Поцелуй Меня Ложью

Баз пугал и возбуждал меня одновременно. Он был наркотиком, к которому я с каждым днем становилась все более зависимой.

Мои локти впиваются в шелковистые мягкие простыни и такой же мягкий матрас. Мы уже некоторое время отдыхаем в постели База. После секса это кажется самым разумным. Не думаю, что кто-то из нас готов к разговору или прогулке в данный момент. Он сообщил, что ему нужно ответить на несколько электронных писем, а затем мы могли бы вернуться к тому, чем занимались ранее, но, честно говоря, мне очень нравится смотреть, как он работает.

Когда он в деловом режиме, это что-то делает со мной. Как будто я вижу его самые интимные моменты. Его брови сведены, и между ними эта постоянная складка, когда он возится с чем-то на своем Айпаде. Время от времени его пухлые губы двигаются, когда он бормочет что-то себе под нос, скорее всего, читая электронную почту и запоминая информацию.

После того, как он чуть не поймал меня на лжи за пределами своего центра безопасности, а затем несколько дней назад свозил в Сан-Франциско на своем частном самолете, мы с Базом стали ближе. Теперь я думаю, что заслужила его доверие. Хотя, это может быть просто принятие желаемого за действительное с моей стороны. У него нет причин считать свои мотивы пребывания здесь неэтичными. Никаких нарушений с моей стороны обнаружено не было. Кроме того, что я так и не назвала ему имя своего фальшивого бывшего.

Что еще мне оставалось делать? История, которую я рассказала, была неправдивой. Я не хотела рисковать, называя вымышленных имен, где в конце концов окажется, что какой-то бедняга Баз сделал что-то такое, чего никто из нас не сможет вернуть. Даже если я не думаю, что он способен быть опасным, это еще не значит, что он не опасен.

Откуда мне знать, что он не станет искать моего «бывшего»? А если он найдет подходящее имя, попытается ли он связаться с этим человеком? Причинить вред от моего имени? Я не хочу думать так высоко о себе или гудеть в свой собственный рог, но это возможно. И я не могу рисковать.

— Как часто ты путешествуешь? Что с сетью курортов Kings Resorts? Трудно ли разделять свое время здесь, в Лос-Анджелесе, и везде, где ты нужен?

— Гораздо больше, чем мне бы хотелось. Но я уже привык к этому. Раньше, когда сеть только расширялась, это отнимало у меня много сил.

— Больше нет?

— Сейчас тоже, но теперь я с нетерпением жду этого. Я хочу, чтобы курорты Kings Resorts пережили меня и я смог передать это моим детям. Чтобы убедиться в этом, мне нужно, чтобы все шло гладко. Это означает, что теперь придется выполнять всю тяжелую работу.

— Вау. Так ты хочешь семью? Я не принимала тебя за такого типа.

Он усмехается.

— Я не хочу семью.

Ладноооо.

— Почему курорты? Как ты оказался... здесь? — я оглядываюсь вокруг в поисках

акцента.

Он ухмыляется.

— Я занимаюсь другим бизнесом, а не только курортами.

— Ах, точно. Клуб. Что-нибудь еще, что я упускаю?

Баз пожимает плечами, все еще постукивая, работая.

— Ночные клубы, рестораны, курорты. Вот насколько моя власть распространяется. На данный момент.

Мои брови взлетаю вверх.

— Ты очень самоуверен.

Он бросает на меня ухмылку.

— Я знаю, в чем я хорош.

— Ох. — я смеюсь. — Я в этом не сомневаюсь. Какие у тебя родители? Твой отец какой-нибудь магнат?

— Можно и так сказать. Семья моей мамы происходила из богатых семей Бразилии. Мой дедушка Тобиас Кингстон женился на матери моей мамы, Джулии Тейшейре. Мой дед владел большим количеством земли здесь, в штатах, поэтому он делил свое время между своей новой семьей в Бразилии и своей работой здесь, в США. Это похоже на повторение истории с моей матерью и моим отцом. Они познакомились, когда он находился в Бразилии, занимался бизнесом, все еще пытаясь сделать себе имя. Моя мама мгновенно влюбилась, а остальное уже история. Думаю, мой отец всегда чувствовал, что он должен доказать семье моей мамы. Особенно моему деду Тобиасу. Он был миллионером, а мой отец просто каким-то бедолагой, пытавшимся показать всем, из чего он сделан. Ему пришлось потрудиться, чтобы добиться успеха. Иногда он слишком старался проявляя себя, а когда я был моложе, я этого не замечал. Я всегда считал его придурком за то, что он никогда не видел ничего хорошего из того, что я делал. Но теперь я понимаю, что он пытался заставить меня работать на него. Он мне ничего не передал. Я проработал в фирме много лет, пока до меня не дошло, что я не хочу идти по его стопам. Я хотел превзойти его. И я это сделал. Небо это предел.

