Подари мне себя

Поэтому в ответ просто обняла, уткнувшись в его шею, вдыхая его запах, что так любила.

— Ты пахнешь, — услышала тихий голос Егора на ухо.

— Чем? — не раскрывая глаз, тихо в шею спросила.

— Теплом, уютом — домом, — вдохнул глубоко, и я почувствовала кожей, как на губах его расползлась беззаботная, лёгкая улыбка, в которой было счастье. — Это мой любимый запах. Так пахнешь только ты.

Его тихий, умиротворенный голос, звучащий мне на ухо, крепкие, надежные и теплые объятия приносили покой, и так было хорошо, что глаза сами по себе начали закрываться.

— Я люблю тебя.

— Я тебя намного сильнее люблю, Соня.

Не знаю, послышалось ли мне это, или же Егор действительно произнес эти слова, но в тот момент мозг уже плохо соображал, а руки крепче сомкнулись на широкой спине моего мужчины.

Чувствую, как все тело горит, плавится. В груди будто что-то сдавило и так трудно вдохнуть, что во всем теле чувствую боль. Ломит все кости. В горле саднит.

— Соня, очнись! — на периферии сознания слышу родной голос, который зовет меня. — Родная моя, открой глаза! Пожалуйста!

Голос Егора взволнован, напуган. В нем чувствуются нотки беспокойства и подступающей паники, отчего мне хочется открыть глаза и спросить у него "что случилось?". Успокоить его. Но веки налились свинцом и открыть их почти нереально.

Из горла вырывается хрип, голова раскалывается, и кажется, будто я вся горю в аду.

— Соня, родная моя девочка! Очнись, пожалуйста! Приди в себя, Сонечка!

— Егор… — хриплю, пытаюсь распахнуть потяжелевшие веки.

Яркий свет, ударивший по глазам, приносит столько боли, что я сразу же зажмуриваюсь, а с губ срывается стон.

— Соня, прости меня, пожалуйста. Это я во всем виноват. Не нужно было тебя с утра под душ прохладный ставить. Прости дурака!

Егор взволнован, напуган. И я хочу его успокоить — тяну к нему руку, распахнув кое-как глаза. Моего гонщика вижу рядом с собой. В глазах его стоит неподдельный страх и беспокойство, чувство вины. И я спешу его успокоить.

— Егор, — захожусь в кашле, горло дерет. — Пожалуйста, не вини себя. Все хорошо. Это простая простуда. Я сейчас полежу, и мы поедем.

— Мы никуда с тобой не поедем. И тут одну я тебя не оставлю. Даже не думай об этом. Ты вся горишь. Прости, моя красавица, — сжимает мою руку и, поднеся к своим губам, целует.

Я расправляю ладонь, касаюсь колючей щетины. Иголки слегка колют пальцы, но я их так люблю.

Люблю всего этого мужчину. И как маленькая девочка всегда жду его, скучаю, когда ему приходится куда-то отъехать. А когда приезжает — слышу щелчок замка и звон ключей — выбегаю из комнаты в его рубашке, которая чуть прикрывает попу, и запрыгиваю на него, обнимая всего — руками и ногами.

Люблю взгляд его синих глаз, что прочно поселился в моей душе, стоило только ему посмотреть на меня там в лифте, когда мы впервые встретились. Я смотрела — и тонула в этой невозможной синеве.

Только сейчас понимаю, что влюбилась еще в нашу первую встречу, в том замкнутом пространстве, когда он меня спас и поцеловал. Полюбила его, когда он был в синяках и ссадинах. Когда дико ревновал и заехал по лицу Шестинскому. Когда ругается и злится на меня. Я всегда и всего его люблю.

Какой бы он ни был. Что бы ни говорил. Я люблю его. И буду любить его всегда, даже зная, что гонки у него на первом месте. Именно поэтому сейчас я должна его отпустить, потому что знаю, как они ему важны. Как он любит то, чем занимается. Как горит ими. И я не против. Совсем не против. А только счастлива и очень рада за него. Лишь бы ничего плохо не случилось. И он всегда бы возвращался ко мне. А я всегда буду ждать.

Я буду рядом. Всегда буду рядом. Потому что люблю.

Он мой первый мужчина. Мой последний.

— Езжай, Егор. Обо мне не беспокойся. Позвони Марине, скажи — она приедет. А ты езжай. Тем более это всего на день, а завтра вечером ты приедешь. Я буду тебя ждать.

— Соня, я не могу тебя оставить. Чувствую, что что-то случится плохое. Я не хочу оставлять тебя тут одну, когда тебе так плохо.

— Со мной все будет хорошо, — силюсь улыбнуться. — Лучше обними меня, мой любимый и самый лучший гонщик!

И мой Егор тут же исполняет мою просьбу — обнимает так крепко и сильно, будто в себя силясь вжать, растворить и соединить нас. А я зарываюсь в слегка отросшие волосы на его затылке и вдыхаю его запах, чтобы сохранить его в себе до его приезда.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ты победишь! Я в тебя верю! Привези мне золото.

— Люблю тебя, — шепчет в шею. — Ты же знаешь, что ты важнее гонок? Что ты на первом месте у меня, Соня? Ответь мне!

— Знаю. Ты тоже важнее всего для меня. Я бы всегда выбирала тебя, если бы передо мной ставили выбор: ты или медицина. Всегда ты, Егор!

На своих сухих губах чувствую сладкий поцелуй любимого мужчины, который целует так, что внутри все дрожит и рвется к нему. И сердце громко и часто стучит. Но даже не это главное. А то, что чувствую — Егор мой человек. Моя вторая половинка. Мой самый родной и близкий человек.

