Поцелуй под омелой
Часть 13 из 35 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— А если ты с этими людьми учишься с первого класса и вы считаетесь лучшими друзьями?
— Ты дружил с Вадиком? — ахнула Оля. Вот уж кто точно не подходил на роль друга Евгения Потупчика.
— С Егором, — глухо отозвался Женя. — С детского сада.
— Ой! — произнесла Оля.
Нортон, почуяв замешательство хозяйки, обеспокоенно заелозил.
— Откуда ты узнала об этой истории? — спросил Женя.
— Девчонки рассказали, — призналась Оля. — Я и у Рины спрашивала…
— У Рины, значит, — кивнул Женя. Как показалось Оле, голос парня тут же изменился. Неужели Воробьевой не чудится и между ребятами правда что-то было? Или есть? Оля непроизвольно нахмурила брови.
— Прогуляемся? Холодно стоять у реки, — быстро проговорил Женя.
«Ага! Переводит тему, как речь коснулась Рины…» — с досадой подумала Оля.
— Прогуляемся! — кивнула Воробьева и первой взяла Женю за руку. Парень улыбнулся.
Шли вдоль Невы, касаясь друг друга плечами и ежась от пронизывающего ветра. На Литейном проспекте, на одном из светофоров. Женя внезапно притянул к губам Олину руку.
— Замерзла? — спросил парень.
Девочка только растерянно кивнула. Тогда Женя решил согреть теплым дыханием мерзнущие пальцы Оли. Светофор уже переключился с красного на зеленый, толпа двинулась через дорогу, а парень с девушкой так и продолжали стоять на месте. Нортон тоже дернулся было вперед, но, подняв глаза на молодую хозяйку, вздохнул и уселся ребятам в ноги.
— Хочу мороженое! — внезапно сказала Оля.
— С ума сошла! — проговорил Женя, не выпуская руки одноклассницы. — Я бы уже из рюкзака какао достал, честно говоря.
— Люблю в холод мороженое есть, — пожала плечами Оля, боясь признаться, что от касаний Жени ей стало жарко. Теперь Воробьевой было все равно, что холодно и от ветра выступили слезы. И так приятно просто стоять и смотреть друг на друга. — Закаляю горло.
— Я недавно бронхитом переболел, поэтому, пожалуй, воздержусь, — засмеялся Женя.
— Завтра отсяду от девчонок, и мы будем в столовой обедать за одним столом, — твердо сказала Оля, наблюдая, как мелкие снежинки тают на темно-коричневых ресницах парня. — Всегда!
— Ого, — проговорил Женя. — И тебе плевать, что скажут остальные? А если и с тобой не будут общаться… Не слабо?
— Не слабо! — замотала головой Оля, решив первой поцеловать парня. Привстала на цыпочки и осторожно коснулась губами Жениных губ, обняв одноклассника за шею. Парень тут же охотно ответил на поцелуй, а его руки крепче прижали Олю к себе. И в этот миг мир будто перевернулся. Под ускоренное биение двух сердец накренился Литейный проспект вместе с разводным мостом, узкими тротуарами, многочисленными машинами и нарядными фасадами домов…
* * *
Вечером на оживленном проспекте было не протолкнуться. Из заведений гремела ритмичная музыка, слышалась иностранная речь. Оля шла вдоль домов, крепко держа в обеих руках поводок. Нортон вприпрыжку трусил рядом.
Еще издалека Воробьева услышала громкие раздраженные голоса. Прищурившись, в сумерках разглядела компанию, где один из парней схватил за рукав куртки высокую стройную девушку. Она тут же выдернула руку и со злостью выкрикнула ему что-то в лицо. Прохожие шли мимо, равнодушно пряча лица в воротники курток.
Компанию освещали украшенные гирляндами витрины да яркий сигнал светофора. Подойдя чуть ближе, Оля без труда узнала в девушке Цветолину и прибавила шаг.
— Нортон, быстрее! — торопила собаку Оля. — Нужна твоя помощь.
— Думаешь, свалила из школы, так мы тебя не найдем? — наклонившись близко к лицу Цветы, зло проговорил парень.