— Ты близок с ними? Я имею в виду твоих родителей?

— Мы видимся на каникулах, но у каждого своя жизнь и свой бизнес. Они это понимают.

Я выпрямляюсь, более чем когда-либо заинтригованная этим человеком и его прошлым.

— Знаете, мистер Кинг, вы не менее интересны, чем они.

— Да, я слышал, — сухо замечает он.

Мы сидим в тишине еще некоторое время, пока он работает, и я продолжаю изучать его. Его загорелая кожа, подтянутая грудь и резкие угловатые черты лица. После того, как я много лет назад под ковром смахнула свою влюбленность в База, мои взгляды всегда были сосредоточены на Тренте, что я никогда не обращала особого внимания на остальных парней в компании.

Я хочу спросить его, что случилось с его прошлой девушкой Саммер. Они были вместе с средней школой в течение многих лет. Что произошло тем прошлым летом в Ферндейле? Похоже, это и есть катализатор. Вот тогда все хорошее в городке пошло прахом. То лето казалось началом конца.

— Каким ты был, когда был моложе? — мой голос прорезает тишину.

Он отрывает взгляд от экрана и смотрит на меня. Замолкает на секунду, его брови хмурятся, когда он думает о своем прошлом.

— Я был идиотом. Как и большинство подростков.

— Толпы подружек, я полагаю?


Он усмехается

— Можно и так сказать.

— Хм... — я приподнимаюсь на локтях и нервно облизываю губы, готовясь задать этот следующий вопрос. — Ты всегда этим занимался... э-эм, делился девушками со своими друзьями?

Если бы я не была так внимательна, то пропустила бы это. Черты его лица напряглись, а тело застыло от напряжения. Похоже, мои расспросы задели за живое.

Я не затронула тему клуба и того, что там произошло. Для любого было бы очевидно, что он и его друзья делят девушек. Зачем еще приглашать столько девушек и обсуждать правила так открыто? У меня никогда не хватало смелости спросить об этом. До этого момента.

— Ты уверена, что твоя журналистская статья не обо мне? — насмехается он, поднимая бровь.

Краска отходит от моего лица, и я кашляю, задыхаясь от своей лжи, пытаясь стряхнуть ее.

— Конечно, нет. Мне просто любопытно. Я хочу узнать тебя поближе.

Похоже, мой ответ его успокоил или, по крайней мере, отвлек от работы.

— Мы не всегда делимся девушками. Такое было, когда мы были подростками.

Я поджимаю губы. Верно подмечено.

— А теперь? — спрашиваю я.

Он бросает Айпад на кровать и сморит на меня. Очевидно, мои вопросы либо раздражают его, либо становятся слишком назойливыми.

— Ты хочешь, чтобы я поделился тобой с моими друзьями?

Он больше не выглядит довольным моим любопытством.

— Боже, нет! — выпаливаю я.

Я осознаю упущенную возможность, как только реагирую. Поделиться ими означало бы сблизиться с остальными парнями, но.. от одной мысли об их руках на моем теле мурашки бегут по коже. Я должна чувствовать то же самое по отношению к Базу, но не чувствую. Он не такой, как остальные, и мне нужно это доказать. Если не себе, то, по крайней мере сестре.

Когда я вспоминаю все плохое, что пришло из нашего городка, я не могу вспомнить, чтобы Себастьян являлся частью этих воспоминаний. Он был там у костра, но в ту ночь, предположительно, отправился домой, потому что на следующий день улетел на ежегодный семейный отдых в Бразилию. Я хочу дать ему презумпцию невиновности. Я имею в виду, может, его не было там, когда Мэдисон умерла. Может, ребята держали это в секрете от него все эти годы, и он понятия не имеет, кто они на самом деле. Но тихий голос в моей голове, который звучит так похоже на Мэдисон, продолжает шептать, что это неправда.

