Поцелуй Меня Ложью

Мы колеблемся в моменте между правильным и неправильным. Наши губы едва соприкасаются, а мои все еще припухли от последнего поцелуя. Я понимаю, что сейчас самое время начать задавать вопросы. Посткоитальные. Что-то вроде разговора в постели, но я не могу заставить себя думать о чем-то достаточно важном, чтобы спросить.

— Итак, ты... — начинаю я, но меня обрывает напряженное тело База, когда мелодичный звук смеха плывет по ветру.

Я замираю, в замешательстве сдвинув брови. Когда я поднимаю глаза, проследив за взглядом База в сторону стеклянных окон пентхауса, я вижу приближающийся силуэт. Очень женственный силуэт.

Баз что-то неразборчиво бормочет себе под нос.

Первый звук ее пятнадцати сантиметровых каблуков по кафелю словно удар по моему самолюбию. Она великолепна. Великолепная супермодель. С длинными светлыми волосами и телом модели Victoria's Secret. Это все равно, что смотреть на реинкарнированную версию Мэдисон. Взгляд на мои влажные черные волосы больше не мог заставить меня выпирать, как больной палец. Теперь мне стало ясно, что у База есть свой тип.

Даже сейчас, изменив свою сущность —

изменив все, ради его привлечения, — я все еще не в его вкусе.

Девушка, разодетая в одежду, кричащую о богатстве, смотрит на меня, потом снова на База, и на ее лице появляется многозначительная улыбка.

— Ох, я помешала... свиданию?

Она начинает дуться, и тот факт, что я голая в джакузи с этим мужчиной, его сперма все еще глубоко укоренилась во мне, сразу же вызывает у меня тошноту.

О чем я думала? Я не создана для этого дерьма.

Я вырываюсь из рук База и чувствую, как его хватка на моей талии напрягается, почти предупреждая. Когда я смотрю на него, я вздрагиваю от холода на его лице, все это отражается на мне. Его лицо говорит одно, но глаза... они чуть ли не умоляют меня остаться.

— Кем бы ты...

Я поднимаю руку вверх, останавливая его от окончания этой фразы. Что бы он ни сказал, я не хочу это слышать. Я просто хочу убраться отсюда к чертовой матери, пока не стала выглядеть еще большей дурой.

Я хватаюсь за край джакузи и начинаю вылезать, даже не заботясь о том, что голая. У меня болит грудь, но я не могу объяснить почему. Я говорю себе, что это потому, что эта девушка разрушила мои планы на ночь, мои планы узнать больше информации, но, очевидно, это нечто большее.

Я ревную.

Чертовски отвратительно ревную.

Это тошнотворное чувство, подступающее к горлу? Эта теснота, сжимающая мое сердце? Этот лед, наполняющий грудь, мешающий дышать? Все это последствия ревности.

Я искренне завидую этой особе, потому что она сумела заполучить такого неуловимого мужчину, как Баз. Мне пришлось все изменить в себе, и все же очевидно, что он предпочтет ее мне. Поэтому я удаляюсь, прежде чем позволю этому случиться. Прежде чем смогу чувствовать себя еще более идиотской, чем уже есть.

Набрав полную грудь воздуха, я шлепаю влажными ногами по полу. Держу голову высоко, мое обнаженное тело выставлено на всеобщее обозрение на протяжении всего пути. Несмотря на то, что я чувствую на себе их взгляды, я делаю все, что в моих силах, чтобы не обращать на них внимания.

— Она не обычная, но и неплоха, — говорит она, когда я прохожу мимо нее, ее взгляд скользит вверх и вниз по моему телу.

Мои руки сжимаются в кулаки, а желудок сводит от гнева.

Я обхожу ее, хватаю полотенце с батареи и бросаю быстрый взгляд на База через плечо. Меня нисколько не удивляет, что он все еще в воде. Я бы почувствовала себя немного лучше, если бы он выглядел ошарашенным или расстроенным, что я так внезапно ухожу, но я не могла ошибиться еще больше. Почти так же, как и раньше, с этой раздражающе спокойной, отчужденной маской на лице, Баз стоит, прислонившись к краю джакузи, раскинув руки по бокам и наблюдая за мной.

Он не произносит ни слова. Даже глазом не моргает.

И я тоже.

С этим невыносимым стеснением в груди я хватаю свое платье и туфли и убираюсь отсюда, пока не потеряла самообладание.





Прошло уже два дня. Целых два гребаных дня и ни слова от База. Я имею в виду, я знаю, что это я убежала, потому что разозлилась, но, черт, можно подумать, что у него, по крайней мере, хватило бы порядочности проверить меня после случившегося.

Он знает, где расположен мой номер. Знает, как долго я здесь пробуду. Есть только одна причина, почему он игнорирует меня. Все из-за этого.

Справиться с этими идиотскими, наполненными тоской эмоциями не его сильная сторона. И я его не виню. Я ненавижу себя за то, что жду его звонка. Ненавижу себя за то, что забочусь о чем-то, кроме поиска справедливости для моей сестры.