— Плюнуть бы тебе в рожу, Большов, — негромко проговорила Цветолина, но Оле удалось расслышать эту фразу. Она подошла совсем близко к этим ребятам, и сердце с тревогой замерло. Но Воробьеву никто не замечал. Цвета продолжила: — Почти два года прошло, а ты все забыть не можешь.
— Да вот встретил тебя на улице, и былые чувства вспыхнули. С новой страстью… А ты рискни, Цветик! Плюнь! — загоготал Большов. И по выражению лица Цветы Оля поняла, что Константинова готова пойти на этот риск.
— Привет! — выкрикнула Воробьева, сама от себя не ожидая такой смелости.
И Цвета, и незнакомые парни тут же повернули к Оле головы.
— Что, прости? — оглядев Олю, проговорил Большов.
Воробьева стояла на месте, переминаясь с ноги на ногу. Ближе к себе подтянула за поводок Нортона, который с интересом уставился на незнакомцев. «Ну вот зачем я в это полезла? — с досадой подумала девочка. — Вечно сначала сделаю что-то, а потом жалею…»
— Привет! — отозвалась Цветолина. — Это моя одноклассница — Оля.
Большов еще раз осмотрел незнакомую девчонку, а затем повернулся к Цвете.
— И че дальше? — Потом опять обратился к Воробьевой: — А ты, Оля, топай дальше, куда там топала.
— Перестань, Большов! — поморщилась Цветолина. — Совсем не смешно!
Цвета с силой оттолкнула от себя парня и уже сделала пару шагов вперед, когда Большов снова схватил ее за руку. Его два приятеля стояли рядом и с интересом смотрели на происходящее.
— Пусти! — прошипела Цвета.
— А то че?
— А то я на вас собаку натравлю! — быстро проговорила Оля.
— Че? — сердито посмотрел на Воробьеву Большов.
Парень было дернулся в сторону Оли, но Нортон тут же злобно зарычал, обнажив острые клыки.
— Дура! Собаку убери! — пригрозил испуганно Большов. — Почему он у тебя без намордника?
— Тебе бы намордник нацепить! — огрызнулась Оля.
Нортон тут же зашелся громким лаем. Теперь на ребят стали обращать внимание другие прохожие.
Большов отпустил руку Цветолины и резко развернулся.
— Я узнаю твой новый адрес, Цветик! — бросил он напоследок. — И папочка гулящий не поможет.
Остальные парни, растерянно потоптавшись, двинулись за своим приятелем.
— Ага! Удачи! — буркнула Константинова.
Цвета сложила руки на груди и смотрела на Олю. Оля — на Цвету. Сломанный светофор мигал оранжевым, освещая их лица. Нортон растерянно переводил взгляд с одной девочки на другую.
— Спасибо! — наконец проговорила Цветолина. Она подошла к огромной витрине и села в оконный проем. Над ее темноволосой головой теперь радостно перемигивалась гирлянда. — Но я бы и сама справилась с ним.
Оля растерялась. Некоторое время стояла молча, а затем подошла к Цвете и присела рядом.
— Куда тебе… — прочистив горло, проговорила Оля. Почему-то рядом с Цветолиной она терялась. Это Синицына — свой человек. Ее и подколоть можно. А к Константиновой не знаешь, как подобраться. — Он такой здоровый!
— И на здоровых управу найти можно, — проговорила Цвета и полезла в карман куртки за шерстяными перчатками. — В крайнем случае, орать бы начала.
— Что он от тебя хотел? — спросила Оля. Честное слово, не собиралась задавать этот вопрос. Он как-то сам вырвался.
— А ты любопытная, Оля Воробьева! — саркастически усмехнулась Цветолина.
Оле стало обидно. Тон Цветолины казался ей высокомерным. К чему эта фамильярность? А она, Оля, между прочим, Цветолину от каких-то отморозков из прошлой школы спасла.
— Если ты считаешь, что я одна из этих, — начала Оля, — которые тебе в рот заглядывают…
— Чего? — удивилась Цвета.