Он, кажется, удивлен моей вспышкой. Сколько девушек заползает в его постель, желая разделить его и его друзей? Мои глаза расширяются, когда мне вдруг приходит в голову одна мысль.

— Ты... ты хочешь поделиться мной?

Странное ощущение проносится в моем животе, тугое и сковывающее, заставляя меня неловко извиваться. По правде говоря, я не хочу, чтобы мной делились. Это эгоистично с моей стороны, учитывая, что я чертова лгунья, но я хочу, чтобы он хотел меня. Только меня. Я не хочу, чтобы он видел, как меня передают его друзьям. Потому что это означало бы, что я такая же, как все. В кои-то веки я хотела бы быть той Маккензи, которую кто-то хочет оставить себе.

Он смотрит на меня, не говоря ни слова. Глубоко вздохнув, он убирает свой Айпад и документы, затем пододвигается ближе ко мне. Он берет одну из непослушных прядей моих волос, выпавших из хвоста, и теребит ее пальцами. На фоне его загорелой кожи мои волосы кажутся светлее, чем обычно.

— Мысль о том, чтобы делить тебя с ними, с кем угодно, приводит меня в бешенство. Ты первая девушка, с которой я не хочу делиться. Обычно мне все равно, но ты... ты не похожа ни на одну из девушек, которых я когда-либо встречал. И я хочу, чтобы так оно и оставалось. Так что нет, никакого обмена не будет.

На моем лице появляется улыбка. Я могла бы сказать, что это все ради шоу, что я просто веду себя так, будто его слова меня радуют, но в глубине души я знаю, что это действительно так. Я улыбаюсь, как сумасшедшая. Улыбка настоящая, и от этого у меня болят мышцы щек.

Я сокращаю расстояние между нами и забираюсь к нему на колени. Его теплые руки обвиваются вокруг моей талии, притягивая к себе. Обводя языком контур его пухлых губ, я целую его, теряясь в его вкусе. Его язык требует погружения, и наши губы скользят друг над другом в тандеме, головы извиваются так и этак, в попытке найти ритм, который будет работать для нас обоих. Моя рука обвивается вокруг его шеи, и я прижимаю его тело к своему, падая на кровать. Он кладет руки по обе стороны от моей головы, заключая в клетку.

— Два месяца это слишком мало времени, чтобы я делал с тобой то, что хочу, — выдыхает он мне в шею, прокладывая дорожку поцелуев по моей обжигающе горячей коже. — Останься со мной.

Мои глаза распахиваются.

— Где именно остаться?

Я тяжело дышу, моя грудь дико вздымается, когда он тянет кружевную чашечку моего лифчика вниз, обнажая грудь. Он берет мой сосок в рот, водя языком вокруг затвердевшего комочка слегка покусывая.

— Здесь.

Он дует на мой сосок, заставляя мою спину выгнуться над кроватью. Затем переходит к другой груди, его умелые пальцы щиплют сосок. У моего сердца есть собственное мучительное биение, просто умоляющее быть наполненной. Кружевной материал пропитался. Я чувствую жар, практически ощущаю свой запах отсюда. Баз медленно целует мой живот, его язык кружится в пупке.

— В пентхаусе. Тебе не придется беспокоиться о расходах на собственный номер. В любом случае большую часть времени ты будешь проводить здесь.

Его язык скользит вниз, и он оставляет открытые поцелуи на моей лобковой кости, которые заставляют меня оторваться с кровати. Я прикусываю нижнюю губу, пытаясь подавить стоны.

— Ты... ты ужасно уверен в себе, — задыхаюсь я.

— Ты можешь остаться здесь, и персонал будет в твоём полном распоряжении. На следующей неделе я уеду по делам на несколько дней, но, по крайней мере, здесь у тебя есть доступ к вещам, недоступным другим гостям.

Когда Баз оттягивает мое нижнее белье в сторону, обнажая мой промокший центр, мои мышцы сокращаются, умоляя ощутить его прикосновение. Он не разочаровывает. Ленивым, едва заметным движением языка он облизывает меня вверх и вниз, кружась вокруг клитора. Смущающе громкий стон вырывается из моей груди, и на секунду я забываю вопрос, который он задал.

— Я н-не знаю... Я не хочу быть... — я задыхаюсь, когда он погружает свой язык в меня. Его большой палец проводит твердые круги по моему клитору, и я чувствую волнение в животе. Жар нарастает, напряжение спадает. — Бременем... — мой голос прерывается стоном.