Подлинное искупление

Кто-то грубо дернул меня за руку, и по ней тут же пронеслась жгучая боль. Моргнув, я переключила свое внимание на того, кто это сделал — на сестру Сару. Она смотрела на меня, поджав губы, и по ее выражению лица я поняла, что она расстроена.

— Ты слышала, что я сказала? — рявкнула она.

Я покачала головой.

— Пророк приказал мне передать тебе вот что. Во время всей церемонии ты не должна поднимать глаз и говорить, за исключением тех моментов, когда вы произносите обеты. Не встречайся глазами ни с ним, ни с кем-либо еще. Ясно тебе? Крайне важно, чтобы ты соединилась с ним по всем правилам. Люди должны осознать значение брака их Пророка с окаянной.

От резкого тона Сары на меня накатила волна гнева, но я подавила ее и просто кивнула. Сара выпустила мою руку. Мне на голову надели венок из цветов, затем Сара взмахнула рукой, жестом велев мне встать.

Я поднялась, мои украшенные драгоценными камнями сандалии слегка постукивали по каменному полу. Снаружи из динамиков доносилась мелодичная, безликая музыка. Но моё внимание привлекло то, что находилось прямо передо мной. К стене крепилось большое зеркало… большое зеркало, в котором теперь отражалось всё моё свадебное облачение.

Я уставилась на плотно облегающий мою фигуру белый наряд без рукавов. Мои длинные светлые волосы волнистыми завитками ниспадали мне на спину, две заплетенные передние пряди были закреплены у меня на макушке, открывая на всеобщее обозрение мое лицо. Я поднесла руку к щекам и глазам.

Сара метнулась ко мне и откинула мою руку.

— Не трогай свое лицо, — приказала она. — Испортишь то, что мы из тебя сделали.

Мои глаза обрамляли накрашенные и загнутые, словно длинные крылья, ресницы. На щеках расцвёл румянец, будто они зарделись, а губы были покрыты тёмно-розовой помадой. Я их облизнула, и у меня на языке остался фруктовый вкус.

Мою голову украшал изящный венок из свежих цветов пастельных тонов. Сара сунула что-то мне в руки и, взглянув вниз, я увидела, что это небольшой букет из тех же цветов, что и у меня на голове.

Сжав в руках букет, я никак не могла унять дрожь.

«Это происходит на самом деле», — подумала я, глядя на стоящую передо мной накрашенную незнакомку.

Я не узнала в этой женщине ничего своего. Не почувствовала в ней и крупицы моей истинной сущности.

На меня внезапно накатила слабость. Я лишилась последней надежды. Лишилась спокойствия, которое я нашла в Пуэрто-Рико на время своей короткой передышки от этого унизительного клейма “окаянной”… Лишилась кратковременного счастья, обретённого в объятьях Райдера. Райдера, таинственного, сломленного мужчины, который украл то, что осталось от моего разбитого сердца.

Я вновь подумала о человеке, завладевшем всеми моими мыслями. Мне стало интересно, что он делает в этот самый момент. Я чуть не расплакалась, подумав, кто теперь будет его лечить и ухаживать за ним после ежедневных наказаний. Вспомнив, как смотрели на меня его усталые глаза, когда я смывала с его кожи кровь и грязь, у меня защемило сердце. Так, будто я была его спасителем, будто никто и никогда в жизни не относился к нему с такой заботой и состраданием… Так, будто он боялся, что я его брошу, как и все в его жизни. С сегодняшнего дня он снова будет один. Представив, как он изо дня в день сидит в этой камере, одинокий и опустошённый, мне стало нечем дышать.

Это разбило мне сердце.

Я взглянула на свое отражение в зеркале, и почувствовала, как с каждым вздохом меня покидает жизнь. В лучшем мире я бы принадлежала такому мужчине, как Райдер. Мы бы сами выбрали быть вместе друг с другом. От брата Стефана и сестры Руфи я слышала рассказы о внешнем мире, о том, что люди могут жить как угодно и с кем угодно. Но у меня в жизни были только боль и унижение. И утраты. Такие утраты, что я старалась не вспоминать тех, кого я так сильно любила, но так трагически потеряла.

Даже память о них сжигала меня заживо изнутри.

Последние пять дней мы с Райдером почти не разговаривали. Я знала, что его разум был поглощён мыслями об этой свадьбе. Очевидно, ими были поглощены и умы моих опекунов, а также Соломона и Самсона.

Когда я уходила сегодня утром от Райдера, чтобы начать подготовку к свадебной церемонии, у нас не было бурного прощания. Вместо этого у него в глазах стояли невыплаканные слезы отчаянья. Я крепко его обняла, желая сохранить в памяти его прикосновение. Когда меня возьмет его брат-близнец, мне хотелось представлять над собой лицо Райдера. Так мне будет легче это выдержать.

Когда я уходила, Райдер молча запечатлел на моих губах нежный поцелуй и провел пальцем по моей щеке. После этого он, сжав кулаки, повернулся к стене, и я вышла из камеры.