— …и носят белые «Мартинсы», то не угадала!
— При чем тут мои «Мартинсы»? — не понимала Цвета.
— Ты не для всех кумир!
— Я и не собиралась быть для всех кумиром, что за ерунду ты несешь, Оля?
Воробьева только обиженно поджала нижнюю губу и подтянула к себе за ошейник Нортона.
— Этот придурок Большов — любитель девочек позажимать в темных коридорах, — внезапно начала Цвета. — Как он выражается, в шутку. Это же офигеть как весело, ты как считаешь, Оля?
Девочка растерянно пожала плечами:
— Ну, вообще-то не очень…
— Вот-вот! — Цветолина нахмурилась, взглянула на мигающий оранжевым светофор и тяжело вздохнула, выпустив изо рта пар. — Как-то зимой в восьмом классе Большов при всех больно и обидно ударил меня по заднице. Я помню, как громко смеялись он и эти его гиены… — Цвета кивнула в ту сторону, где скрылись парни. — Я сразу пошла к директору. И знаешь, что он мне сказал?
— Что?
— Что это всего лишь неудачная шутка… «Они же мальчики!» — улыбался мне в лицо директор. Половое созревание, все дела. В конце концов, он все перекрутил так, что я еще должна была гордиться тем, что на меня, соплячку, обратил внимание девятиклассник. Спортсмен и гордость школы! Только девчонкам, которых он нагло щупал после уроков физкультуры, было вообще не до смеха. Я сказала директору, что, если Большова прилюдно не пристыдят, я это так просто не оставлю. От него ж уже все девочки шарахались! Мой отец имеет непосредственное отношение к Комитету образования, поэтому директор трухнул перед какой-нибудь из внезапных проверок. И устроил Большову темную.
— Ты из-за этой истории в новую школу перевелась? — тихо спросила Оля.
— Из-за этой истории? — удивленно посмотрела на Воробьеву Цвета. — Нет, конечно! Попробуй они меня вытури… Не дамся. Просто родители развелись, разменяли квартиру, и мы с мамой переехали в другой район. Да и не такая уж шикарная школа у меня была, чтобы за нее держаться.
— Ты дружил с Вадиком? — ахнула Оля. Вот уж кто точно не подходил на роль друга Евгения Потупчика.
— С Егором, — глухо отозвался Женя. — С детского сада.
— Ой! — произнесла Оля.
Нортон, почуяв замешательство хозяйки, обеспокоенно заелозил.
— Откуда ты узнала об этой истории? — спросил Женя.
— Девчонки рассказали, — призналась Оля. — Я и у Рины спрашивала…
— У Рины, значит, — кивнул Женя. Как показалось Оле, голос парня тут же изменился. Неужели Воробьевой не чудится и между ребятами правда что-то было? Или есть? Оля непроизвольно нахмурила брови.
— Прогуляемся? Холодно стоять у реки, — быстро проговорил Женя.
«Ага! Переводит тему, как речь коснулась Рины…» — с досадой подумала Оля.
— Прогуляемся! — кивнула Воробьева и первой взяла Женю за руку. Парень улыбнулся.
Шли вдоль Невы, касаясь друг друга плечами и ежась от пронизывающего ветра. На Литейном проспекте, на одном из светофоров. Женя внезапно притянул к губам Олину руку.
— Замерзла? — спросил парень.
Девочка только растерянно кивнула. Тогда Женя решил согреть теплым дыханием мерзнущие пальцы Оли. Светофор уже переключился с красного на зеленый, толпа двинулась через дорогу, а парень с девушкой так и продолжали стоять на месте. Нортон тоже дернулся было вперед, но, подняв глаза на молодую хозяйку, вздохнул и уселся ребятам в ноги.
— Хочу мороженое! — внезапно сказала Оля.
— С ума сошла! — проговорил Женя, не выпуская руки одноклассницы. — Я бы уже из рюкзака какао достал, честно говоря.
— Люблю в холод мороженое есть, — пожала плечами Оля, боясь признаться, что от касаний Жени ей стало жарко. Теперь Воробьевой было все равно, что холодно и от ветра выступили слезы. И так приятно просто стоять и смотреть друг на друга. — Закаляю горло.
