Подмастерье смерти

Новенькой была только что переведенная в отдел офицер Шелби.

— Как она?

— Стойко держится. Как истинный коп.

— Приятно слышать.

Еве нестерпимо хотелось кофе. Не бурды, которой заправляют автомат в комнате отдыха, а настоящего кофе. У нее в кабинете на такой случай стоял «Авто-шеф». Надо было только до него добраться. Однако чувство ответственности за новенькую не позволяло оставить ее без внимания. Ведь это она приняла офицера Шелби на службу. И вот в первый же рабочий день девушка получила кулаком в глаз.

Так что Ева, высокая и стройная в своем черном кожаном пальто, отправилась в комнату отдыха.

Шелби сидела перед компьютером, попивая дерьмовый кофе и щурясь в монитор с холодным компрессом на правом глазу. Она собиралась встать при виде начальства. Ева махнула, мол, не нужно условностей.

— Как ваш глаз, офицер?

— Моя маленькая сестренка больней дерется, лейтенант.

Ева жестом попросила приподнять компресс. Кровоподтек начал темнеть. Хороший знак.

— Быстро заживет. Еще немного холод подержите.

— Да, босс.

— Отличная работа!

— Спасибо, босс.

По пути в кабинет Ева заглянула к Кармайклу.

— Доложите по-быстрому, что стряслось.

— Детективы Кармайкл и Сантьяго задержали наркошу на Авеню Б. Нас туда для усиления вызвали — сдерживать толпу. Вдруг замечаем, как буквально в пяти футах один другому «товар» передает. Мы на это не могли закрыть глаза, как понимаете. Все-таки группа на задании… Пришлось взять их в оборот. Дилер сразу сдался. А у наркоши ломка, похоже, начиналась, вот он и двинул нашей девушке. Не ожидали мы от него такой прыти. Надо признать, быстро Шелби его скрутила. Может, неосмотрительно было вот так с ходу на него бросаться, но она за это и получила как следует. Обоих парней в КПЗ отправили. Теперь им к наркотикам еще оскорбление полицейского при исполнении припаяют.

А она умеет держать удар. Тут ей тоже надо отдать должное, — добавил Кармайкл.

— Пусть поработает немного, тогда и будем делать выводы.

Пока ее не успел перехватить еще кто-нибудь, Ева отправилась к себе в кабинет, прямо с порога, не снимая пальто, подошла и запустила «Авто-шеф».

Она стояла возле узкого окна и, прихлебывая крепкий кофе, цепким взглядом профессионального копа следила за движением на земле и в воздухе.

Как всегда, бумажной работы хоть отбавляй. Волей-неволей приходится заполнять бумаги. Только-только удалось закрыть одно безобразное дело — и пришлось все утро давать показания по другому. Все дела Еве казались отвратительными. Одни более запутанные, другие — менее. Вот и вся разница.

Так что просто хотелось передышки — выпить кофе в тишине и хоть минутку побыть наедине со своим городом, которому она поклялась служить верой и правдой.

Если повезет, ночь сегодня будет спокойной, и они с Рорком проведут ее в тихом семейном кругу. Поужинают, выпьют вина, может, посмотрят фильм, займутся любовью. Когда полицейский из отдела убийств сходится с крупным бизнесменом, тихие семейные вечера превращаются в большой блестящий подарок с сюрпризом.

Слава богу, Рорк тоже очень любил вот такие спокойные вечера. Иногда им удавалось выкроить время, чтобы остаться вдвоем. Это было своего рода ритуалом, входило в «кодекс их семейной жизни». Кроме того, муж, оказавшись дома, частенько приходил к ней в кабинет, чтобы помочь с очередным делом. Да уж, перевоспитавшийся преступник с умом полицейского — адское оружие.

Ну, может, сегодня повезет.

Ева поставила кофе на стол, сняла пальто и бросила его на спинку нарочито неудобного стула для посетителей. «Бумаги», — напомнила она себе, провела ладонью по голове и нащупала вязаную шапочку. Стараясь не позволить этой маленькой неожиданности себя смутить, Ева небрежно швырнула шапку на стул следом за пальто, расчесала пальцами короткие каштановые волосы и села.

— Компьютер, — только и успела она прогово рить, как раздался звонок по внутренней связи. — Даллас.

— Диспетчерская вызывает лейтенанта Еву Даллас.

Еще не дослушав до конца, Ева поняла: подарка от судьбы сегодня можно не ждать.



Вместе с напарницей Ева пешком шла к месту преступления прямиком от Шестой авеню, где ей пришлось припарковать рабочую машину во втором ряду.

Укутавшись в шарф с фиолетово-зелеными зигзагами, Пибоди шагала по расчищенной дорожке, громко топая от возмущения и бросая скорбные взгляды в снежное пространство, окружавшее их со всех сторон.

— Ну, я думала, вызовут в суд. Нам ведь давно разрешили свободную форму одежды. В сороковых еще вышло постановление. Так что ковбойские сапоги вполне годятся. А если по снегу придется пробираться…

— Январь на дворе. И ни один коп не додумался бы надеть розовую обувь, выезжая на убийство!

— Рио однажды была в красных туфлях, — заметила Пибоди, имея в виду помощника окружного прокурора. — Красный — по сути темно-розовый.

