Подарить жизнь

А экзамен серьезнейший. По правилам – семь разделов, от женских болезней до желудочных. По каждому три вопроса из любого разряда. Симптомы, диагностика, лечение. Причем нередко проверяют прямо на больных. И если пришел со стороны, а не учился в Храме, частенько открыто придираются.

А в заключение в обязательном порядке выполняется работа на звание Мастера. Докажи, на что способен. Она-то была уверена, что самостоятельное выделение из спорыньи алкалоида, которым можно стимулировать роды при вялых сокращениях матки, не засчитают. На самом деле это ценнейшая вещь, и не понимать подобного жрецы не могли. Очень способствует остановке кровотечения, а в малых дозах не наступает никакого отравления. Она проверяла. Тем не менее, к работе повитух в Храме всегда относись с заметным пренебрежением, лекарю, с точки зрения жрецов, заниматься этим зазорно.

Но вышло совсем иначе. Даже обидно. Ее быстренько, для проформы, выслушали и не стали мучить. Такое ощущение, что жрецы были заняты совсем другими делами. Дело даже не в охране из годрасовых приближенных, припершихся вместе с ними в Храм. Храмовым было на нее просто наплевать. В принципе, и ей тоже начхать на жрецов с большой высоты, но ведь хотелось показать всем и каждому…

А! Лицензия получена, татуировщик сделал печать на плече, как положено. Дата, место сданного экзамена, имя. Клятву принесла. Все остальное – побоку. Она отныне полноправный лекарь. Вот так!

– Это моя профессия! Самая важное, что есть у человека – жизнь. Вы, воины, отнимаете ее, мы, лекари, дарим ее людям. Раны на поле боя оперировать позволительно, – закончила она уже тише. Опять ее понесло. Мужики таких вещей по своей природе не понимают. Для них любой, уклоняющийся от драки – трус.

– Спасибо, – очень вежливо, склонив голову, произнес Ошидар. – Ты можешь идти.

Она опять не поняла взгляда, брошенного им на дядьку. Что-то он ему доказал, а вот что? Во всяком случае, настроение у старшего заметно изменилось. Он уже не смотрел, как обычно, зверем.

– Ты слышала про листья растения коки? – спросил неожиданно Акбар.

– Любое вещество, вызывающее привыкание, вредно, – Бенила, поморщившись, процитировала учителя. – Сначала избавляет от чувства усталости и помогает забыть горе. А через какое-то время без него уже обходиться не можешь. Человек тупеет на глазах. Стареет намного раньше. У тамошних аборигенов давно привычка к употреблению коки. А живущим в империи лучше этим не злоупотреблять. Если уж совсем невмоготу, лучше коноплю с юга покурить.

Ошидар хмыкнул. Уж подобный совет мало кому требовался. Отличать травку из Альзаба от Охридской и определять качество среди его сверстников мало кто не умел.

– Но для женщин при родах?

– Одной из причин отказа от применения опиума для облегчения боли при родах являютсяего свойства, – с заметной скукой объяснила девушка. – Под его действием роды удлинняются. Наркотики подавляют родовую деятельность и могут нанести вред рождающемуся младенцу. Вроде бы они успешно подавляют боль во время операции, но могут насмерть отравить больного после ее окончания и прекращения боли, которую до этого нейтрализовал наркотик. Их применяют исключительно в крайнем случае в небольших безопасных дозах – для ослабления нестерпимой боли. Иначе высока вероятность…

– Иди, мудрая, – разрешил Акбар.

«Издевается?» – подумала Бенила, но требовать объяснений не стала. Надо быть скромнее.

– Ты прав, – сказал старший Годрас, когда за девушкой закрылась дверь. Ее я возьму с собой. Молодая, мысли скрывать не умеет, и почти наверняка неплохой лекарь. В ее возрасте стать Мастером – серьезное достижение.

– Заодно будет с кем побеседовать, – ехидно сказал Ошидар. – Выслушай совет женщины и действуй наоборот. Всегда помни: горе народу, которым правит женщина.

– Не все, сказанное Воином, истина в последней инстанции. Да мы и не знаем, правда ли это. Устная традиция, уходящая в прошлое, не имеет подтверждений.

– Ну, знаешь! – возмутился племянник. – Кому тогда верить? Тщательно переписанным книгам из храма Солнца?

– И потом, власть тоже женского рода, – ехидно сказал дядька, – ага. А кто ее попробует, отказаться от нее уже не сможет. То есть, такие уникумы бывают, но на них молиться надо. Власть – эгоистка. Она хочет быть у тебя единственной и на всю жизнь. Точно так же, как женщина. Других терпеть не желает. Сколько ей ни посвяти времени, требует еще. Ты вроде бы сам привел ее в свой дом, а захочешь прогнать – не получится.

