Под знаменем пророчества

— Что вам надо, лин Регнар? — голосом выделив слово «лин», потребовала ответа вдова барона, справившаяся с секундным потрясением.

Насте от мужа достались лишь фамилия и дворянство, но никак не титул, а её нынешний любовник совсем не спешил одаривать фаворитку землёй, дарующей вожделенную приставку «грасс».

— Поговорить… — прошипела Лакриста и, посмотрев на причёску молодой баронессы, с издёвкой спросила: — Что, красивой решила стать, сучка?!

Дожидаться реакции грасс Кенар Настя не стала и, одним прыжком оказавшись около соперницы, залепила той звонкую пощёчину. От неожиданности молодая женщина сделала шаг назад, споткнулась и повалилась на кровать. Словно ожидая именно этого момента, Лакриста набросилась на баронессу и оседлала её верхом. Поверженная вдова пыталась бороться, но лин Регнар подавила сопротивление несколькими ударами.

Намотав на руку волосы плачущей баронессы, Настя вытряхнула из принесённого слугой свёртка портняжные ножницы. Разглядевшая страшные приготовления грасс Кенар забилась в истерике, но вновь не смогла стряхнуть фаворитку короля.

— Думаю, тебе пора сменить причёску, милая! — прошептала Лакриста, наклонившись к самому уху жертвы, после чего защёлкала ножницами…

Когда лин Регнар наконец вышла из комнаты баронессы Кенар, Мальган спросила, испуганно косясь на закрытую дверь, из-за которой доносились громкие рыдания:

— Ну и что ты с ней сделала, дорогая? Она хотя бы цела?

— Да что с этой шлюхой случится?! — зло бросила Лакриста. — Я ей всего лишь причёску немного подровняла, самую чуть. И пусть теперь новую моду при дворе устанавливает — ощипанной курицы!

В ответ грасс Мальган лишь покачала головой с непонятным выражением лица, но ничего не сказала. Похоже, поведение подруги её по-настоящему удивило, и баронесса нарушила молчание, лишь когда дамы вышли в дворцовый парк, где их уже ждали кареты.

— Прости, милая, но, боюсь, Его Величество будет недоволен твоей сегодняшней выходкой. Ты ведь знаешь, как суров король в гневе! — уже собираясь сесть в экипаж, вдруг сказала грасс Мальган. — Хотя я с удовольствием посмотрела бы сейчас на эту стервочку. Вот уж кто тебя теперь действительно ненавидит!

Грустно улыбнувшись и помахав рукой на прощание, Лакриста уселась в собственный экипаж.

— Вези домой, — приказала она кучеру и тяжело откинулась на спинку кресла.

О, боги! За что ей всё это?! Везде, сплошь и рядом одни неприятности, а в трудную минуту не на кого даже опереться! И эта Мальган ещё умничает… Королю может не понравиться! Ну, надо же, а то сама Лакриста не знает, что Гелид просто взбесится. Да и про герцога Лукарта Аларийского забывать не стоит: что ещё он скажет о поступке слишком много о себе возомнившей фаворитки. Эх, ну почему она не сдержалась!

— Дура! Даже на Земле такое не стерпели бы, а уж здесь и подавно, — чуть не плача шептала лин Регнар.

В смятении женщина принялась теребить висящий на запястье кошель, но тут же вспомнила о спрятанном там свитке. Удивительно, что она всё-таки сохранила подарок юного поэта: то ли из извечного женского любопытства, то ли, просто забывшись, бездумно затолкала послание в здешний аналог дамских сумочек. Решив отвлечься от тяжёлых мыслей, Лакриста развернула листок и вчиталась в прыгающие строчки.

Является мне в мыслях иногда,

Твой образ. Или беглый,

Он предо мной сверкает в месте людном,

В чужом лице; или в полях пустынных

Днём ясным, а порой в безмолвье звёздном

От сладостной гармонии родившись,

В моей душе, ещё к смятенью близкой…





Настя оторвалась от поэмы и надолго уставилась в окно. Ей ещё никогда не посвящали стихов, и пусть они казались излишне вычурными, где-то даже тяжеловесными, но это всё было о ней!

