Почему он делает это?

Глава 11. Абьюзеры и их союзники





– Я чувствовала близость с его матерью, но теперь мне кажется, она меня ненавидит.

– Я больше не могу даже позвонить друзьям, поскольку они не хотят влезать в происходящее.

– Иногда я чувствую, что это я все порчу, ведь даже моя семья на его стороне.

– Я уже и не пытаюсь звонить в полицию, поскольку он нашел приятелей, которые помогут ему выбраться.



Следующие случаи все до одного взяты из жизни. В каждом происходит нечто, что довольно трудно объяснить:

• Женщина убегает и скрывается от жестокого мужа. Он ищет ее повсюду и не может найти. Когда все другие средства не принесли успеха, он наносит визит ее родителям. Он говорит им, как сожалеет о том, что так обращался с их дочерью, что безумно скучает по ней и собирается измениться. Он плачет и умоляет их дать ее адрес, «чтобы послать ей письмо и сказать, что я чувствую», и ее родители дают ему адрес.

• Дочь разведенной женщины, подвергшейся жестокому обращению, рассказала, что подверглась сексуальным притязаниям со стороны отца во время посещения. Мать обратилась в суд с просьбой о медицинском освидетельствовании дочери. В тот же день в суд явилась сестра матери вместе с насильником, с которым они теперь стали друзьями, несмотря на то что она ненавидела его до развода. Сестра не только сказала, что обвинения в сексуальном притязании – ложь, но и попросила судью забрать у матери опеку над девочкой и передать ее ей (к счастью, судья не поверил. Освидетельствование подтвердило факт сексуального контакта).

• Психотерапевт жестокого мужчины поставил психологический диагноз женщине, подвергшейся жестокому обращению, не встречаясь и ни разу не поговорив с ней, полагаясь полностью на описание, данное мужчиной, хотя знал о выдвинутых против него обвинениях в бытовом насилии.

• Мать с детьми переехала в приют для жертв жестокого обращения, потому что ее дом был разгромлен. Она могла сказать, что это сделал ее бывший муж, проявлявший физическое насилие, и она восприняла этот погром как очевидную угрозу. Через несколько дней она связалась с назначенным судом экспертом по делам опеки, чтобы дать ему знать, где они находятся. Однако эксперт подал в суд отчет, в котором утверждалось, что у женщины не было повода бояться своего мужа, и рекомендовал забрать детей у матери и передать отцу. В отчете он не упомянул о звонке женщины из приюта. На основе отчета эксперта по опеке все три ребенка, включая трехлетнюю девочку, были отправлены к отцу, а матери были разрешены только короткие свидания под надзором, поскольку она теперь была характеризована как «склонная к побегу».



Как абьюзерам удается привлечь союзников? И почему люди иногда становятся столь активными, а порой и злобными агентами жестокости? Чтобы ответить на эти вопросы, мы должны обратить внимание не только на образ мышления агрессора, но и на принятые в обществе взгляды и формы взаимодействия, которые жестокие мужчины могут использовать, чтобы иметь силу над другими людьми для своих грязных дел.





Почему жестокий мужчина ищет союзников





Контролировать и запугивать человека не так уж легко. У мужчины больше шансов доминировать над женщиной, чем наоборот, и все же это непростая задача. Мало кто с готовностью позволит систематически лишать себя прав. Таким образом, насильник постоянно сталкивается с сопротивлением партнерши. Со временем он сам устает постоянно принуждать и запугивать ее.

Тираны могут сталкиваться и с другими препятствиями. Изменение отношения общества к бытовому насилию, в том числе и усовершенствование некоторых важных законов и политических принципов, привело к тому, что им стало труднее уходить от ответа. Например, домашние агрессоры, прибегающие к физическому запугиванию и сексуальным посягательствам, сейчас имеют гораздо больше шансов быть арестованными, чем это было 10–15 лет назад. У их партнерш теперь есть возможность получить предписание суда, запрещающее агрессорам приближаться к ним. Но, вероятно, важнее всего то, что нарушено молчание, окружавшее жестокое обращение. Сегодня существуют различные пути, позволяющие жертве найти себе помощь – или помощь найдет ее.