Я не имею права злиться, что девушка, которую он, вероятно, знает очень давно — учитывая, что, когда я гуглила, он почти никогда не появлялся на фотографии с одной и той же девушкой дважды, — вошла в его пентхаус. Обычно, когда он фотографируется с теми же дамами, они помечаются как его вторые половинки. Все остальные просто аромат месяца. Их можно заменить. Но девушки, с которыми он был изображен чаще, чем один раз, очевидно, имеют что-то, что заставляет его хотеть держать их рядом.

Очевидно, вчера, дуясь и злясь после произошедшего, я начала гуглить, в основном для исследования. Вся новая информация, которую я узнала о Базе и остальных парнях, была добавлена в документ. Информация растет. Детали, мои общие знания. У меня кое-что выходит.

И что я узнала? Баз избирательный плейбой. Они все такие, но Баз переводит это на другой уровень. Он не просто спит с кем попало. И когда он запечатлён с кем-то, это не просто спутница или секс по вызову. Он очень тщательно выбирает девушек, с которыми выходит на публику.

Как пресловутый плейбой, он целиком и полностью поддерживает свой имидж.

Вместо того чтобы тратить весь день обиду, как вчера, я решаю быть полезной. Я прилетела сюда не просто так, и не позволю той ночи разрушить это для меня. Ну и что с того, что Баз не в моей компании с остальными Дикарями? Я здесь, в его пространстве, на его курорте, так что здесь должно быть что-то, что я могу использовать с пользой для себя. Я просто должна найти. На этом все.


Схватив телефон, я прокручиваю список последних звонков и нажимаю на нужный номер. Человек поднимает трубку на первом же гудке, глубокий голос будит мой адреналин.

— Ты что-нибудь нашел?

— Не совсем. У меня есть кое-кто, кто собирает для нас судебные дела и материалы. Я также решил проблему с твоим именем и фамилией. С тобой должно быть все хорошо, если он будет искать твое «новое» имя и фамилию в любой базе данных.

Я вздыхаю с облегчением.

— Спасибо, Джек. Что насчет безопасности? Нашел что-нибудь полезное?

— Знаешь, Кензи, эта твоя услуга превращается в настоящую занозу в заднице, — ворчит Джек в трубку.

Я познакомилась с Джеком несколько лет назад в Нью-Йорке, когда работала в временном агентстве. Он был этим чокнутым компьютерным хакером, который чертовски умен и увлекался дорогими наркотиками. Однажды в агентстве его чуть не поймали с пакетиком, полным кокаина, пока я не выбросила его. Не знаю, зачем я это сделала. Это было глупо и невероятно безрассудно, но было приятно, что хоть раз кто-то мне что-то должен.

Перед прилётом в Лос-Анджелес я попросила Джека оказать мне услугу. Я знала, что он хорошо разбирается в компьютерах, и мне нужна была его помощь, чтобы сбить База со следа. Я не могла просто назвать ему вымышленное имя и фамилию и надеяться, что он ничего не сделает с этой информацией. Мне нужно было предоставить ему достаточно информации, чтобы понять, что если он когда-нибудь решит найти обо мне что-то, то все, что он найдет, будет выглядеть настолько реальным, насколько это возможно. Джек также помогал мне собирать информацию о суде и документы о смерти моей сестры.

Я закатываю глаза.

— Заткнись. Ты мой должник.

— Господи. Я должен был позволить им утащить мою задницу в тюрьму.

— Джек!

— Ладно, хорошо. Да, я обо всем позаботился. Я не смог найти ничего полезного относительно безопасности на курорте, так что тебе придется разобраться самой. Я позвоню тебе позже, когда у моего человека будут на руках все нужные тебе документы.

Я крепче сжимаю телефон, и в груди поселяется тяжесть.

— Спасибо, Джек.

— Просто держись подальше от неприятностей, Кензи. И перестань оставлять мне дурацкие голосовые сообщения с шифром. Я не понимаю.

Линия обрывается, и, несмотря на мое дерьмовое настроение, в уголках рта появляется ухмылка. Бедный Джек.

Поскольку мне нужно кое-что разведать, я роюсь в ящиках номера, пока не нахожу что-нибудь, куда можно проскользнуть. Если я не смогу получить информацию через База, я использую другие средства. Одетая в обтягивающую, откровенную тренировочную форму, я собираю волосы в гладкий хвостик и беру маленький рюкзак, который лежит на дне моего чемодана. Внутрь я бросаю одну из бутылок с водой из холодильника, свой телефон и ключ от отеля, затем выхожу за дверь и направляюсь в спортивный зал курорта.

Две птицы, один камень.

Я могу втиснуть свою ежедневную тренировку, пока осматриваю курорт. Если я смогу найти центр безопасности на главном уровне, возможно, я смогу понять, как обойти камеры и попасть в его пентхаус незамеченной.