…Не знаешь

Безмерности любви, ужасных мук,

Порывов несказанных, тщетных грёз,

Тобой во мне зажжённых…





За окном кареты замелькали знакомые фасады домов, а лошади замедлили ход. Приехали! Лакриста медленно свернула свиток и спрятала его за корсаж, в глазах у дамы блестела влага. Вся эта страсть неоперившегося юнца по-прежнему казалась откровенно смешной, но теперь лин Регнар жалела о своей резкости. Не стоило так жестоко одёргивать поэта, способного выплёскивать в словах столько боли и потаённых чувств.

— Тысяча демонов! — выругалась расстроенная женщина, на время забыв о приличиях. Нет ничего уродливей, чем грубая брань в устах дамы, но порой чувства перевешивают нормы морали и понятия красоты. — Какая же я жестокая, бессердечная идиотка!

Экипаж уже остановился, а потому не стоило давать волю чувствам. Осторожно промокнув глаза вышитым платком, Лакриста вышла из кареты, привычно не замечая приветствий от многочисленных слуг. Сначала она посмотрит, как там её Селерей, а потом… потом — чем можно заняться. Но сначала — малыш!

В прихожей лин Регнар ждала раскрасневшаяся служанка Вирва.

— Госпожа, сегодня утром к вам прибыли гости! Мы… — легкомысленно улыбаясь, сообщила девушка.


— Они представились? Или ты забыла спросить? — холодно потребовала ответа Лакриста. — Не всякому гостю рады в этом доме!

Вирва тут же смутилась и начала лепетать оправдания, от которых Лакриста попросту отмахнулась. Нахмурившись, фаворитка короля подошла к гостиной и отворила двери.

— А вот и хозяйка! — раздался знакомый девичий голосок, а к нему тут же присоединился второй: — Здравствуй, Настя.

Лин Регнар растерянно остановилась и посмотрела на двух очаровательных женщин, уютно устроившихся на диванчике, и вставшего при её появлении мужчину.

— Моё почтение, лин Лакриста! Прошу прощения за несколько неожиданный визит.

В этот момент немного растерявшаяся Настя наконец-то узнала гостей.

— Капитан Бернар, девочки… Рада вас видеть! А я думала, вы через седмицу приедете…





* * *


Закрутившийся на Торне водоворот опасных событий требовал незамедлительных мер, а потому Архимаг пригласил в свой кабинет не только, как обычно, Бримса, но и Магистра Охранителей. Во всяком случае, именно эта причина стала формальным поводом для встречи.

В кабинет к Виттору льер Аскер вошёл мрачнее тучи. Сухо поздоровавшись с Архимагом, глава Охранителей уставился тяжёлым взглядом на Бримса, который что-то быстро писал в небольшой книжице. Смерть льера Дитрима не прибавила Магистру Наказующих популярности и всеобщей любви, зато приумножила страх и опасливое уважение. И, похоже, что Аскера такое положение дел совсем не устраивало.

— Садитесь, Магистр. Нам предстоит не самый лёгкий разговор! — доброжелательно посоветовал Виттор, до этого что-то изучавший на магической модели Торна.

— Благодарю, — настороженно буркнул Аскер и уселся за стол напротив Бримса. Тот поприветствовал коллегу кивком, не отрываясь от своей писанины.

— Магистр, пока мы вас ждали, у нас с льером Бримсом возник некоторый спор, — со странной интонацией сказал Архимаг и искоса посмотрел на главного Охранителя. — Вы нам не поможете?

— Ну, это смотря в чём, — усмехнулся командующий армией Нолда. — Я как-то привык отвечать только за свою вотчину!

— Вот-вот, именно о ней-то и пойдёт речь! — успокоил его Виттор. — Вина, кстати, не хотите?