Я оставила его совсем одного.

Внезапно кто-то сзади дёрнул вверх мой свадебный наряд, обнажив мою нижнюю часть тела. Я машинально попыталась остановить того, кто ко мне прикоснулся. Но тут сестра, имени которой я не знала, прижала мне руки к бокам. Ко мне подошла Сара, закрыв собой зеркало. Не сводя с меня глаз, она опустила свою руку и положила ее мне между ног.

— Нет! — запротестовала я.

Я почувствовала, как ловкие пальцы Сары размазывают по моим складкам прохладную жидкость.

— Пожалуйста, — взмолилась я, пытаясь высвободиться из хватки другой сестры.

Я не могла пошевелиться. Мне захотелось зажмурить глаза. Но увидев во взгляде Сары торжество, я не позволила себе их закрыть. На моё сопротивление она ответила тем, что согнула пальцы и протолкнула жидкость дальше внутрь меня. От нежеланного проникновения у меня раздулись ноздри, но я дышала сквозь усиливающийся дискомфорт.

Я не покажу ей свою слабость.

Сара приблизилась губами к моему уху.

— Это для того, чтобы ты стала влажной и смогла принять его на ритуальном ложе. Он не маленький, а это воссоединение должно пройти по плану. Нам не нужны непредвиденные ситуации.

Я сдержала подступившую к горлу желчь. Сара убрала руки, оставив влажной внутреннюю поверхность моих бедер.

Дверь открылась, и комнату залил солнечный свет. На пороге стоял охранник.

— Шевелись, — сурово приказал он.

Я сделала, как мне велели. Я прошла мимо него, туда, где снаружи нас ждал другой охранник. Даже отсюда, из маленькой квартирки неподалеку от особняка Пророка, чувствовалось витающее в воздухе воодушевление нашего народа. Они все будут в своих парадных белых одеждах. Их просили надевать парадные белые одежды только тогда, когда происходило что-то действительно важное или особенное. Однако того, что произойдёт сегодня, они уж точно никак не ожидают.

Зажав меня между собой, охранники повели меня по тропинке к участку земли, расположенному перед резиденцией Пророка. С каждым шагом мое сердце билось все быстрее и быстрее. Льющаяся из динамиков якобы радостная музыка казалась мне зловещей. Мои шаги замедлились, когда вдруг музыка стихла, и из громкоговорителей зазвучал знакомый голос.

Идущий впереди меня охранник внезапно остановился и сделал кому-то знак рукой. Я поняла, что мы, видимо, уже в начале прохода. Мои руки изо всех сил сжали букет.

Тут заговорил Пророк:


— Люди Ордена. Сегодня вы собрались здесь, чтобы стать свидетелями чуда. Пробуждения надежды, которую мы считали безвозвратно потерянной.

В долгих паузах между его словами не было слышно ни звука, люди ловили каждое слово Пророка. От его голоса мою спину прошиб ледяной пот. Чтобы прийти себя, я постаралась успокоить дыхание.

— Сегодня вы все станете свидетелями ответа на наши молитвы. Именно тогда, когда мы уже подумали, что пророчество не сбудется, Бог показал нам, что никогда не оставит свой народ, и ниспослал нам… дар спасения. Сегодня мы восславим этот дар!

Взмахом руки охранник велел мне следовать вперед, но у меня так сильно задрожали ноги, что я засомневалась, что смогу идти. Краем глаза я увидела Сару, жестом приказывающую мне смотреть вниз. Я склонила голову.

Убедившись, что дышу спокойно и размеренно, я зашагала вперед, пока тропинка у меня под ногами не превратилась в зеленую траву. Охранник положил руку мне на спину и привел меня к месту собрания нашей паствы. По толпе пронесся всеобщий вздох, и в этот момент я даже обрадовалась, что мне было приказано не поднимать глаз. Я бы и шагу не могла ступить, если бы мне пришлось смотреть в глаза этим людям… людям, которые презирали меня так же сильно, как и верили, что я необходима им для спасения их смертных душ.

— Иди, — тихо сказал стоящий позади меня охранник, так, чтобы было слышно только мне. — Пророк ждет в конце прохода.

Я медленно направилась к алтарю. На земле сидели одетые в белые одежды люди. Краем глаза я видела лица некоторых из них. Те немногие, которых я заметила, смотрели мне в глаза и потрясенно разевали рты.

— Окаянная, — шептали они, и это утверждение с молниеносной скоростью разнеслось по собравшейся пастве.

Я слышала, как люди плакали, радуясь спасению, которым они меня считали. Что еще хуже, они восхваляли Пророка, голосили в религиозном экстазе и вопили от восторга.

Когда я подошла к алтарю, атмосфера накалилась до предела. Я остановилась и повернулась к Пророку Каину. Потянувшись, он взял меня за руку, и мне показалось, что меня сейчас стошнит. Он не был нежным, как Райдер; он схватил мою руку настойчиво, самоуверенно.

