Подари мне прошлое

Закрыв глаза, я вспоминаю ее платье в тот роковой день. Я также вспоминаю испуганные глаза Эшли, которые позже сверкали обвинением в том, что я сделал. Это воспоминание вызывает тошноту, цвет проскакивает в моем сознании, и я резко открываю глаза.

— Не-а.

Тори хмурится и бросает взгляд на реку.

— Ты нашел его в своем буклете?

Киваю и делаю глоток вина.

— Номер восемнадцать.

Она еще больше хмурится и судорожно выдыхает.

— Ты когда-нибудь думал, что возможно никогда не сможешь найти правильный цвет, сколько бы раз не перекрашивал эту стену? Сколько бы оттенков не перепробовал? Чейз, ты когда-нибудь задумывался над тем, что так ты стараешься исправить то, что невозможно исправить? Ее больше нет, и неважно, сколько раз ты нанесешь краску на стену, это никогда не совпадет с той живостью, какой обладала она.

Мои глаза горят от слез ярости, и я стараюсь их сдержать.

— С каких пор вы стали доктором, мисс Ларкин?

Тори делает глоток вина и выпрямляется. Больше нет той женщины, которую я имел честь узнавать в течение последних двух недель. Теперь передо мной сидит фурия, Виктория.

— Помнишь все те разговоры о поддержке другого в трудные времена? — спрашивает она уверенным голосом.

Я приподнимаю бровь, в то время как она продолжает.

— Так вот это мой черед поддерживать тебя. Просто хочу сказать, приди уже, мать твою, в себя! У тебя небольшой срыв, Чейз. И единственный способ "поддержать тебя", который знаю, я называю жестокостью из милосердия. Выбрось из головы все мрачные мысли и сконцентрируйся на настоящем. Я помогу тебе покрасить эту чертову стену, потому что ты мне дорог, и, честно говоря, мне нравится, как ты смотришь на меня, когда я в твоей одежде. Вместе мы покрасим стену в цвет номер восемнадцать. Но, милый, — вздыхает она и тянется к моей руке, — на следующий день, когда ты проснешься? Стена снова будет не того цвета. Неважно, сколько раз ты перекрасишь ее, она никогда не сравнится с нашими воспоминаниями.

Я сглатываю и вожу пальцем по тыльной стороне ее ладони.

— Прости.

Тори качает головой.

— Не извиняйся. Ты ведь тоже пробирался через все эти чертовы эмоциональные проблемы, которые постоянно окружают меня. Мы разберемся с этим вместе. И ответ на твой предыдущий вопрос. Я поужинаю с тобой, твоими друзьями и семьей после выпускной церемонии. Ты мне очень важен, а расписание, работа, и тому подобное, всё это можно отодвинуть в сторону, если это сделает тебя счастливым. С тобой я счастлива, Чейз. После десяти лет страданий и душевной боли, я, наконец, начинаю чувствовать себя живой, и всё благодаря тебе. Настала моя очередь сделать тебя таким же счастливым. А теперь, взбодрись, выпей вина и поужинай со мной, а потом отвези меня к себе домой, чтобы мы могли всю ночь заниматься любовью. Вместе мы все преодолеем.

Я резко встаю и наклоняюсь через стол. Обхватив руками ее лицо, целую ее сладкие губы. Ее сила наполняет меня, и кровоточащая рана в сердце затягивается. Мысли о «что если» и неправильных оттенках краски, которые непрерывно крутятся у меня в голове, исчезают, вместо них я начинаю думать лишь о Тори.

Когда я, наконец, отстраняюсь от нее и сажусь на место, ее распухшие от поцелуя губы растягиваются в гордой улыбке. Тори, которой она так старалась стать, одерживает верх, и она гордится тем, что хоть раз смогла мне помочь.

— Спасибо, красотка, — искренне благодарю ее. — Меня заводит, когда ты становишься безжалостной и жесткой.

Тори разражается смехом и качает головой.

— А вот и он, сексуальный доктор Монро, которого мы все знаем и любим.

Мое сердце сжимается от ее небрежного упоминания о любви. Я уже достаточно напугал ее за этот вечер. Поэтому прикусываю язык, чтобы не признаться Тори в своих искренних чувствах, которые могли бы заставить ее нырнуть с пирса и уплыть от меня и моего словесного поноса.

Официант приносит нам итальянское блаженство, которое веет ароматом чеснока и сыра. Вскоре мы теряемся в комфортной компании друг друга, смеясь и поддразнивая. И, конечно, ужиная.