В таких условиях жестокому мужчине приходится еще больше работать, чтобы заставлять свою партнершу обвинять себя и отталкивать руки помощи, которые тянутся к ней. Один из лучших способов удержать людей от того, чтобы встать на сторону жертвы, – заранее привлечь их на сторону абьюзера. Помимо этого, жестокий мужчина полагает, что он заслуживает союзников, поскольку считает жертвой себя.

Почему жестокие мужчины, чувствуя свои действия настолько оправданными, в своих рассказах все же так сильно искажают реальность? Во-первых, они не хотят объяснять свою безжалостность или насилие людям, которые могут счесть эти действия отвратительными, и не уверены, будут ли приняты их обоснования этих поступков. Во-вторых, им может быть стыдно, а чувство стыда испытывает большинство жестоких мужчин. Желание погасить это мучительное сомнение в себе отчасти является причиной того, что они ищут признания окружающих. Они считают, что чувство вины – это слабость, которую нужно победить. Наконец, они могут врать, потому что убедили себя в том, что эта ложь – правда. Так, нарциссическая жестокая личность считает свои выдумки реальными, и это причина того, что проверки на детекторе лжи неприменимы для случаев жестокого обращения (включая сексуальные действия в отношении детей).





Вопрос 16: Почему так много людей встает на его сторону?




Список людей, которых абьюзер способен убедить действовать в его интересах, велик: друзья, родственники, учителя, психологи, священники, полиция, ее родственники, его новая партнерша. Посмотрим на некоторых из этих людей с точки зрения жертвы, исследуя оба аспекта: как агрессору удается завербовать их и почему они готовы выступать под его флагом.





Родственники жестокого мужчины




– Иногда он и его отец впиваются в меня вдвоем, унижая меня и насмехаясь надо мной. Его отец такой же, как он.

– Его дядя жестоко обращался со своей женой, это могут сказать все в его семье, но они молчат.


– Его арестовали за то, что он ломился в мою дверь, когда я получила ограничительное предписание суда, но его сестра заявила, что он провел всю ночь в ее доме, и его отпустили.

– Мы с его матерью были друзьями, но с того момента, как его арестовали за то, что он избил меня, она не разговаривает со мной, как будто это я плохая.

Эти заявления партнерш моих клиентов – свидетельство одного важного обстоятельства: никто не хочет верить, что его или ее сын или брат способен на бытовую жестокость. Кто хочет, чтобы на него показывали пальцем? Поэтому мы слышим: «Наш ребенок не станет жестоко обращаться с женщиной. Мы правильно воспитывали его». Обвинения в жестоком обращении могут привлечь нежелательное внимание к предыдущему поколению. Жестокие мужчины в три раза чаще происходят из семей, где отец или отчим жестоко относился к их матери, нежели из семей, где жестокость отсутствовала. И если отец или отчим склонны к жестокости, он разделяет с сыном позицию правомочия и тенденцию перекладывать обвинение на жертву.

Семейная солидарность и нежелание признавать семейные проблемы – мощное связывающее вещество. Жестокий мужчина формирует взгляд родственников на свою партнершу в течение многих лет.

Возможно, они своими глазами видят, как она «слишком сильно реагирует» на определенные вещи, которые он делает на публике, поскольку, не имея представления о том, что он делает с ней за закрытой дверью, они не могут верно судить о ее поведении. Поэтому они против абстрактного жестокого обращения, но отчаянно бьются за тирана, если он свой.





Родственники и друзья жертвы жестокого обращения




Как будто поддержки, которую жестокий мужчина получает от своих родственников, недостаточно – случается, что и родственники жертвы приходят ему на помощь!

