Побег из приюта

– Готов? Вы, должно быть, издеваетесь? – фыркнул он. – После того, что вы сказали в прошлый раз, вы обязаны ответить на мои вопросы. Вы убежали, практически ничего не сказав. Мне показалось, что вас вот-вот стошнит. Он чудовище, помните? Мясник. Что вы хотели этим сказать? Что он сделал с девочкой, которая была в подвале?

Сестра Эш вздернула подбородок и приподняла бровь.

– Рик… я понятия не имею, о чем вы говорите. Я здесь только для того, чтобы отвести вас на ланч, потом – в сад, после чего у вас будет час на работу в дневнике.

– Но вы… Нет! Вы спасли меня из подвала! Вы сказали, чтобы я не доверял главврачу, вы сказали… Вы заставили меня пообещать больше никуда с ним не ходить.

Она нахмурилась, глядя на него, опустила глаза и начала что-то читать у себя в планшете.

– Не говорите глупостей, мистер Десмонд. Главврач – мой начальник. Я бы никогда ничего подобного не сказала. И я была бы очень благодарна, если бы вы исключили меня из своих диких фантазий.





Глава 15




Рики до сих пор не смог привыкнуть к заточению. Даже сейчас, несмотря на тревогу о судьбе Кэй и любопытство относительно карточки пациента по фамилии Десмонд, он представлял себе, как мог бы броситься бежать, прорваться мимо санитара, вырваться за ворота, отделяющие его от подъездной дорожки, и мчаться, пока Бруклин не скроется из виду.

Кэй не пришла на ланч, и в саду ее тоже не было. Оглядевшись, Рики не усмотрел никаких признаков того, что другие пациенты это заметили или что им есть до этого какое-то дело. Это было очень грустно, ведь Кэй обращала внимание на всех.

Когда спустя час он направился к входу в клинику, его пробрал озноб, похожий на порыв ветра, превратившийся в стрелку и указывающий путь к свободе.

– Беги, – прошелестел тихий голос у него за спиной.

Рики точно знал, что это прозвучало не у него в голове. Он резко обернулся на голос, снова ощущая скользящий по коже холодок.

– Рики, скорее, пора заходить, – окликнула его сестра Эш.

– Но я услышал…

– Сегодня у нас плохой день? – спросила она.

В ее голосе отчетливо слышалась досада. Пытаясь не обращать внимания на неприятное ощущение холода, Рики незаметно ущипнул себя за мизинец и почувствовал, как заледенели руки. А ведь стоял июнь.

До входа в общую комнату оставалось всего несколько шагов, когда он снова услышал голос. На этот раз ближе. На этот раз над самым его ухом.

– Беги, – повторил голос, а затем: – Прячься.

Он не ожидал увидеть Кэй, но она уже была там – одиноко сидела за столом в дальнем углу и писала. У нее был такой несчастный вид, что медсестры даже не пытались заставить ее присоединиться к остальным. Рики не понимал, как Кэй вообще способна сидеть. Всего пятнадцать минут шоковой терапии в Хиллкресте настолько дезориентировали Рики, что ему не удавалось прийти в себя до конца дня.

Сестра Эш, помедлив, вручила ему несколько восковых карандашей и блокнот. Проводив его до стола, она замерла, наблюдая за ними. Рики все еще не согрелся, и его рука с зажатым в пальцах карандашом дрожала.

– Работайте, пожалуйста, тихо, – сказала сестра Эш, обращаясь преимущественно к Рики. – Главврач рассчитывает воспользоваться этим благотворительным ужином, чтобы представить некоторым из попечителей своих самых успешных пациентов. Правда, было бы здорово, если бы в их числе оказались и вы двое? В конце вечера вам даже могут дать по кусочку торта.

– Потрясающе, – пробормотал Рики.

– Оставьте сарказм при себе, – вздохнула медсестра.

– Главврачу нравятся мои наблюдения. Вам они тоже должны нравиться.

– Я не главврач, – отозвалась сестра Эш.

Услышав это, Рики вскинул на нее глаза. Это было единственным намеком на то, что она помнит об их странном разговоре. Она случайно проговорилась? Или намеренно?

– Сосредоточьтесь на дневнике, Рики.

Он молчал, пока она не отошла в сторону.

У Кэй был очень усталый вид. Ее голова клонилась, глаза были воспаленными, а лежащие на столе руки дрожали. Было жестоко заставлять ее сидеть здесь. Ей должны были позволить отдохнуть и полностью восстановиться.

Возможно, у нее провал в памяти? Возможно, она дезориентирована? Рики выжидал, но в его мыслях царил хаос. Подергивая коленом под столом, он коснулся карандашом бумаги да так и замер. Он пытался придумать, что сказать. Он не был уверен, что стоит рассказывать Кэй о голосе, который он только что слышал. Это будет выглядеть так, словно он окончательно слетел с катушек. Хуже того, от этого ей станет только тяжелее.

– А знаешь, – заговорила она, выводя загогулины на листе бумаги, – мой папа неплохой человек. Я это знаю. Иногда люди на чем-то зацикливаются, и тогда им больше ни до чего нет дела. Что касается меня, то я просто хотела, чтобы он был счастлив. В этом же нет ничего плохого, верно? Просто сделать все, что в моих силах, чтобы он был счастлив. И какое-то время у меня это получалось.