— Я недавно бронхитом переболел, поэтому, пожалуй, воздержусь, — засмеялся Женя.
— Завтра отсяду от девчонок, и мы будем в столовой обедать за одним столом, — твердо сказала Оля, наблюдая, как мелкие снежинки тают на темно-коричневых ресницах парня. — Всегда!
— Ого, — проговорил Женя. — И тебе плевать, что скажут остальные? А если и с тобой не будут общаться… Не слабо?
— Не слабо! — замотала головой Оля, решив первой поцеловать парня. Привстала на цыпочки и осторожно коснулась губами Жениных губ, обняв одноклассника за шею. Парень тут же охотно ответил на поцелуй, а его руки крепче прижали Олю к себе. И в этот миг мир будто перевернулся. Под ускоренное биение двух сердец накренился Литейный проспект вместе с разводным мостом, узкими тротуарами, многочисленными машинами и нарядными фасадами домов…
* * *
Вечером на оживленном проспекте было не протолкнуться. Из заведений гремела ритмичная музыка, слышалась иностранная речь. Оля шла вдоль домов, крепко держа в обеих руках поводок. Нортон вприпрыжку трусил рядом.
Еще издалека Воробьева услышала громкие раздраженные голоса. Прищурившись, в сумерках разглядела компанию, где один из парней схватил за рукав куртки высокую стройную девушку. Она тут же выдернула руку и со злостью выкрикнула ему что-то в лицо. Прохожие шли мимо, равнодушно пряча лица в воротники курток.
Компанию освещали украшенные гирляндами витрины да яркий сигнал светофора. Подойдя чуть ближе, Оля без труда узнала в девушке Цветолину и прибавила шаг.
— Нортон, быстрее! — торопила собаку Оля. — Нужна твоя помощь.
— Думаешь, свалила из школы, так мы тебя не найдем? — наклонившись близко к лицу Цветы, зло проговорил парень.
— Плюнуть бы тебе в рожу, Большов, — негромко проговорила Цветолина, но Оле удалось расслышать эту фразу. Она подошла совсем близко к этим ребятам, и сердце с тревогой замерло. Но Воробьеву никто не замечал. Цвета продолжила: — Почти два года прошло, а ты все забыть не можешь.
— Да вот встретил тебя на улице, и былые чувства вспыхнули. С новой страстью… А ты рискни, Цветик! Плюнь! — загоготал Большов. И по выражению лица Цветы Оля поняла, что Константинова готова пойти на этот риск.
— Привет! — выкрикнула Воробьева, сама от себя не ожидая такой смелости.
И Цвета, и незнакомые парни тут же повернули к Оле головы.
— Что, прости? — оглядев Олю, проговорил Большов.
Воробьева стояла на месте, переминаясь с ноги на ногу. Ближе к себе подтянула за поводок Нортона, который с интересом уставился на незнакомцев. «Ну вот зачем я в это полезла? — с досадой подумала девочка. — Вечно сначала сделаю что-то, а потом жалею…»
— Привет! — отозвалась Цветолина. — Это моя одноклассница — Оля.
Большов еще раз осмотрел незнакомую девчонку, а затем повернулся к Цвете.
— И че дальше? — Потом опять обратился к Воробьевой: — А ты, Оля, топай дальше, куда там топала.
— Перестань, Большов! — поморщилась Цветолина. — Совсем не смешно!
Цвета с силой оттолкнула от себя парня и уже сделала пару шагов вперед, когда Большов снова схватил ее за руку. Его два приятеля стояли рядом и с интересом смотрели на происходящее.
— Пусти! — прошипела Цвета.
— А то че?
— А то я на вас собаку натравлю! — быстро проговорила Оля.
— Че? — сердито посмотрел на Воробьеву Большов.
Парень было дернулся в сторону Оли, но Нортон тут же злобно зарычал, обнажив острые клыки.
— Дура! Собаку убери! — пригрозил испуганно Большов. — Почему он у тебя без намордника?
