Подлинное искупление

— Белла, — окрикнула ее Мэй. — Я отведу Стефана и Руфь к себе домой, чтобы они могли отдохнуть. Стикс даст двум другим твоим друзьям комнаты в клубе.

Мэй посмотрела на меня и улыбнулась.

— Уверена, что ты хочешь побыть с Райдером.

Стикс зыркнул на меня многозначительным взглядом. Я понял его намёк, его безмолвное послание. Потом он поднял руки и сделал мне несколько знаков. Я кивнул, затем потянулся к Белле.

— Что он сказал? — спросила она.

Я натянуто улыбнулся.

— Что я могу привести себя в порядок в клубе, в его старой комнате.

От улыбки Беллы у меня сжалось сердце.

— Он снова тебе доверяет? — с надеждой спросила она.

Я пожал плечами.

— Не знаю.

Белла коснулась ладонью моей щеки.

— Пойдём. Тебе нужно отдохнуть. Нужно вымыться.

Я последовал за Беллой к зданию клуба, а потом отвел ее в старую комнату Стикса. Здесь всё осталось таким же как раньше. Белла закрыла за нами дверь, заперев от всего внешнего мира, и встала передо мной. Я не знал, что сказать.

Моё сознание окутал густой туман. Глаза жгли слёзы. И я очень устал.

Просто чертовски устал.

Не говоря ни слова, Белла начала сбрасывать с меня одежду. Я не сопротивлялся. Пока она стаскивала с меня куртку и рубашку, мои руки безжизненно висели вдоль тела. Все время, пока она меня раздевала, я смотрел на ее потрясающее лицо, и в моём скованном оцепенением сердце мелькнул слабый проблеск надежды.

Потому что теперь она станет свободной.

— Сколько тебе лет на самом деле? — спросил я.

Я вдруг осознал, что ей вовсе не двадцать три. Что это было очередной уловкой, чтобы Иуда не узнал, кто она такая.

Белла замерла.

— Двадцать шесть. Мне двадцать шесть лет, — она провела рукой по моему голому торсу. — А тебе?

— Двадцать четыре, — произнёс я. — Но я чувствую себя стариком. Мне кажется, будто я прожил тысячу жизней.

Я прислонился к двери.

— Я устал, Белла. Я… я так чертовски устал.

На ее лице промелькнуло беспокойство. Не говоря ни слова, она взяла меня за руку и повела в ванную. Как всегда, ванная была чистой и полностью укомплектованной полотенцами и всякой прочей хренью, какая только могла понадобиться — клубные шлюхи всегда стремились получить одобрение. Белла подошла к душу. Она какое-то время пыталась разобраться с тем, как он включается, но вскоре в ванную заволокло паром. Я вдохнул теплый воздух и закрыл глаза.

Внезапно нежные руки коснулись пуговицы на моих кожаных штанах. Я посмотрел вниз; Белла стянула их по моим ногам, пока они совсем не упали, и я не предстал перед ней совершенно обнаженным.

Она сбросила с плеч бретельки своего платья. Когда платье скользнуло к ее ступням, и мне открылось ее прекрасное, совершенное тело, мне оставалось только смотреть.

Белла была такой красивой, такой доброй и такой чертовски сильной…

Я ее не заслуживал.

Она взяла меня за руку и повела в душ. Когда на мою истерзанную ранами и порезами кожу хлынула обжигающая вода, я зашипел. Белла развернула меня к струе воды, и я не противился. Сейчас мне не хотелось принимать никаких решений. Мне больше не хотелось брать на себя ведущую роль. Не хотелось думать, не хотелось вспоминать… ничего.

Вода потоком лилась мне на голову. Руки Беллы скользнули к моему телу. Она принялась смывать с меня остатки сегодняшнего дня — кровь, дикий ужас от собственной беспомощности, от того, что я не в силах спасти невинных людей.

Когда сквозь щели в броне моего сознания начали просачиваться воспоминания, у меня перехватило дыхание и, чтобы не упасть, я ударился ладонями о кафель. Но Белла не остановилась. Ее руки втирали мне в волосы и бороду шампунь, смывая с них кровь… целое море грёбаной крови.

Затем, одно за другим, на меня лавиной хлынули лица мертвых… множество лиц, испуганных лиц мечущихся, взывающих о пощаде детей, которым так никто и не протянул руку помощи. Людей, в которых стреляли, когда они пытались убежать, боясь умереть. Крики, заглушающая страдания музыка.

Потом появился Иуда… он задыхался, называл меня «братом», говорил, что любит меня, пока я наблюдал за тем, как его глаза теряют свой свет, свою жизнь… «Каин… Каин…». Его, сука, затихшее сердце.

