Поцелуй Меня Ложью

— Я была расстроена. Мне просто нужно было почувствовать себя рядом с ней. Я не собиралась засыпать на кровати. Должно быть, я потеряла счет времени. Мне жаль.

Я скрежещу зубами, подавляя рыдания.

По лицу мамы уже текут свежие слезы, и что еще удивительнее, я вижу, как в глазах отца собирается влага. Его следующие слова, как выстрел в сердце.

— Один день, Маккензи. Ты не могла дать своей сестре хотя бы один чертов день ?

Гнев и печаль, с которыми он смотрит на меня, разрывают мне сердце. Он смотрит на меня так, словно проблема во мне. Как будто это из-за меня. И хотя он никогда бы не сказал этого вслух, я знаю, что он хотел бы, чтобы это была я, а не она.

— Прости, — задыхаюсь я.

— Выходи.

Все время, пока он это говорит, он пристально смотрит на меня. Глаза, такие же, как у меня и моей сестры, сверлят меня с таким отвращением, прежде чем он поворачивается. Его тяжелые шаги стучат по коридору, пока не исчезают в кабинете. Дверь захлопывается.

Я собираюсь еще раз извиниться перед мамой, когда раздается звонок в дверь. Мы обмениваемся взглядами, и я вижу усталость, написанную на ее лице. Она выглядит так, будто за несколько часов постарела на десять с лишним лет.

Я спускаюсь по лестнице, чтобы открыть дверь, мягкие шаги мамы следуют за мной. Я не утруждаю себя тем, чтобы посмотреть в глазок. Вместо этого я открываю дверь и удивляюсь, когда вижу, кто находится по другую сторону.

Шериф Келлер и офицер Фергюсон входят с выражением, от которого у меня волосы на затылке встают дыбом. Их глаза устремляются мимо моей головы на маму, которая все еще стоит на последней ступеньке лестницы. У нее побелели костяшки пальцев, и я знаю, что она просто ждет, когда они принесут очередную порцию плохих новостей.

— Здравствуй, Моника. Мы можем поговорить с Маккензи о ее заявлении, которое она сделала ранее ?

Мама машинально кивает, и шериф Келлер поворачивается ко мне. Фергюсон достает из заднего кармана блокнот и ручку.

— Кажется, есть... несоответствие с твоим заявлением, Кензи.

Мои брови опускаются, и я смотрю на маму, чтобы убедиться, что она в порядке.

— Что за несоответствие ?

— Трент Эйнсворт, Зак Ковингтон, Маркус Уайтхорн и Винсент Хоторн говорят, что не видели тебя. Трент был особенно непреклонен в том, что никогда не касался тебя, не говоря уже о поцелуе. Они сказали, что поцелуя у костра между тобой и Трентом никогда не было. Мы еще не связались с семьей Себастьяна Пирса, так как они уже уехали в свой ежегодный отпуск, но остальные ребята... — он замолкает, и моя грудь вздымается, пытаясь приспособиться к учащенному дыханию.

Как они смеют! Как, черт возьми, они смеют так со мной поступать.

— Они лгут, шериф. Он поцеловал меня. Они все были там. Я даже противостояла им!

— Значит, они признались ?

— Я, ну, нет, не совсем, но... но это было, шериф. Я не лгу. Вы же знаете! Вы же меня знаете! Я бы никогда не придумала ничего подобного.

— Маккензи, — шепчет мама тихим голосом позади, пугая меня.

Я даже не заметила, как она отошла от лестницы. Мое сердце сжимается, когда я смотрю в ее глаза, которые снова наполняются слезами.

Она мне не верит.

Шериф Келлер мне не верит.

Никто мне не верит.

Истерика впивается мне в горло, и гнев разливается по венам от одного только факта, что я выгляжу здесь как лгунья. Не могу в это поверить.

— Это было! Я должна была быть на скале Поцелуев. Предполагалось, что я встречусь с Трентом, а не Мэдисон. Они знают, что с ней случилось. Должны знать. Они последние, кто видел ее живой!

— Послушай, Маккензи, — начинает шериф, его низкий голос прерывает меня. — Дело не в том, что я тебе не верю. Просто... у нас есть четыре человека, которые клянутся, что никогда тебя не видели, а у тебя нет никого, кто мог бы подтвердить твою историю.

Мою историю ? Это не история. Это правда!

Я ломаю голову, пытаясь вспомнить кого-нибудь, кто мог видеть нас у костра, но единственным человеком была Мэдисон. Господи, надо было остаться с Винни. Почему, черт возьми, я просто не пошла с Винни ?

— Тогда что это значит ? — спрашиваю я голосом, окрашенным гневом. — Мы просто должны позволить этим убийцам уйти безнаказанными ?

— Мы не знаем, причинили ли они кому-нибудь вред, мисс, — вмешивается другой офицер, Фергюсон.

Мудак.

Фу! Мне хочется кричать.

— Сейчас мы изучаем все возможные версии и всех потенциальных подозреваемых. Любой, кто мог желать зла твоей сестре. Или кто-то еще, кто мог быть в этом районе прошлой ночью.