— Тебе бы намордник нацепить! — огрызнулась Оля.
Нортон тут же зашелся громким лаем. Теперь на ребят стали обращать внимание другие прохожие.
Большов отпустил руку Цветолины и резко развернулся.
— Я узнаю твой новый адрес, Цветик! — бросил он напоследок. — И папочка гулящий не поможет.
Остальные парни, растерянно потоптавшись, двинулись за своим приятелем.
— Ага! Удачи! — буркнула Константинова.
Цвета сложила руки на груди и смотрела на Олю. Оля — на Цвету. Сломанный светофор мигал оранжевым, освещая их лица. Нортон растерянно переводил взгляд с одной девочки на другую.
— Спасибо! — наконец проговорила Цветолина. Она подошла к огромной витрине и села в оконный проем. Над ее темноволосой головой теперь радостно перемигивалась гирлянда. — Но я бы и сама справилась с ним.
Оля растерялась. Некоторое время стояла молча, а затем подошла к Цвете и присела рядом.
— Куда тебе… — прочистив горло, проговорила Оля. Почему-то рядом с Цветолиной она терялась. Это Синицына — свой человек. Ее и подколоть можно. А к Константиновой не знаешь, как подобраться. — Он такой здоровый!
— И на здоровых управу найти можно, — проговорила Цвета и полезла в карман куртки за шерстяными перчатками. — В крайнем случае, орать бы начала.
— Что он от тебя хотел? — спросила Оля. Честное слово, не собиралась задавать этот вопрос. Он как-то сам вырвался.
— А ты любопытная, Оля Воробьева! — саркастически усмехнулась Цветолина.
Оле стало обидно. Тон Цветолины казался ей высокомерным. К чему эта фамильярность? А она, Оля, между прочим, Цветолину от каких-то отморозков из прошлой школы спасла.
— Если ты считаешь, что я одна из этих, — начала Оля, — которые тебе в рот заглядывают…
— Чего? — удивилась Цвета.
— …и носят белые «Мартинсы», то не угадала!
— При чем тут мои «Мартинсы»? — не понимала Цвета.
— Ты не для всех кумир!
— Я и не собиралась быть для всех кумиром, что за ерунду ты несешь, Оля?
Воробьева только обиженно поджала нижнюю губу и подтянула к себе за ошейник Нортона.
— Этот придурок Большов — любитель девочек позажимать в темных коридорах, — внезапно начала Цвета. — Как он выражается, в шутку. Это же офигеть как весело, ты как считаешь, Оля?
Девочка растерянно пожала плечами:
— Ну, вообще-то не очень…
— Вот-вот! — Цветолина нахмурилась, взглянула на мигающий оранжевым светофор и тяжело вздохнула, выпустив изо рта пар. — Как-то зимой в восьмом классе Большов при всех больно и обидно ударил меня по заднице. Я помню, как громко смеялись он и эти его гиены… — Цвета кивнула в ту сторону, где скрылись парни. — Я сразу пошла к директору. И знаешь, что он мне сказал?
— Что?
— Что это всего лишь неудачная шутка… «Они же мальчики!» — улыбался мне в лицо директор. Половое созревание, все дела. В конце концов, он все перекрутил так, что я еще должна была гордиться тем, что на меня, соплячку, обратил внимание девятиклассник. Спортсмен и гордость школы! Только девчонкам, которых он нагло щупал после уроков физкультуры, было вообще не до смеха. Я сказала директору, что, если Большова прилюдно не пристыдят, я это так просто не оставлю. От него ж уже все девочки шарахались! Мой отец имеет непосредственное отношение к Комитету образования, поэтому директор трухнул перед какой-нибудь из внезапных проверок. И устроил Большову темную.
— Ты из-за этой истории в новую школу перевелась? — тихо спросила Оля.
— Из-за этой истории? — удивленно посмотрела на Воробьеву Цвета. — Нет, конечно! Попробуй они меня вытури… Не дамся. Просто родители развелись, разменяли квартиру, и мы с мамой переехали в другой район. Да и не такая уж шикарная школа у меня была, чтобы за нее держаться.