Громкий, наполненный болью крик расколол царящую в дýше тишину. И только когда я упал на пол, то понял, что этот крик рвался из меня. У меня подкосились ноги, и я сел, сгорбившись, под тяжелым потоком воды.

— Райдер! — воскликнула Белла и опустилась рядом со мной.

Мои длинные мокрые волосы упали мне на лицо. Но руки Беллы подхватили меня и прислонили к стене.


— Райдер… малыш…, — прошептала она.

Ее нежный голос был полон сочувствия. Это только усилило боль. Я попытался помотать головой, чтобы избавиться от нежелательных образов, чтобы выбросить из памяти эти крики. Но они никуда не делись. Они становились только громче. Оглушительные, мучительные крики ужаса.

Я качнулся вперед, зажав уши руками. Вода продолжала лить нескончаемым потоком, и воспоминания тоже. Настойчивые пальцы обхватили мои запястья, отрывая руки от моей головы.

— Белла, — прошептал я, мой голос прерывался от напряжения. — Я его убил… Я его убил потому что он погубил их всех.

Белла кивнула головой, придвигаясь ко мне все ближе, пока не прислонилась лбом к моему лбу. Почувствовав на себе ее тепло, то, как ее нежные руки пробегают по моим волосам, скользят по моей коже, я зарыдал еще сильнее. Но я не мог прекратить мучения. Не мог прекратить боль…

— Их лица не выходят у меня из головы, — прошептал я.

Я с силой зажмурил глаза, но увидел лишь шприцы, которые запихивали детям в рот. Их доверчивые, невинные глаза, они ни секунды не сопротивлялись. Я захлебнулся рыданием.

— Их крики не дают мне покоя.

Я открыл глаза и вскинул руки. На них по-прежнему была кровь. Кровь Иуды.

— Кровь, — выпалил я. — Пожалуйста… смой кровь…

Белла схватила меня за руки. Она осмотрела кожу, пробежав пальцами по разлившейся по моим ладоням густой красной жидкости.

— Райдер, — прошептала она. — Здесь нет никакой крови, малыш. Она вся смылась.

— Нет, — запротестовал я, подняв руки выше. — Она по-прежнему там. Я же вижу.

Я поднес ладони к ее лицу.

— Она по-прежнему там… кровь моего брата… Я её вижу…

У Беллы вырвался сдавленный стон. Я замер и сморгнул с глаз воду.

— Белла? — тихо спросил я.

Она поцеловала мою ладонь, и я тут же одернул руки.

— Нет! — неловко вскочив на ноги, закричал я.

Затем поскользнулся на плитке и снова упал на пол.

— Райдер!

Белла положила руки мне плечи, чтобы я не двигался. Прерывисто дыша, я попытался втянуть в себя воздух.

— Послушай меня, — взмолилась она, но я на нее не взглянул.

— Послушай меня! — повторила Белла.

Подняв глаза, я увидел ее прямо перед собой. Она оседлала мою талию, и ее лицо оказалось всего в сантиметре от моего. Взгляд устремлен мне в глаза.

— Малыш, — стала утешать меня она. — Ты видишь то, чего нет.

Пока до меня доходил смысл ее слов, Белла помолчала и коснулась рукой моей щеки.

— Ты видишь кровь, но её уже нет. Я всю ее смыла. Ты чист. Малыш, ты совершенно свободен.

— Нет, не свободен, — я постучал пальцем по голове. — Эти крики и лица… они застряли вот здесь. Я не могу… не могу от них избавиться.

Я прислонился головой к жёсткому кафелю.

— Я убил его, Белла… Убил голыми руками. И видел у него в глазах сомнение в том, что я, его брат, смогу это сделать… он умер, зная, что это я отправил его в ад.

Белла ничего не ответила. Вместо этого она выключила душ, а затем протянула мне ладонь.

— Пойдем со мной, — тихо сказала она.

Я сомневался, что вообще смогу пошевелиться, но, когда она встала, горящий в ванной светильник засиял за ней, словно нимб, и я понял, что пойду за ней куда угодно.

Она была чертовым ангелом… моим грёбаным ангелом.

Взяв Беллу за руку, я последовал за ней. Меня пошатывало, но я вышел за ней из душа. Она взяла полотенце и принялась тщательно вытирать мое тело.

Когда мы оба стали сухими, Белла вывела меня из ванной и направилась к кровати. Чувствуя боль в ногах, я лег рядом с ней и смотрел на нее, а она смотрела на меня.