— Продолжайте, — рявкнул он брату Луке, Деснице Пророка.

От резкого тона его голоса я вздрогнула и изо всех сил постаралась унять дрожь.

Началась церемония. Я слушала, как брат Лука зачитывал Священное Писание и оглашал пророчество об окаянных сестрах. Слушала, как он цитировал слова Пророка Давида о душе испорченной дьяволом женщины, которая должна соединиться с Пророком Ордена, чтобы спасти всех тех, кто следует путем праведной веры. Больше мне ничего не было слышно. От охватившего всех возбуждения голоса людей становились всё громче. До меня доносились обрывки фраз Пророка Каина, отвечающего на вопросы брата Луки. Затем Пророк потянул меня за руку, и я поняла, что настала моя очередь.

— Согласна ли ты, Хармони, окаянная сестра Евы, взять в законные супруги нашего Пророка и спасителя? Сделать его властителем твоего сердца и души? Повиноваться ему как своему господину и духовному лидеру? Неукоснительно подчиняться всем его приказам и поддерживать его в изгнании зла из твоей порочной души?

— Да, — прошептала я, чувствуя, как сердце защемило от боли.

Под рёв толпы брат Лука поднял руки и воскликнул:

— Брачный союз Пророка и окаянной заключен!

Я увидела, как ноги Пророка Каина приблизились к моим. Он рванул меня к себе. Вскрикнув, я налетела на него всем телом, и не успела опомниться, как Пророк Каин, потянул меня за волосы и запрокинул мне голову. Без всякого предупреждения, он обрушился на мои губы в грубом, настойчивом поцелуе. Его язык ворвался мне в рот, и я захныкала. Ладони машинально сжались в кулаки, чтобы его оттолкнуть. Но я опустила руки вдоль тела и перестала сопротивляться. Это лишь начало того, что он возьмет самовольно, без моего разрешения.

Мне ничего не оставалось, кроме как подчиниться.

Когда Пророк от меня отстранился, я тут же опустила глаза, а он обратился к своему народу.

— Сейчас я отведу свою невесту на брачное ложе и начну долгий и тяжелый процесс очищения ее души от зла. Избавления ее души от дьявола моим семенем.

Толпа взревела от счастья. Пророк Каин развернул меня спиной к толпе, и мы оказались лицом к установленному там возвышению. Я рискнула взглянуть на самый верх, и у меня тревожно сжалось сердце. В центре находился большой, высокий матрац, завешенный лёгким белым марлевым пологом.

Пророк Каин сжал мне руку. Он повел меня вверх по лестнице. С каждым шагом мой страх усиливался. Когда мы добрались до кровати, я испугалась, что от ужаса потеряю сознание.

Пророк остановился. Я увидела перед собой ноги брата Луки.

— Пророк, — произнёс брат Лука. — Ритуальное ложе готово.

— Спасибо, брат, — ответил Пророк и, отпустив мою руку, раздвинул полог кровати.

Я стояла на месте, ожидая дальнейших указаний. У меня так сильно дрожали ноги, что я засомневалась, что вообще смогу двигаться.

Ахнув, я почувствовала, как ко мне подошел кто-то сзади и снял у меня с плеч моё облачение. Оно упало на пол, смявшись у моих ног. Я зажмурилась от стыда, от того, что мое обнаженное тело выставлено на всеобщее обозрение. Меня затрясло от унижения, и мне потребовалось все моё мужество, чтобы не разрыдаться.

— Иди к своему Пророку, — произнес мне в ухо низкий, строгий голос.

Я открыла глаза. Брат Лука приподнимал полог кровати. Пророк лежал в центре, все еще полностью одетый.

— Иди, — приказал брат Лука, увидев, что я даже не пошевелилась.

Сделав над собой усилие, я на ватных ногах сдвинулась с места. Не дыша, я подошла к кровати. Встав коленями на матрас и приблизившись к Пророку, я подумала, что никогда больше не смогу сделать и вдоха.

Как и учили меня сегодня утром сестры, я легла на спину, все время глядя вниз и не встречаясь взглядом с Пророком. Я положила руки на живот, очень недовольная собой, поскольку никак не могла унять их сильную, непрерывную дрожь.

Полог кровати был задёрнут. Толпа начала молиться о спасении; сквозь лёгкую ткань проникал их шепот. Я посмотрела на завесу, пытаясь определить, насколько она прозрачна. Сквозь нее мне было видно брата Луку и других старейшин, но их черты казались размытыми.

Это меня немного успокоило. Несмотря на то, что это соитие будет публичным, все увидят только наши движения. Слезы не выдадут им мой страх. Я бы не выдержала, если бы люди увидели меня сломленной.

«Ты должна это сделать».

Из окружающих общину громкоговорителей полилась дребезжащая молитвенная музыка, и мое сердце забилось в такт ее ритму. Я почувствовала, как Пророк снял с себя штаны и, не трогая верхнюю часть своего облачения, снова лег рядом со мной.