— Думаю, раз уж я снова помогаю тебе с покраской, то должна получить завтра освобождение от встречи группы, — говорит Тори, ведя толстой кистью вдоль заклеенного скотчем края потолка.

Я усмехаюсь и бросаю на нее взгляд. Теперь, чувствуя себя комфортно в наших отношениях, Тори надела только мою футболку, без лифчика и штанов. Каждый раз, когда она тянется вверх, футболка задирается над ее маленькой милой попкой, открывая мне восхитительный вид на черные трусики, едва прикрывающие ее ягодицы. Она жутко отвлекает.

— Зря стараешься, Тори. Ты пойдешь на собрание группы. Нам обоим это нужно. И ты это знаешь.

Она дуется и слезает со стула, бросая кисть на малярный поддон.

— Ненавижу это. Лучше я проведу весь день с тобой. Ты — единственная терапия, которая мне нужна, — мурлычет Тори и обнимает меня.

Я вдыхаю ее сладкий аромат, который странным образом пробивается сквозь сильный запах краски.

— Ах ты, чертовка, — хватаю ее за задницу свободной рукой. — Твоя попытка меня отвлечь работает, но я не сдамся. Мы поедем. Кроме того, ребятам будет нас не хватать.

Тори вздыхает.

— Они будут скучать по тебе. Я там никому не нравлюсь. Я вела себя как дура, и теперь они все ненавидят меня.

Я смеюсь.

— Во-первых, никто никогда не сможет ненавидеть тебя. Ненавидеть ангелов — это грех.


Тори поднимает голову и принимает мой поцелуй.

— Во-вторых, единственный способ построить отношения с теми людьми, это открыться им. Они все в той же лодке, что и мы, переживают ужасную потерю своих любимых. Если дашь им шанс, они смогут помочь тебе излечить твое сердце своими собственными историями и опытом. И, Тори, ты тоже можешь им помочь. Как помогаешь мне.

Ее улыбка прекрасна, когда она обдумывает мои слова.

— Ладно, уговорил. Вы представили серьезную аргументацию, доктор Монро. Завтра я отправлюсь применять свои чары на этих людях.

Смеясь, я бросаю свою кисть на лоток на полу.

— Идем, Саманта, можешь попрактиковаться в своем колдовстве на мне в душе.

Она хихикает и вертит носом, подражая молодой девушке из старого телевизионного шоу.

Я шлепаю ее по милой попке, а затем перекидываю через плечо, зарычав от ее визга опустить ее на ноги.

Нисколько не сомневаюсь, что в конечном итоге Тори их всех очарует. Она определенно применила ко мне свою магию, потому что я жутко околдован ею.

И ни капельки не жалуюсь.



Глава 16



Тори

Чейз практически тащит меня за собой по коридору общественного центра, и я борюсь с желанием упереться пятками в пол как ребенок. Однако я все еще дуюсь. Меня раздражает, что моя утренняя попытка соблазнить Чейза остаться сегодня дома не увенчалась успехом. Ко всему прочему, он спрятал одежду, которую я упаковала на сегодня, и вместо этого швырнул мне женские джинсы, футболку и кроссовки и сказал, чтобы я собиралась. Мой взгляд метал молнии, меня накрыло неистовое желание что-нибудь ударить.

Чейз посмеялся, что еще больше разозлило меня. Не было ничего смешного в том, что у него дома хранилась одежда какой-то левой телки, а что еще хуже, он полагал, что я ее надену.

— Детка, это вещи моей сестры.

Я покраснела, чувствуя себя полной дурой. Схватив одежду в охапку, попыталась быстро проскочить в ванную. Чейз схватил меня за руку, развернул к себе и крепко поцеловал.

— Черт, ты такая очаровательная, когда ревнуешь.

Я фыркнула и выдала просто замечательный ответ:

— Ага, как же. «Давай, еще глаза закати». — Затем, сгорая от стыда и желая провалиться сквозь землю, я сбежала в душ. Хотя оставалась там одна недолго. На моих губах играет улыбка при воспоминании о жаре, который не имеет никакого отношения к горячей воде.

Чейз продолжает сжимать мою руку и ведет меня к передней части помещения, усаживая рядом с подиумом лицом к кругу разношерстной компании людей. Выпрямляю спину и начинаю злиться, прежде чем понимаю, что сделала это. Чувствую успокаивающее скольжение ладони по моим волосам, и часть напряжения спадает.