Ева задумалась на мгновение, и ей сразу же стало неловко: на повестке дня три убийства, а они тут какого-то черта про обувь спор затеяли.


— Такова жизнь. Смирись.

Когда подходили к первой линии оцепления, Ева на ходу показала жетон и прошла дальше, не обращая внимания на выкрики толпившихся со всех сторон репортеров.

«Кто-то очень грамотно сработал, — подумала она. — Смогли отогнать журналюг подальше от катка. Долго они их не удержат, но, по крайней мере, на какое-то время это упростит дело».

На катке она увидела больше дюжины полицейских (многие то уходили, то возвращались) и около пятидесяти гражданских. Отчетливо слышались чьи-то истерические крики.

— Я думала, гражданских будет больше — нам свидетели нужны. — Ева продолжала оценивать обстановку. — Как только появились трупы, люди в панике начали разбегаться. Пока наши сюда добрались, мы не меньше половины свидетелей упустили. — Она удрученно покачала головой. — СМИ могут не торопиться со своими камерами. Им очевидцы десятки видео пришлют.

Поскольку исправить уже ничего было нельзя, Ева отбросила печальные мысли и перешла за вторую линию оцепления.

Один из полицейских, заметив ее, вышел из толпы и, неуклюже ступая, направился навстречу. Она сразу узнала бывалого вояку и поняла — относительный порядок на месте преступления, несомненно, его рук дело.

— Ферике.

В ответ коп сдержанно кивнул. Он чем-то напоминал бульдога: смуглый, скуластый, ширококостный. Взгляд глаз цвета горького шоколада выдавал в нем видавшего виды бойца, готового к любым неожиданностям.

— Страшный бардак.

— Доложите вкратце.

— Первый звонок из дежурной части поступил около двадцати минут четвертого. Я как раз новичка «выгуливал» — мы с ним пешком патрулировали Шестую авеню. Я сразу отправил его организовывать оцепление, чтоб посторонние сюда не попали. Но весь-то проклятый парк не оцепишь.

— Значит, вы первыми прибыли на место?

— Да. Когда я сюда добрался, уже начали подъезжать спасатели и копы, а вот народ разбегался. Пришлось подключить службу охраны парка, чтобы хоть кого-нибудь перехватить. Есть раненые. С мелкими травмами справился здешний медперсонал, но у нас и посерьезней ранение — у малыша лет шести сломана нога. Еле удалось выпытать у одного из свидетелей, что с ним произошло. Коротко говоря, первая жертва столкнулась с семьей малыша, и при падении у ребенка случился перелом. Мы записали для вас их контактные данные и номер больницы.

— Пибоди.

— Я занесу эту информацию в протокол, офицер.

Полицейский на одном дыхании выпалил свой доклад, даже не вынимая записной книжки.

— Да уж, уборщикам придется здорово повозиться. Столько народу тут побывало — натоптали, и тела передвигали с места на место. Среди посетителей катка нашлись врач и ветеринар. Они осмотрели раненых и убитых.

Первой жертве выстрелили в спину. Это вон та девушка в красном, — Ферике обернулся, указывая на жертву массивным подбородком. — По поводу того, кто был вторым, показания свидетелей расходятся. У нас двое мужчин. Одного убили выстрелом в живот, второму аж между глаз засветили, черт побери. Похоже, лазер, лейтенант, но вам, конечно, виднее. Свидетели чего только не порасскажут. И про разных подозрительных личностей, и про то, что сюда кто-то нож принес, в общем, как обычно — много всякой чуши.

Последнее замечание было лишним — для того и нужен опыт, чтобы уметь видеть главное и отсекать всякую чушь. Лейтенанту Даллас не просто так звание дали.

— Ясно. Врачей опросили?

— Да. Отвели их в раздевалку. Там же еще парочка сидит — они утверждают, что первыми оказались возле одного из убитых парней. Да, и жену убитого тоже задержали. Она уверена, что в ее мужа выстрелили последним, и я склонен с ней согласиться.

— Пибоди, займись ими, а я поработаю с жертвами. Мне нужны записи камер видеонаблюдения. И поскорее.

— Их уже приготовили специально к вашему приходу, — отозвался Ферике. — Спросите Спичера. Один из охранников. Вроде толковый малый.

— Возьму его на себя, — сказала Пибоди и отправилась прочь, осторожно ступая по льду, дабы не угодить в кровавые следы.

— Вам бы шипы надеть, — обратился Ферике к Еве. — Вон там их целая куча. Не к лицу опытному следователю распластаться посреди катка.

— Продолжайте держать оцепление, Ферике.

— Мы здесь для того и собрались.

Ева прошла к выходу, натянула прихваченную по пути пару «кошек», затем открыла полевой чемоданчик и надела перчатки.

— Эй! Вы тут главная? Кто здесь за главного, черт возьми?!

Она обернулась. Прямо у нее за спиной стоял мужчина лет сорока с красным от злости лицом в плотном белом свитере и темных обтягивающих брюках.

— Я.

— Вы не имеете права меня задерживать! У меня встреча назначена.

— Мистер…

— Грейнджер. Уэйн Грейнджер. Я знаю свои права!

— Мистер Грейнджер, видите, вон там трое лежат?

— Конечно, вижу.

— Их права для нас сейчас важнее.