Егор целует нежно, сладко и томно. Слегка прикусывая нижнюю губу, и тут же лижет языком, как бы заглаживая свою вину за причиненную мне боль. Тяжело дышит, отрывается от моих губ, по которым проходят мелкие искры тока. Прикрывает глаза и сталкивается лбом с моим.

— Ты на первом месте, слышишь?!

Я качаю головой, перебирая ласково пальчиками короткий ежик волос любимого мужчины.


— Я хотел это сделать чуть позже и по-другому, — в его голосе слышится волнение.

Егор отстраняется и встает с постели. Я распахиваю глаза, пытаясь найти его своим взглядом, поймать и попросить вернуться. Без него так холодно и одиноко. Но он почти тут же возвращается, и я не успеваю попросить его об этом.

Садится близко ко мне. Берет мои пальцы в свою ладонь, сжимает, а я смотрю на него, не в силах отвести своего взгляда. Я так сильно буду по нему скучать.

Он стал моим воздухом. Моим кислородом. Моим домом и жизнью. Вдохом и выдохом. И без него я просто умру. Погибну в тот же час. Я им одним живу. Им одним дышу. Егор для меня не просто мужчина, мой мужчина. Он для меня все. Весь этот мир.

— Я хочу кое-что у тебя спросить. Но для начала сказать несколько слов, — внутри все задрожало, а сердце сжалось. Нет, даже не так. Но я не могу описать всех чувств, что сейчас во мне бьются фонтаном…

— Соня, ты самое дорогое, что у меня есть. Я, если честно, не умею говорить красивые слова, и ты об этом знаешь, — еле сдерживая слезы, киваю. — Но я так счастлив, что ты появилась в моей жизни. Счастлив, что эта красивая, милая, добрая и чистая девочка выбрала меня. Своим первым мужчиной. Спасибо! Это для меня многое значит. Спасибо, что ты просто есть у меня, девочка моя!

По щекам, уже не сдерживаясь, вовсю текут слезы. Шмыгаю носом, зажмуриваюсь. В горле стоит ком, и я не могу выдавить из себя ни слова.

— Я обещаю сделать тебя счастливой. Я все для тебя сделаю, слышишь?! — киваю. — Я тебя люблю, Соня. Я чувствую, что ты — для меня. Сонечка… Позволишь стать твоим единственным мужчиной? Последним?

Слышу щелчок, и мой взгляд падает на синюю бархатную коробочку цвета его глаз. На мягкой подушечке лежит очень красивое колечко: из белого, наверняка дорогого золота, посередине розовый камень, обрамлённый россыпью бриллиантов. Я уже реву взахлеб. Ладошками прикрываю свое лицо, чтобы он не видел меня в таком состоянии, когда я не такая красивая, с опухшим красным лицом. Хочу быть для него всегда красивой.

— Соня, — слышу голос совсем рядом, и мои ладошки берут и отрывают от моего лица. — Ну что ты плачешь?

А я только мычу и утыкаюсь в его грудь лицом.

— Не смотри на меня. Я некрасивая.

— Ты самая красивая девушка на свете, — прижимает голову к своей груди и гладит меня по голове. — Я таких никогда прежде не видел. С ума просто можно сойти. И я хочу, чтобы ты была моей. Во всех смыслах этого слова, — захватывает мой подбородок двумя пальцами, поднимает голову вверх, отрывая от своей груди. — Позволишь называть тебя своей женой?

Всхлипываю и киваю.

— Я согласна.

Егор вынимает кольцо из коробочки и надевает мне на безымянный палец правой руки, пока по моим щекам текут слёзы счастья. Теперь я невеста Егора — самого лучшего мужчины на свете.

Егор улыбается и накрывает мои губы в волнующем поцелуе, и мы отдаемся друг другу душой, чувствуя каждую эмоцию друг друга.

Мой любимый гонщик уезжает через два часа, предварительно позвонив Марине и попросив ко мне приехать и побыть со мной до завтра. Подруга согласилась и сказала, что в течение нескольких часов будет у меня.

Егор не хотел уезжать, пока не приедет Белова, но я отправила его, говоря, что он опоздает на самолёт. А он будто искал повод задержаться, по сто раз проверяя, взял ли он документы, ключи и ещё тысячу других мелочей. Сказал, что сердце не на месте из-за дурного предчувствия.

Я отмахнулась и уверила, что со мной все будет хорошо. Что я буду ждать его дома. Здесь. И никуда не денусь.

— Я буду звонить тебе через каждые три часа. Чтобы взяла трубку, — я кивнула, со всем соглашаясь.

В теле была слабость, и мне жутко хотелось спать. Но терпела, потому что хотела проводить своего мужчину и уже тогда заснуть, пока не приедет Белова, которая будет пичкать меня всякими таблетками.

— Я люблю тебя. Помни об этом, Соня!

— Я тоже люблю тебя. Очень сильно. Я буду ждать тебя. Будь аккуратным!

Как только закрыла дверь, доползла лишь до дивана в гостиной и просто упала, свернувшись калачиком и прикрыв глаза.

У меня есть всего пару часов, чтобы насладиться отдыхом и побыть в одиночестве. Я погрузилась в сон, да так крепко и сладко, что не сразу услышала звон дверного звонка.

Лишь когда он стал трезвонить во второй раз, мой слух уловил звуки.

Разлепила кое-как веки, сначала не понимая, что происходит, где я и что случилось. Только потом поняла, что нахожусь дома и в дверь звонят.

Наверное, Марина.

Аккуратно встав, пошла открывать дверь. Голова немного кружилась, и я чувствовала слабость во всём теле.





Глава 51





Егор



Всю дорогу до аэропорта меня накрывала тревога и непонятное чувство, что что-то должно случиться. Что-то плохое. Хоть и Соня заверила меня, что все будет хорошо и мне не стоит переживать, я не мог успокоиться.