В каждом дому по кому, и жестокие мужчины, используя свои манипулятивные способности, извлекают выгоду из этих разногласий. Например, некий Иан услышал, что его бывшая жена Тина поссорилась с родителями из-за ее нежелания ходить в церковь. Иан стал регулярно появляться на воскресных службах и как-то «случайно» сел рядом с родителями Тины – мол, он «озабочен» тем, что она утратила веру, к тому же лишает их детей пользы от религиозного воспитания. И добавил: «Дети говорят мне, что она попивает и приводит в дом мужчин». И небольшое разногласие разрослось в конфликт.

Женщине неудобно рассказывать близким о жестоком обращении с ней партнера.



Она хочет избежать вопросов типа: «Так почему же тогда ты с ним?» Партнер же может воспользоваться тем, как много ее семья не знает. Он старается не произвести впечатления, что он клевещет, незаметно сея свои ядовитые семена: «Теперь она говорит всем, что я был жесток с ней, и это ранит меня. Я уже боюсь показываться на людях. Я не держу секретов. Ну да, я ударил ее однажды и знаю, что это плохо. Но она назвала мою маму шлюхой! Я, конечно, должен был справиться с этим иначе, но…»

Когда он уходит, ее родители остаются в раздумьях: «Хм, она ничего не упоминала о том, что оскорбила его мать. Тогда… У нее хватило бы наглости, я сам замечал. Он не должен был ее бить, но он чувствует себя виноватым. И он готов признать, что это частично его вина, тогда как она во всем винит его. Она иногда ведет себя так в конфликтах с нами. Она не понимает, что танго не танцуют в одиночку».

Оскорбления свекрови могло вообще не быть: мои клиенты – большие фантазеры! Но дело не в этом, а в том, что говорит он правду или нет, вообще-то не важно. Он играет на старом предрассудке: мол, жестокость в отношении к женщине считается значительно менее серьезной, если она сама груба.

Продолжает иметь место социальное давление на женщин, чтобы они «поработали над налаживанием отношений» и «нашли способ сохранить семью», несмотря на жестокость. Сколько еще тех, кто убежден в том, что жестокость – результат неправильного развития отношений, и считает, что женщина несет равную ответственность за ситуацию. И тут жестокий партнер заявляет ее друзьям: «Я хочу наладить отношения, но она даже не пытается. Я думаю, она считает, что оно того не стоит. И не хочет видеть свою долю вины в том, что произошло. Она все валит на меня».

А вот чего могут не знать ее семья и друзья, так это того, что когда женщина отказывается «видеть свою долю вины», она на самом деле делает шаг из состояния бесконечного самообвинения в сторону эмоционального восстановления. Она не отвечает за его действия. Любой, кто пытается заставить ее нести ответственность, принимает точку зрения жестокого мужчины.

И все же очень многие друзья и родственники женщин, подвергшихся жестокому обращению, остаются с ними. Их присутствие очень важно, потому что именно степень верности, уважения, терпения и поддержки, которую получает жертва жестокого обращения от своих друзей и семьи, в большей степени определяет ее способность восстановиться от последствий жестокости и быть свободной.





Психотерапевт и эксперт




Нам необходимо ненадолго сделать большой шаг назад, в самое начало эры Фрейда, когда зарождалась современная психология. На заре своей карьеры Фрейд был поражен тем, сколько его пациенток в детстве стали жертвами инцеста. Он пришел к выводу, что сексуальные посягательства на детей были одной из важнейших причин эмоциональных расстройств взрослых женщин, и написал замечательную гуманистическую работу «Этиология истерии»[8]. Однако реакция его коллег была далека от одобрения: Фрейда высмеяли за веру в то, что человек безупречной репутации (большинство его пациенток происходили из уважаемых семей) способен на инцест.

Через несколько лет Фрейд поддался давлению и отрекся от своих выводов. Вместо них он предложил «эдипов комплекс», ставший основой современной психологии.

Согласно этой теории любая девушка на самом деле желает сексуального контакта с отцом, поскольку соревнуется со своей матерью за то, чтобы стать наиболее важным человеком в его жизни.



