнилое совсем. Да и внутри не лучше…
Дверь протестующе заскрежетала, когда Иван отворил ее, и закрылась с тем же отвратительным звуком. Внутри пахло йодоформом, и под потолком чирикал воробей, неведомо для чего сюда залетевший. В тесной приемной сидела старуха с обреченным выражением лица; возле нее лежал костыль. Опалин сунулся в кабинет, где хмурый бородатый шатен лет тридцати осматривал парня, явно страдающего рахитом.
– Я ищу доктора Виноградова, – сказал Опалин. – Это вы?
– Нет. – Шатен отложил стетоскоп. – Я Горбатов, фельдшер. Э… может, ты в другое время зайдешь? Не думаю, что доктор…