Чейз начинает собрание с вопроса, чем все занимались на этой неделе, и к своему удивлению я понимаю, что с любопытством прислушиваюсь, что другие люди делают со своей жизнью.

Пожилой мужчина, кажется Билл, поднимает руку, и его лицо сияет, как в праздник четвертого июля.

— Мы с Глендой съезжаемся. — Гленда хихикает и краснеет. Хотя немного странно видеть, как женщина за шестьдесят хихикает, но это также довольно мило.

— Я принесла угощение, чтобы отпраздновать это событие! — с энтузиазмом объявляет Гленда, выходя из-за стола с закусками с тарелкой пирожных. Все, кроме Билла, похоже, слегка позеленели, но улыбаются и отпускают положительные комментарии. Честно говоря, это довольно забавно.

— Мы, конечно, уже достаточно попрактиковались в горизонтальном танго, так что вполне можем быть готовы к нему двадцать четыре часа в сутки. — И тут Билл шлепает Гленду по заднице. Фу-у-у-у-у, не так уж и мило.

— Это здорово, ребята. Это большой шаг, но позитивный. Вы связываете себя обязательствами по отношению друг к другу и вступаете в отношения. — Что-что в голосе Чейза отвлекает мое внимание от счастливой пары. Он пристально смотрит на меня. — Это знак, что вы находитесь в стадии принятия и готовы двигаться дальше. Находите счастье с кем-то, именно так, как ваши близкие хотели, чтобы вы сделали.

Я ерзаю на стуле, чувствуя себя неловко от его пристального взгляда и слов, которые почему-то направлены на меня. Мне хочется принять его слова в штыки и закричать «Медленными шажками, черт возьми!» Вместо этого я отвлекаюсь, когда Нейт произносит:

— У меня неделя выдалась тяжелой. Мои девочки начинают получать новые впечатления и понимают, что их мамы нет рядом, чтобы ими поделиться. Моя старшая вчера вечером ходила на первое свидание, а после долго плакала в моих объятиях. Это должно было быть чем-то особенным, но изливать свои чувства о мальчиках девочки-подростки хотят своей маме.

У меня будто комок в горле застрял, и мне до слёз жалко его дочерей. Видя сокрушительную боль на лице Нейта, я задаюсь вопросом, может, я была неправа, и ему так же больно, как и мне. Я бросаю взгляд на Белинду и вспоминаю, что она тоже потеряла ребенка, а затем и мужа, как результат этого несчастья. Билл потерял жену из-за болезни, ему пришлось смотреть, как болезнь опустошает ее тело, пока она не умерла. Гленда потеряла родителей и сестру в автомобильной катастрофе, и, будучи всю свою жизнь незамужней, она осталась совершенно одна.

Украдкой бросаю взгляд на Чейза, когда он сосредотачивается на Нейте, поощряя его говорить и находить нестандартные решения. Кого он потерял? Он не говорит об этом, и это начинает меня беспокоить. На самом деле, я очень мало знаю о его жизни в последние десять лет или около того. Единственное, что дает мне некое представление — это его неопределенные комментарии и стена, которую он постоянно перекрашивает. Я открылась ему, обнажила душу и стала уязвимой, и, хотя он дал мне заботу и поддержку, я хочу большего. Я тоже хочу заглянуть внутрь его тьмы.

Раздается смех, и я понимаю, что, пока мои мысли блуждали, я пропустила часть разговора.

— Не думаю, что убийство парня моей дочери является целесообразным решением, каким бы заманчивым оно ни было, — говорит Нейт, и все остальные смеются. Внезапно все взгляды устремляются на меня.

— Тори? — обращается ко мне Чейз. Я испуганно смотрю на него. — Может, расскажешь нам о том, как прошла твоя неделя.

Какого хрена от творит? Вряд ли он хочет, чтобы я поделилась тем, что произошло в эти выходные. Я не собираюсь признаваться всем этим незнакомцам, желающим залечить свои душевные раны, что у меня был самый большой эмоциональный срыв из всех срывов. Чейз ободряюще кивает, и я сердито прищуриваюсь. Он хочет, чтобы я поделилась своими личными переживаниями и эмоциями? Будь осторожен в своих желаниях, говнюк.

— Эм, да, я получила богатый опыт в прошлые выходные, а затем еще раз на этой неделе. — Смотрю на Чейза, а он наблюдает за мной, в глазах светится одобрение.