— Эти ублюдки! Вот кто был в том районе. Ну же, шериф Келлер, это они. Мы оба это знаем. Кто еще в этом городе мог причинить ей боль ? Никто.

Шериф Келлер косится на Фергюсона и устало вздыхает.


— У всех ребят есть алиби на прошлую ночь, Маккензи. У всех, кроме тебя.

Вся краска отходит от моего лица, и моя рука поднимается, когда я пытаюсь найти что-то для поддержки, чтобы не потерять сознание.

Нет, нет, нет. Этого не может быть. Этого не может быть.

— Думаю, вам обоим пора идти, Дэн, — тихо говорит мама, направляясь к входной двери.

Шериф Келлер не сводит глаз с дубового пола под нашими ногами, а потом шепчет Фергюсону:

— Пошли.

И они оба выходят из дома.

Слезы гнева блестят в моих глазах, когда я тупо смотрю на дверь, пытаясь понять, как эта ситуация стала такой колоссально испорченной. Мама закрывает входную дверь, и мои глаза, как магниты, притягиваются к ней.

Горячая слеза скатывается по моей щеке, когда она спрашивает:

— Где ты была прошлой ночью, Маккензи ?

Рука Трента хватает прядь моих прямых черных волос, и он проводит ею сквозь пальцы, возвращая меня в настоящее. Я быстро моргаю, пытаясь избавиться от влаги, скопившейся в моих глазах при воспоминании. Когда я перестаю моргать, мои глаза фокусируются на Тренте, и наши взгляды сталкиваются. Мой карие к его сосновой зелени. Я вглядываюсь в его взгляд, ища в нем хоть малейший намек на узнавание, но вместо этого вижу лишь жар и похоть. Он смотрит на меня так же, как в тот вечер у костра. Только теперь я не чувствую ни головокружения, ни радости. Только гнев. Чистый, неподдельный гнев. Однако я скрываю это, не желая, чтобы он увидел, как я злюсь, находясь так близко к нему — ко всем им.

— Я хочу ее, — объявляет Трент остальным парням в комнате.

Его взгляд ни на секунду не отрывается от моего.

Конечно, ты хочешь.

— Не так быстро, приятель. Не думаешь, что мы должны позволить ей выбрать, позволить им всем выбрать, с кем они хотят потусоваться в первую очередь? — спрашивает Зак, подходя к нам. Краем глаза я вижу, что он наблюдает за мной. Близко. Слишком близко. — Что скажете, милые? С кем конкретно вы хотите познакомиться?

В течение нескольких секунд, я не отрываю взгляда от Зака, наблюдая за ним. Очевидно, он уже не тот парень из средней школы. Он выше, чем я помню, гораздо массивнее, и пучок, который он носит, это новое дополнение, которое только удваивает его дикие черты.

Я оглядываю комнату, понимая, что все смотрят на меня. Я ловлю взгляд Кэт и Веры, и они, похоже, затаили дыхание, ожидая моего решения.

— Как тебя зовут? — спрашивает кто-то, и я понимаю, что это Винсент.

Я почти говорю Маккензи, но что-то меня останавливает. Вместо этого я произношу:

— Скарлетт.

На периферии я вижу, как глаза Кэт и Веры расширяются от моей лжи. Я смотрю на них и вижу вопросы, написанные на лице Кэтрин с нахмуренными бровями, но Вера выглядит положительно легкомысленной, словно это какая-то забавная игра.

Она мало что знает, игра еще даже не началась. Мы только начали.





Я уже собиралась открыть рот и выбрать, кого допросить первым, когда дверь в комнату резко распахивается, и Винсент начинает смеяться.

— Смотрите, кто наконец решил появиться. Давно пора, придурок.

Ответный глубокий хриплый смешок пробуждает во мне что-то знакомое. Я медленно поворачиваюсь и смотрю через плечо на источник. У меня чуть челюсть не отваливается, когда я вижу, кто это.

Ну, трахните меня.

Судьба распорядилась так, что мой горячий любовник на одну ночь, Баз Кинг, тот, кто входит в дверь. Наши взгляды встречаются почти мгновенно, и я наблюдаю, как его тело напрягается, фиксируя каждый мускул, к которому я прикасалась прошлой ночью. Его брови опускаются, и он окидывает взглядом комнату, оценивая количество парней и девушек. Его губы почти сразу же сжимаются. Гримаса натягивается на его лице.

— Кто-нибудь приглянулся, Баз? Трент уже пытался заявить свои права на красавицу Скарлетт, зная, что это против правил.

Зак резко поворачивает ко мне голову, и мое лицо вспыхивает.

О, черт. О, черт. Я только-только поднялась сюда, а уже запуталась в паутине лжи.

— Кто-нибудь может объяснить, что, черт возьми, происходит? — наконец выпаливает Вера.

Боже милостивый, это заняло у нее достаточно времени.

Маркус спрыгивает с дивана и крадется к Вере.

— Ну, милая. Вас пригласили в наше святилище. Нам понравилось то, что мы там увидели, так что, если ты готова, выбери кого-нибудь из нас на ночь, и если все пойдет хорошо, мы, возможно, решим оставить тебя. Если ты не готова к этому, дверь прямо там. Твой выбор.

В горле мучительно пересыхает.