По дороге в спортзал я останавливаюсь в вестибюле, чтобы посмотреть на людей. Пары, одетые в праздничную одежду, мужчины в костюмах, и остальные в повседневной одежде, готовые начать свою рутину в течение дня. Я обращаю внимание на сотрудников за стойкой консьержа и за стойкой администратора. Они единственные, кто слоняется вокруг, кого я вижу. Я осторожно подтягиваю лямку рюкзака на плечо и смотрю вверх, пытаясь найти камеры. Если они там, я их не вижу и не хочу выглядеть слишком подозрительной. Поэтому вместо этого я отвожу взгляд и направляюсь в спортзал.

Когда я провожу своей карточкой, чтобы войти, я нахожу здесь только нескольких людей. Две из семи женщины.

Я смотрю на большое пространство, мои брови поднимаются от того, как хорошо все обустроено. Я знала, что курорт База здоровский, но спортзал? Лучше, чем тот, за который я платила в Нью-Йорке. Он стильный, но сложный, с высокотехнологичным оборудованием. Я не ожидала увидеть здесь столько оборудования, но не удивляюсь. Баз не производит на меня впечатления человека, который когда-либо делает что-то наполовину.

Плоские экраны вдоль верхних стен показывают что-то свое: новости, утреннее ток-шоу, программу HBO и т.д.

Я прочищаю пересохшее горло, заставляя ноги двигаться, понимая, что застыла на пороге, вытаращив глаза. Придерживаясь своей обычной рутины, я направляюсь к беговой дорожке для легкой пробежки, а затем иду к лестничному степперу. Я почти сжимаю кулак, понимая, что есть тренажёр для Пилатеса, который сделает мою следующую тренировку намного проще.

Пока я перехожу с беговой дорожки на степпер, обитатели спортзала медленно начинают просачиваться наружу, оставляя меня наедине с самой собой. Я отдыхаю между подходами, смотря, не придет ли кто-нибудь интересный, кого я могла бы расспросить и получить представление о курорте и персонале, но никого нет.

Оттягивая утяжеленные тросы назад, я делаю глубокий вдох и вдыхаю, толкаю ноги вперёд. Я повторяю процесс. Жжение в моих ногах, руках и прессе настолько безумное, что я почти не замечаю изменения в воздухе.

Почти.

Даже с опущенной головой и зажмуренными глазами, повторяя еще один подход, я чувствую его приход. Мои руки и ноги продолжают сгибаться плавными движениями, ноги отталкиваются от основания, а руки работают с канатными весами. Несмотря на все это, мое тело — каждый сантиметр обнаженной кожи в спортивном лифчике и штанах для йоги — покалывает от осознания. Я больше не одна. Это совершенно очевидно.

Когда я заканчиваю свой последний подход, я задыхаюсь и очень вспотела. Вместо того чтобы остановиться и покончить с этим, как обычно, я отталкиваюсь от тренажера и, не глядя на источник своего гнева, а теперь и дискомфорта, поворачиваюсь к нему спиной и направляюсь к весам. Я выбираю что-нибудь легкое, потому что все, что весит больше трех килограмм, будет опасным в присутствии этого человека. После того, как все закончилось прошлой ночью, одно неверное слово от него, и я не могу обещать, что не кину этот вес в его голову и не убью его. Так что да, лучше всего придерживаться более легких весов.

Работая руками, я сосредотачиваюсь на ожоге в трицепсах, не желая показывать, что знаю, что он здесь. Мне нужен контроль, который он мне даст. Мне нужен контроль в этой ситуации. И почему-то, отрицая его присутствие, я чувствую себя большой. Это заставляет меня чувствовать, что я получила всю власть и держу карты, между нами.

Я изо всех сил стараюсь сосредоточиться на Мэдисон, помня, что именно из-за нее я здесь и делаю все, что делаю. Это чертовски облегчает концентрацию. Ребята не имеют надо мной никакой власти, если я им не позволю. И я не позволю.

Когда мои руки начинают гореть, и я уверена, что не смогу поднять еще один раз из страха, что он упадет, и я осторожно ставлю их на место. Осознание его близости начинает побеждать в битве с моим вниманием.

Карты у меня. Запомни это.

Я ожидала, что он будет ближе ко входу, скорее всего, прислонится к чему-то с тем холодным, отстраненным выражением лица, которое он всегда надевает, но, к моему большому удивлению, он этого не делает. Вместо этого он сидит на скамье для пресса, одетый в сшитый на заказ костюм, лениво скрестив лодыжку на колене. Видение повседневного. Единственное, что я поняла правильно, это выражение его лица.

Отчуждённое. Холодное. Нетронутое.

Он выглядит так, словно предпочел бы оказаться где-нибудь в другом месте, чем сидеть здесь и наблюдать за мной. Мне приходится прикусить язык, чтобы не спросить, почему он здесь, если ему так скучно от моего присутствия. Его лицо — точеное и серьезное, с правильным количеством щетины — делает почти невозможным отвести от него взгляд.