Ошидар хихикнул. Ему сравнение понравилось.

– В чем я убежден, – сказал Акбар вполне серьезно, так это в том, что положение женщины в любой цивилизации есть показатель уровня ее развития. Под замком их держать неприлично.

– Самые свободные женщины у кочевых народов, – возразил племянник. – Просто потому, что необходимы дополнительные руки. Зато полное равноправие. Работаешь столько же, да еще дополнительно постоянно рожаешь. А цивилизованные народы норовят запереть своих женщин в доме. Им и на улицу дороги нет, не то что возможности заниматься чем-то серьезным.

– Это все у богатых. Крестьянка всегда трудится наравне с мужчиной. Все! – Акбар, отметая возражения, поднял руку. – Спорить о прошлом сейчас не станем. Я тебе благодарен за урок, иногда полезно переоценить старые идеи. Но! Займемся обсуждением более насущных дел – войной и последовательностью твоих действий. О бабах в другое время побеседуем.





Глава 13

Старое знакомство




Лекарь

Я неторопливо брел по улице по направлению к Храму, старательно не замечая двух топающих за мной здоровенных молодцев. Оба одеты в нечто неуловимо воинское. Нормальный человек с первого взгляда поймет, с кем имеет дело, и уступит дорогу. А то ведь сшибут замешкавшегося и дальше направятся, не оглядываясь. Крестьяне, ремесленники и всякие купцы должны внимательно смотреть, кто идет навстречу, иначе сами окажутся виноваты. При этом никакого оружия не видно, и могучие латы не блестят грозно.

Правда, у смуглого на куртке присутствует герб Годрасов. Причем достаточно серьезного размера – в сторону минимализма. В принципе, никаких законов на этот счет не существует. Зато имеется древняя традиция. Чем ниже человек по положению, тем больше герб господина на его одежде. А вот такой малозаметный сообщает всем и каждому о близости к хозяину. Это вам не просто слуга, а доверенный. Приближен к уху.

Некоторые фемы еще и свой герб имеют на одежде, и это также не возбраняется в обычной жизни. Иногда смотрится забавно, когда в таком виде разгуливает оборвыш. Аристократы тоже разные бывают. Иной, кроме длинного ряда предков и приличного оружия, ничего не имеет. Чего уж тут говорить о внешнем виде. А случается, и с несуразным прадедовским мечом шастают. Зато гонору выше крыши. У нас в Серкане таких быстро ставят на место. Ну, или если совсем тупой, относят на кладбище. Нищих, к примеру, вызывать на дуэль глупо, зато им в темной подворотне ножиком в бок ткнуть – секундное дело.

По окантовке эмблем и цветам тоже многое можно понять. Такие вещи только совсем тупым не известны. Этот воин – из ближней дружины Годраса. Не офицер, но по здешним понятиям не ниже полусотника городской стражи. Накладно задевать его сейчас, когда наследник семьи фактически правит Другватом. Второй ничем не выделяется, ни одеждой, ни габаритами. Нечто такое среднестатистическое, но движется как-то очень уж пластично. Не хотел бы я с ним сцепиться. Почти наверняка, кроме ножей, имеет в кармане или рукаве кистень, а то и чего похуже вроде удавки.

В последнее время это входит в привычку у любых властей – заботиться о моей охране, не спрашивая мнения. То ли меня от покушений берегут, то ли назойливо напоминают о нежелательности исчезновения. В принципе, попробовать сбежать можно, однако я так и не разобрался, имеет ли смысл. Тем более, сейчас. Не обижают, неплохо платят, с прежними моими ловцами состоят во вражде. Что еще бедному человеку надо? Да мелочи всякие. Хорошая еда, крепкие напитки, покладистая женщина и умный разговор.

Пока никуда не тащат, иголки под ногти не загоняют, пятки на углях жарить не пытаются и даже жалованье платят, почему не выполнять профессиональные обязанности? А если вдруг появятся жрецы из Ордена, всегда можно спрятаться за Акбара. Он человек опасный, я так и не разобрался в его побуждениях, а дело достаточно занимательное. Во всяком случае, явной угрозы не наблюдается, таинственных речей с намеками со мной не ведут. Поживем – посмотрим.