На столе с тихим хлопком, дохнув морозной свежестью, возник поднос с тремя полными бокалами. Бримс что-то одобрительно буркнул и тут же схватил первый попавшийся фужер. Следом за ним чуть пригубил и Аскер.

— Господа, не стоит так спешить! — Виттор поленился подойти к столу и коротким заклинанием заставил бокал перелететь прямо в руку. — За Нолд!

Вино не пьют залпом, его смакуют, перекатывают на языке, пытаясь ощутить всё богатство вкуса. Одни лишь растерявшие разум и достоинство пьяницы глотают кровь лозы, точно дешёвый горлодёр. Но такой тост нельзя оставить без внимания. У Истинных магов не так много традиций и обычаев, как покажется со стороны, но этот из тех, от которых нельзя просто так отмахнуться. Живущие поминают всех тех чародеев, которые ушли за Порог ради будущего величия потомков, и обещают не сойти с пути предков.

— Ну, вот и хорошо! — внезапно сказал Бримс и вырвал из книжицы исписанный лист. — Что вы скажете об этом, льер Аскер?

Магистр Охранителей пробежал глазами убористые строчки, вышедшие из-под руки главы Наказующих, и недоумённо уставился на коллегу:

— Не понимаю, это что ещё за ерунда?! Да в этих закорючках вообще нет смысла!

Льер Бримс грустно покачал головой и ответил:

— Увы, есть… И мне жаль, что вам придётся через это пройти. Жаль, несмотря ни на что…

С вытянутой руки Архимага, о котором Магистры словно бы и забыли, сорвался луч света и вонзился в голову Аскера. Тело Охранителя тут же выгнуло дугой, а все мышцы скрутило судорогой. На лице чародея возникла гримаса невыносимых мук.

— Вино не было отравлено, но в нём присутствовал один презабавный компонент. Совершенно безопасная смесь, но вот только если принявший её человек увидит определённый рисунок и сразу же попадёт под действие сложного заклинания, то… То у его врагов будет почти три минуты, чтобы сотворить с ним всё, что угодно! — скучающим тоном сообщил Бримс и встал из-за стола.

Льер Виттор не отвлекался на болтовню и погрузил руку в сотворённую магией оболочку глобуса, а через секунду он уже держал закрытый кубок, сделанный из черепа эльфа. Общими усилиями Высшие маги разжали зубы собрату и насильно влили ему в рот тягучую, почти чёрную жидкость из страшноватого сосуда.

— Думаю, через пять минут очухается и с ним можно будет поговорить. Жаль только, недолго, — удовлетворённо сказал Виттор, вновь пряча кубок внутрь колдовской сферы.

Слёзы Кали, которыми насильно напоили Аскера, были редким, очень сложным в изготовлении ядом с одной полезной особенностью: в первую пару часов после приёма отравы её жертва напрочь лишалась свободы воли. Иного способа разговорить Высшего мага не существовало, вот только от Слёз не существовало противоядия, и приём коварного зелья обязательно заканчивался смертью.

— Приходи в себя! — Бримс оттянул правое веко у главы Охранителей и внимательно изучил радужку. — Ты меня слышишь, Аскер?

— Да… — прохрипел маг. Лицо Магистра приобрело синюшный оттенок, а из уголка рта потянулась нитка слюны.

— Ну что ж, начнём, — брезгливо поморщившись, сказал Виттор и уселся на стул рядом с бывшим коллегой.

— Аскер, почему ты начал поддерживать Дитрима? — чётко выговаривая слова, потребовал ответа Бримс. Похоже, Наказующего мало волновали такие мелочи, как неприглядный вид пленника.

Высший маг остаётся им до самой смерти, и даже потерявшие свой Дар, лишённые Силы чародеи сохраняют могущественный инструмент — волю!

— К-как? — с трудом выдавил отравленный Магистр, непонятным образом сумев на мгновение разогнать затянувшую разум ядовитую пелену.

Архимаг с удивлением покосился на главу Наказующих и одними губами произнёс: