Почетный пленник

— Где сын?

— В конюшне, — ответил Гимтар, протягивая руку.

— Один?

— Со своей мелкотней, — сказал Гимтар, читая содержимое свитка.

Развернувшись на пятках, Рокон широким шагом двинулся прочь с площади. Закончив читать, Гимтар бросил через плечо рослому воину в имперском доспехе:

— Заканчивай.

И двинулся вслед за вождем, попутно прихватив за рукав мявшегося в стороне голубятника.

Раздался громкий переливчатый свист, и шум схватки утих.

— Давно голубь прилетел? — на ходу поинтересовался танас.

— Только что… Я сразу сюда…

— Это правильно, — кивнул Гимтар. — Сколько голубю лететь? Как далеко они сейчас?

— Да он и запыхаться не успел! — замахал руками голубятник, едва поспевая за танасом. — Пустили его с утра… А сейчас они… — Старик зажмурил левый глаз, прикидывая расстояние. Обучая голубей, он изъездил дорогу до Перекрестка и далее вдоль и поперек. — Должно быть, на границе, у брода.

— Значит, уже в Империи… — задумчиво произнес Гимтар. — Уже в Империи.

Они прошли еще немного, и танас резко остановился. Он повернулся к старому голубятнику и сжал ему предплечье.

— Ты правильно сделал, что сразу приехал, Горах.

«Помнит! — обрадовался старик. — Помнит мое имя!»

— Будь готов, что нам понадобятся голуби. Ведь у тебя есть такие, о которых не известно имперцам?

— Голос совсем не разбирается в голубях, — махнул рукой Горах. — И ни разу не был в башне. А когда учишь одного голубя, нетрудно выучить и еще парочку…

Гимтар понимающе хмыкнул:

— Ступай. Можешь перекинуться парой слов с внуком. Добрый воин растет!

«И про внука помнит!»

А танас двинулся дальше. Работать с людьми его научил брат. И — немного по-своему и сам того не понимая — пройдоха Остах. Помнить людей, даже самых незначительных, по именам. Разбираться в их заботах. Голубятник работал с ним не за деньги и не за страх. Его внук был принят в личную сотню дана, а о такой чести семья Гораха не могла и мечтать.

Рокона он догнал у самой конюшни. Вождь стоял у ограды, не выходя на открытое пространство. Гимтар подошел и встал рядом. Как обычно — за правым плечом. На площадке перед раскрытыми дверями конюшни Ултер (теперь и навсегда — только Ултер) выхаживал по кругу свою кобылу.

— Смурной он какой-то, — сказал Рокон, не отрывая глаз от мальчишки.

— Это пройдет, — заметил Гимтар. — Чего вскинулся-то? Людей в имении едва не полсотни. Охрану сами ставили…

— Я должен был увидеть сына, — ответил Рокон.

— Увидел? — спросил танас.

— Я потерял одного сына и не могу потерять и второго! — Рокон резко повернулся, и глаза его опасно сузились.

— Ты не потерял сына… — мягко поправил Гимтар.

— Мы отправили парня в Империю, как бычка на убой!.. — прошипел Рокон, со всей силы ударив кулаком по деревянному столбу забора. На костяшке лопнула кожа и пошла кровь.

— Это не так, — возразил ему танас. — Поставить парня на ноги могут только там. Имперские врачеватели. А у нас — лишь скинуть со скалы. А в остальном… Остах выкрутится.

— Остах… — устало возразил ему Рокон, глядя как капли крови медленно падают в придорожную пыль, — уже не молод.

— По бабам бегает как молодой. Пойдем в дом… Нечего челяди глаза мозолить. И руку тебе замажу. — Не ожидая возражений, Гимтар потащил племянника за собой.

Нанеся на руку вождю дурнопахнущую мазь, слуга убрал глиняный горшок со стола и засобирался.

— Принеси пива, — велел ему Рокон. — И чего-нибудь на зуб.

— И позови Быка, — добавил Гимтар.

Тот поклонился и вышел.


Тарха прозвали Быком после того, как он по малолетству на спор свалил бычка ударом ладони в лоб. Спорил и подзуживал его Рокон, главный приятель по детским играм. Время шло, а приятели так и ступали по жизни плечом к плечу. Бык был громогласен, предан и очень силен. Когда он вошел, в просторной комнате сразу стало мало места. Вслед за ним появился слуга, неся кувшин пива и нехитрую снедь на большом круглом подносе.

— Тащи еще два, — пробасил Бык, разливая пиво по двум кубкам — Рокону и Гимтару. Подняв кувшин, он осушил его двумя мощными глотками и крикнул вслед удаляющемуся слуге: — А лучше три. И поживее! — Он отстегнул шлем и снял его, вытирая с лысой головы пот. И наконец уселся.

— Как новики? — поинтересовался Рокон.

— Гонять их еще и гонять. Но толк будет. — Гигант с невероятной скоростью поглощал сыр и мясо, лежащие на столе. Он взял с подноса вошедшего слуги кувшин и ополовинил его. Тарх дождался, когда слуга поставит на стол принесенное и выйдет. Бык понизил голос и спросил:

— Что случилось, вождь? — Несмотря на свои габариты, тугодумом Бык не был. К тому же он знал своего друга как облупленного, и отвлечь его пустыми вопросами было непросто. Тарх кивнул на замаранную мазью руку друга.

— Гворча напали на Олтера и Алиаса Фугга во время ночной стоянки, — сказал Гимтар.

Бык со стуком опустил кувшин на стол и вскочил.

— Они отбились, никто не ранен, — успокоил его Рокон.

Бык быстрым шагом подошел к окну.

— Нам нужно больше людей, — бросил он на ходу.

Гимтар двумя ладонями ударил по столу.

— Успокоились! — рявкнул он. — Тарх! Сядь обратно.

Бык послушно двинулся назад и сел.

— Кто ставил охрану? — спросил танас.

— Мы, — пожал плечами Рокон.

— На виллу можно напасть? Быстро и внезапно? Малым отрядом?

— Малым отрядом — нет, — замотал головой гигант. — В горах и по дороге дальние и ближние посты, на ключевых точках виллы дежурят пятерки. Как обычно.

— Так что ты вскочил и бегаешь, как гусак с оторванной башкой? — опять вспылил Гимтар. — У гворча нет войска. Нет людей.

— Но чтобы напасть на Оли и Голоса, силы они нашли, — заметил Рокон. Он подсунул свиток Быку, чтобы тот за его чтением остыл. Читал Бык не очень хорошо. — Прошло столько лет… может быть, у них теперь есть войско?

— Откуда? Они еле нашли горстку людей для вылазки на рассвете, расстреляв шатры из луков. И сбежали. Удары из-за угла — вот их тактика. Вот их сила. И опасность.

— Помните прошлый раз, когда мы слышали об этом проклятом племени? — спросил Гимтар.

Рокон и Бык переглянулись. Еще бы они не помнили! Квельги тогда восстали против Эндира, а изгнанники выступили у них союзниками. В долине началась междоусобная война, и Эндир отправил сына к Матери Предков с горсткой преданных воинов. И Бык, конечно, увязался следом. Куда уж без него. Время было невеселое — даже облегчиться в кусты Рокон отправлялся под вооруженным конвоем.

Посмотрев на их лица, Гимтар хмыкнул.

— Вижу, что вспомнили. А почему мы с Эндиром отправили тебя к родовой горе? — задал вопрос танас. Обращался он к Рокону, но вопрос был для двоих.

— Мать Предков всегда защитит своих детей, — пробасил Бык.

— Верно, — кивнул Гимтар, поглядывая на Рокона. — Что еще? Ведь воинов у Эндира в долине было куда больше, чем та горстка, с которой он отослал своего наследника?

Рокон, хоть и был мал, но помнил наставления отца перед отправкой в горы, как сейчас.

— Гьерды, — сказал дан. — Побратимы.

— Верно, — согласился танас. — Вся наша долина от Архоги, — он посмотрел в открытое окно, — здесь, внизу, до Паграбы — это села. Одно за другим. Мы уже не всегда знаем, где кончается одно и начинается другое. И пусть одно село зовется квельгским, а другое — гверхским… но за сотни лет все перемешались. И вся долина — одно большое село.

— Но все признают власть дана Дорчариан, — гулко произнес Бык. — Мы все это знаем. К чему ты, танас?

— Недаром в старых имперских документах данов Дорчариан звали князями долины, — продолжил Гимтар, словно не услышав Тарха. — Это потом уже стали звать рексами. За столетия жизни бок о бок многие в селах породнились. Кто не породнился кровно, но кого свела судьба — как вас — стали гьердами.

Друзья переглянулись.

— Что сделает гьерд, когда за головой его побратима, что остановился в его доме, придут соседи?

— Встанет с оружием на пороге, — ответил Бык. Он уже понял, куда клонит Гимтар. И это ему не нравилось.

— Что будет делать гьерд, когда к его двери придет все село? — продолжал допытываться Гимтар.

— Достанет и щит тоже, — вставил и свое слово Рокон.

— Потому мы и отправили вас, парни, тогда наверх. Все, кто окружал вас, были проверенными людьми. А за тех, кто остался внизу, ручаться мы не могли. Слуга перережет горло наследнику? Или гонящий мимо отару пастух воткнет ему в спину кинжал? Мы с Эндиром устали прятать тебя и бояться.

— И ничего не изменилось? — обреченно спросил Рокон. Отсылать сына не хотелось. Он думал, на нем это все закончилось.