Я покрутил головой, определяясь, куда идти, и без особой уверенности двинулся направо. В старых городах с планировкой большие сложности. Улицы кривые, узкие. Идешь на запад, в результате невольно оказываешься на севере, да еще и в тупике. Но здесь не ошибешься. Держи направление на Храм, и получишь искомое. В городах там, где стоят Храмы, всегда существует Торговый Рынок. Именно так: с заглавных букв. В обычном городе преобладают двух- и трехэтажные дома. В них первый этаж всегда занят под торговое учреждение.


У столиц провинций своя собственная гордость. Всегда возле Храма есть площадь, застроенная лавками, стандартно не менее лиги в длину и ширину. Тут множество специализированных улиц, и при этом все построено за счет владельцев. В результате – в облике строений ничего общего. Одни выше, другие ниже, одни темней, другие светлей. Где-то присутствует общее перекрытие от дождей, а где-то и в лавках изначально отсутствует крыша.

Короче, чаще всего это скопище кое-как прилепленных друг к другу сараев. Только старожилы и способны шляться по таким закоулкам без проблем. Самое место, чтобы оторваться от соглядатаев. Поэтому прогуляться и осмотреть входы-выходы совсем не лишнее. Пригодится или нет, неизвестно, но хуже не будет. Только им знать это нет необходимости. Я просто-напросто пошел кое-что прикупить.

Стоило шагнуть с улицы на площадь, и в уши моментально ударил многоголосый вопль. У каждой двери лавки в обязательном порядке торчит мальчик, и как только обнаруживает в поле зрения потенциального покупателя, моментально устремляется к нему, во всех красках описывая достоинства своих товаров и их низкую цену. Назойливость мальчишек бывает чрезмерной, но городские к этому давно привыкли. Не постесняются послать подальше. Другое дело приезжие, которых в городе всегда достаточно. Иной не успеет опомниться, как оказывается с совершено ненужной покупкой в руках, еще и приобретенной по тройной цене.

В портовых городах вообще и в Другвате в частности главной доблестью торговца является возможность обжулить покупателя. Способов существует огромное количество, и почти наверняка происходит интенсивный обмен опытом по этой части между продавцами. Поэтому нормальный горожанин не должен хлопать ушами или верить на слово. Тебе сделают уступку в медяк, а всучат гнилье. Кроме всего прочего, ты просто обязан торговаться. Иногда можно сбить цену даже в три раза.

Естественно, это все при торговле в розницу и с незнакомцами. К постоянным покупателям относятся совсем по-другому. Знают их вкусы, привычки и предпочтения. Все равно неминуемо обвесят или еще чего-то придумают, но к этому надо быть заранее готовым. Своего рода игра. Я знаю, что ты знаешь, что он ждет. И все равно надо суметь обмануть. Это сродни подвигу.

А вот среди оптовых поставщиков лжа и обман не в чести. Репутация – великое дело. Большие партии товара никогда не окажутся другого сорта, и материал не будет расползаться на швах. Хотя государству иной раз такое втюхают – чистая насмешка. Подошвы у сапог могут оказаться чуть ли не бумажными, а в муке обнаружится спорынья. Были неоднократно такие случаи. С частниками так себя не ведут. Тут не совесть, а корыстный интерес. Партии опта покупают обычно регулярно, и упустить хорошего покупателя (уйдет к менее наглому!) обидно.

Вот в Карунасе почему-то совсем другое дело. Там тоже торгуются при покупке, зато практически не обманывают. Непонятливые долго в тамошней купеческой гильдии не продержатся. Зато цены жуткие. Все в разы дороже. Столица наша – самый дорогой город не только в империи, но, возможно, и в мире.

Собственно, если бы купцы реально захотели что-нибудь сделать, могли бы надавить через свое объединение и особо нахальных продавцов приструнить. Серьезные семейные торговые компании с большим оборотом редко опускаются до обвеса и прочей ерунды. Почему не распространить эти правила на всех? Никому не надо. Это уже традиция многолетняя – жульничать, а ты смотри, что покупаешь, и не влипай в дерьмо. А если не сумел сориентироваться – сам виноват.

Я сразу же угодил на мясную улицу. Могучие мужики, почему-то страшно волосатые, в заляпанных кровью фартуках и непременно с закатанными до локтей рукавами рубах, кричали, расхваливая свой товар. Тут куски мяса на любой вкус. Свинина, баранина, телятина, конина, самая разная птица. Если хочешь, могут разделать прямо на твоих глазах. Вырубят умело, куда ткнешь пальцем, то и дадут, или курице в момент шею свернут, только перья полетят. Можно тушу целиком приобрести, а можно и не только сырое мясо купить. Для покупателя имеются окорока, колбасы, жир. Все, что угодно. Можно купить язык или легкое, а можно кровь. Все к твоим услугам. Назови, и получишь.

Не люблю я ходить в подобные места. Сразу портится настроение. Воочию видишь огромное количество мух, грязь и антисанитарию. Остатки испортившегося добра частенько выбрасывают по соседству. Естественно, запахи далеки от благовоний. Здесь же кормятся собаки и кошки. Тут же они справляют нужду. И разве одни животные?

Посередине прохода устроена сточная канава. Она предназначается для дождевой воды и используется продавцами и клиентами в качестве отхожего места для малых нужд. Большие обычно справляют в горшок и выливают потихоньку тоже не в канализацию – за полным ее отсутствием. В общем, тот еще запашок. Он на всей площади присутствует, однако хуже мясных и некоторой части продовольственных лавок мало что бывает.

Я, не задерживаясь, двинулся дальше, лавируя между многочисленными покупателями и провинциалами. В связи с происходящим в город набилось достаточно много постороннего народа. Продавцам – сплошная радость. Особенно тем, что промышляют прямо в переулках и в случайных местах на импровизированных прилавках. Любая щель между лавками занята. Кругом мешки, скамейки и бочки. В основном женщины предлагают пироги всевозможного вида и с разнообразной начинкой. С вареньем, с мясом, с ливером, с творогом, с кашей, с капустой, с яйцами, с яблоками, с грибами. Тут же молоко, сыр, сметана и творог, привезенные из пригородов. Овощи и фрукты из деревенских огородов и садов. Где-то рядом рыбные ряды. Запашок из переулка шибанул в нос так, что я невольно поморщился.

Все это меня не интересовало. Я целенаправленно двигался в глубину по паршиво вымощенной площади, внимательно глядя на вывески. За долгие годы множество ног выбили в камне ямки и трещины. Кое-где булыжники просто отсутствовали, встречались неприятные ямы. Не всегда поймешь, какая у лужи глубина, если она наполнена вонючей жижей, а обойти сложно. Все места заняты. Иногда продают за сущие гроши откровенный хлам. Не понять, как эти несчастные люди живут на подобные доходы.

Миновал меняльные лавки. Это так только называется. Когда-то давно тут обменивали монеты разных стран и государств. Разные вес, материал или сплав монет требовали знаний специалистов. Давным-давно вся империя живет с одинаковыми деньгами. Чужие попадают в Длинное море нечасто, и привезшие обязаны обменять их в определенных местах в порту по фиксированным ценам.

На самом деле все сложнее. И империалы при разных династиях и в разное время не вполне одинаковы. И содержание золота или серебра может серьезно разниться в монетах в связи с финансовыми трудностями казначейства. Особенно этим грешат при новом императоре. Моряки с купцами не рвутся сдавать по заниженной государственной цене драгоценные металлы или заграничные монеты. Не в первый раз курс заметно изменяется, а указ о деньгах которое десятилетие неизменен. Так что, работа осталась, хотя и несколько сомнительная.

В основном здешние хозяева занимаются ростовщичеством. Храм Солнца редко дает мелкие суммы в долг. Невыгодно. А эти отнюдь не брезгуют. Много мелких операций и в целом неплохая выручка. В результате процент иногда составляет огромную сумму. И в заклад берут. Даже если выкупишь, четверть стоимости заработают на любой вещи. Некоторые из здешних типов неплохие состояния сколачивают. Но и ненавидят их все. Недаром у каждой подобной конторы всегда стоят охранники. Всякое случается. Грабят иногда, а до городской стражи не докричишься.

Ювелирные мастерские, шорные, скобяные, продающие ткани – от тонкого сукна до султанского шелка, от различных сортов парчи до обычной хлопчатобумажной или шерстяной ткани. Здесь имеется все и на любой вкус. Железо, чугун, медь, олово в слитках и изделиях. Чай, кофе, сахар, мед, пряности, воск, сладости.

Чем дальше следуешь, тем более экзотичные и удивительные товары можно приобрести. Но меня интересуют сейчас конкретные вещи. Если уж столько лет переписывался с человеком, неплохо бы получить с этого кое-что. Правда, найти нужные лавки достаточно сложно, но все решаемо. На то и язык дан, чтобы дорогу спрашивать.



Искомая дверь ничем особенным не выделялась. Вывеска без фантазии и даже картинка с разъяснением (булка, башмак или еще что-то наглядное) отсутствовала. И то верно, неграмотным здесь делать абсолютно нечего. По соседству находилась еще парочка лавок, торгующих всевозможным антиквариатом и явным старьем.

Я шагнул внутрь, моментально очутился в полутьме и непременно треснулся бы коленом, если бы заранее не притормозил. Сопровождающие остались снаружи. Или они глупее, чем мне показалось, или прекрасно знают об отсутствии другого выхода. Очень маловероятно. Куда конкретно направляюсь, в известность не ставил. Задняя дверь не обязательно имеется всюду, однако бывает в лавках достаточно часто. С другой стороны, может, они тоже уверены, что драпать мне незачем? Выполняют возложенные обязанности без особого энтузиазма.

Постоял, привыкая к паршивому освещению, и двинулся по проходу между сундуками и стеллажами. Здесь было все, и даже больше. Современная поэзия и проза, малоизвестные произведения прошлых династий. Пергаментные свитки, папирусные, бумажные. Печатные книги, брошюры, эстампы, гравюры. Роскошно оформленные, дорогие и простенькие, для обычных незажиточных людей. Календари и буквари. Новые и захватанные, попавшие сюда неведомыми путями и побывавшие в самых разных руках. Бережных и не слишком.

Книги на всех языках империи и привезенные из-за ее пределов. Наверняка имелись и принесенные за медный грош, украденные из домов и разрушенных городов. Хотя последнее называется трофеем. Короче, если ищешь что-то конкретное, обращайся в лавку Иртима на площади у Храма в Другвате. Непременно обнаружится. По любой отрасли знаний и за любой период времени.

Маленький, худой как уличная кошка, совершенно седой человечек еле заметно поклонился и вопросительно поднял бровь:

– Чем могу помочь, господин лекарь?

– Да вот, – сказал, – решил старый должок слупить с купца. За дом. Хороший такой, двухэтажный.

Когда-то меня позвали лечить губернатора провинции от подагры. Совсем вернуть счастье не удалось, тем паче что он вечно норовил нарушить диету и забыть про режим, но жизнь я ему, безусловно, облегчил. Настолько, что он по собственной инициативе позволил мне копаться в его личной библиотеке. Там было не хуже здешней лавки – собрано все, включая очень древние трактаты. Хозяин туда и не заглядывал, а получающий жалованье слуга предпочитал заниматься своими делами, а не совать нос в пергаменты.

В результате я сначала взял домой парочку особо заинтересовавших меня редких книг для копирования, а со временем, обнаглев, принялся просто уносить нужное. Вещи там были уникальнейшие, и при этом элементарно гибли. Иные и мыши погрызли, и плесень тронула. Так что, на самом деле подобные дела идут исключительно на пользу. И мне, и человечеству.

Правда, если бы это всплыло, могли бы и руки отрубить. На мое счастье, никто не проверял книги и свитки. Разве изредка пересчитывали. Я старательно подменял одни другими, приобретенными в соседнем городе и не столь дорогими и интересными. Цифра в случае проверки сходилась. Заменишь обложку, и проверяйте, сколько угодно. Что внутри, в списке-каталоге все равно не обозначено.

Через несколько лет пришлось уехать, оставив в подарок Иртиму дом. Увести с собой библиотеку я бы не смог. Слишком много ценного скопилось. Вот и показал ему, что находится в подвале, предупредив о возможных последствиях. Там не только спертое у губернатора присутствовало, кое-что сам честно приобрел.

Достаточно скоро губернатора отравили, дворец спалили, выясняя, кто устраивает нового императора, а кто не вполне. Никакого отношения к случившемуся мы не имели, зато и обнаружить, с чего началась лавка, стало невозможно. Как раз за дом он мне в лучшем виде деньги отдал. А за те трактаты я и просить не стал. Единственное условие поставил – всегда делать копию с новых книг и пересылать по первой просьбе. А продавать переписанное можно сколько угодно. Людям польза, а мне они достались бесплатно.



Иртим трясущимися руками нацепил очки и уставился на меня.

– Это действительно ты? Солнце и Луна! Я уж и не надеялся на встречу. Двадцать девять лет! Худжат, – заорал он неожиданно громко для своего тщедушного тела, – ты где, маленький паршивец?

Откуда-то из темной глубины возник мальчишка лет семи и выжидательно уставился на него.

– Кофе гостю и все, что положено для лучшего друга – немедленно!

– Внук? – поинтересовался я, впечатленный скоростью, с которой мальчик умчался, не задавая глупых вопросов.

– Бери выше, – сказал с гордостью Иртим, – правнук. А ты так и не завел семью? – спросил он как бы промежду прочим, очищая стол от письменных принадлежностей и очередной изучаемой летописи.