Фрейд использовал эту конструкцию для вывода, что эпизоды инцестуального насилия, о которых говорили ему его клиентки, никогда не происходили. Они были просто фантазиями о событиях, которых женщины хотели, когда были детьми, а потом поверили, что это было в реальности. Эта конструкция положила в поле психического здоровья начало столетней истории обвинения жертв в жестоких действиях, произведенных над ними, и открытой дискредитации сообщений женщин и детей в плохом обращении мужчин с ними.

Психологи же получили возможность квалифицировать любое насильственное или сексуально эксплуатирующее поведение, которого нельзя отрицать – слишком уж оно очевидно! – как взаимно порожденное. В силу этого психологическая литература полна описания детей, «соблазняющих» взрослых на сексуальные контакты, и женщин, чье «провокационное» поведение привело к тому, что мужчина проявил в отношении них насилие или сексуальные домогательства.

Мне бы хотелось сказать, что все эти теории давным-давно потеряли свое влияние, но не могу. Психолог, на данный момент одна из наиболее влиятельных в масштабах страны фигур в сфере споров об опеке, написала, что женщины провоцируют мужское насилие, «сопротивляясь их контролю» и «пытаясь уйти от них». Она пропагандирует теорию эдипова комплекса, включая заявление, что девочки хотят сексуальных контактов с отцами. Она пишет, что девочки часто вступают во «взаимособлазняющие» отношения с отцами-насильниками, и на базе этого «наблюдения» некоторые суды выносят свои решения. Заветы Фрейда живут и побеждают…

Недавно я пересмотрел каталоги программ повышения профессиональной квалификации клинических и консультирующих психологов, включая те, что считаются наиболее передовыми. Я не нашел не только ни одного курса, посвященного жестокому обращению с партнершами или детьми, но даже упоминания о нем в курсах других предметов. Я позвонил в одну из школ клинических психологов и спросил, предлагают ли они занятия, посвященные жестокому обращению, и получил ответ: «Ну, если у студентов возникает особый интерес к этой проблеме, они иногда организуют самостоятельный семинар».

Влияние истории психологического мышления остается особенно мощным в сфере экспертной оценки в области опеки, где специалисты по психическому здоровью рутинно игнорируют или минимизируют обвинения женщины в жестоком обращении с ней или с ребенком, считая, что женщина истерична или мстительна, и квалифицируют проблему как взаимнопорожденную. Эксперты по опеке иногда становятся горячими защитниками жестоких мужчин, присоединяясь к ним в обвинениях женщины в отчуждении детей от своих отцов, и отказываются рассматривать свидетельства жестокого обращения.

Аналогичный тип ошибок изобилует в работе многих индивидуальных и семейных психотерапевтов. Так, пара консультантов сообщали мне: «Он не жестокий по своему типу. Он такой воспитанный и понимающий, а она такая злая». Женщины рассказывают мне о том, как психотерапевт становится активным защитником агрессора и жестоким и снисходительным критиком в отношении ее. Я многие годы храню письмо, написанное мне психологом об одном из моих клиентов, который признался мне, что после побоев его жена могла умереть. Так вот психолог высмеивал систему за то, что она заклеймила этого мужчину званием «бытового агрессора», утверждая, что он слишком разумен и вдумчив и не должен более быть участником моей программы. Примечательно, что он даже не потрудился попросить клиента описать жестокое избиение, в котором он был признан виновным!

За пределами общепринятого в психологии мышления существует множество теоретиков и практиков, принимающих всерьез воздействие травм и жестокости и уверенных, что большинство жертв говорят правду. Работы Джудит Херман, Бессель ван дер Колка, Питера Джаффе, Анджелы Браун, Джона Майерса, Сьюзан Шехтер, Анны Солтер, Беверли Джеймса и множества других служат противоядием против теории Фрейда. Я знаю десятки психотерапевтов, обслуживающих клиенток с уважением и помогающих им восстановиться после абьюзивных отношений. Но психологи, имеющие подготовку в области психологической травмы, остаются исключением, и битва за реформу мышления в психологии только начинается.

Выбирая психотерапевта для себя или своего ребенка, обязательно выясните, что он знает и как оценивает проблемы психических травм и жестокости.