Рики не ожидал, что голос Кэй будет звучать так уверенно. Это позволяло надеяться, что она еще остается самой собой. Во всяком случае, все указывало на это.

– Но у моего папочки другие представления. Он считал, что ему следует делать все возможное, чтобы был счастлив Бог. А то, что радует Бога, не радует меня. Вот в этом все дело. Иногда, чтобы сделать кого-то счастливым, ты готов на все, даже если это причиняет тебе невыносимую боль.

Рики не знал, что на это ответить, и просто покачал головой. Потом украдкой обвел взглядом остальных. Слоун тоже был здесь, но его нисколько не интересовал лежащий на столе дневник. Он смотрел на Рики, пожирая его взглядом. Энджела и Пэтти прилежно работали. Во всяком случае, так выглядело со стороны. Сестра Эш молча и неподвижно стояла у двери рядом со своей непосредственной начальницей – сестрой Крамер. Рики это вполне устраивало. Все, что угодно, только не пристальный взгляд главврача.


– Он должен был хотеть сделать счастливой тебя, – тихо произнес Рики. – Больше всего на свете он должен был дорожить тобой. Тобой и твоим счастьем.

Кэй пожала плечами:

– Ты это на себе испытывал?

Рики очень хорошо понимал, через что сейчас проходит Кэй. Во всяком случае, так ему казалось. Он сомневался, что это лечение подразумевает много вариаций.

Он кивнул.

– В Хиллкресте. Бóльшую часть времени это местечко было почти курортом, но ближе к концу я их довел. Они показывают фотографии и бьют током, если тебя возбуждает не то, что нужно, – пояснил Рики, слегка запинаясь. Это было сложно сформулировать так, чтобы не прозвучало отвратительно. Возможно, в этом и было все дело. – Твой солдатик вскакивает при виде симпатичного парня? Бам! Удар током. В самое ключевое место.

Это заставило Кэй криво улыбнуться. Она и в самом деле была хорошенькой, возможно, даже красивее Дианы Росс, поскольку и с всклокоченными, местами выстриженными волосами ее внешность была поистине ангельской.

– Ну да.

– Иногда тело мне не подчинялось, даже если меня совершенно не занимало их слайд-шоу. То, что происходит у меня ниже пояса, не поддается научному объяснению, – добавил он, надеясь заставить ее улыбнуться еще раз. Она действительно улыбнулась и даже слегка хихикнула.

После этого они какое-то время молчали, и Рики набросал на листке бумаги все, что ему запомнилось из разговора с сестрой Эш. Того самого, который между ними состоялся прежде, чем у нее отшибло память или что там еще с ней стряслось. Главврач умеет управлять людьми. Он хотел знать, что это означает. Возможно, он сумел промыть ей мозги или что-то в этом роде. Это предположение выглядело притянутым за уши, но Рики не хотелось верить, что она с ним лукавит или пытается его на что-то спровоцировать.

«Главврач – мясник. Главврач – чудовище. Ну вот, сестра Эш, я записал все это, чтобы не забыть. Теперь вы довольны?»

Кэй поглядывала на него, пока он писал, но его это не беспокоило. Закончив, он выждал, пока сестра Эш перестанет на него смотреть, вырвал страницу из блокнота и сунул за пояс штанов, как и карточку пациента. Будут ли теперь его обыскивать более тщательно? Или главврач и дальше намерен предоставлять ему особые «привилегии»?

Внутренне содрогнувшись, он нацарапал в блокноте что-то обыденное, чтобы продемонстрировать результат своей работы.

– С тобой все в порядке? – спросила Кэй.

Ее рука с восковым карандашом зависла в воздухе, так и не опустившись на бумагу.

– Конечно, – кивнул Рики. – То есть нет. Мы в психушке, поэтому понятно, что все это относительно, но я уверен, что с тех пор, как я сюда поступил, мне стало хуже.

Кэй едва заметно кивнула и наклонилась к столу. Сторонний наблюдатель тут же догадался бы, что она собирается прошептать какой-то секрет.

– Ты имеешь в виду сны? – спросила она и, облизав губы, тихо добавила: – Кошмары?

– Каждую ночь я блуждаю по Бруклину. Я слышу какие-то звуки… как будто бьется сердце или что-то в этом роде, и я должен идти на этот звук, в точности как в первый раз, когда я думал, что это происходит на самом деле. Я и сейчас это допускаю. Это настолько реально, что я не ощущаю разницы.

– И ты спускаешься в подвал, – добавила она.

Ее темные глаза становились все больше.

– Туда, где находится маленькая девочка…

– В последней комнате справа. – Кэй с силой откинулась на спинку стула. Она поднесла карандаш к губам, как будто собираясь его погрызть, но вовремя вспомнила, что он восковой, и принялась покусывать костяшки пальцев. – Ничего себе совпадение.

– Да уж, – кивнул Рики. Отлично, сестра Эш не смотрит в их сторону. Ее отвлекла сестра Крамер, которая что-то показывала ей в планшете. Великолепно. – Кэй, это далеко не все. Тут еще столько всего…

– Я не уверена, что хочу это знать, – прошептала она, поерзав на стуле и снова наклоняясь к нему. – Но, судя по выражению твоего лица, тебе необходимо этим поделиться.

– У меня не получилось тебе это вчера рассказать, но главврач в конце концов решил мною заняться. Он произнес целую речь о гениях и о том, как это грустно, что они умирают. Да, я знаю, не смотри на меня так. Я тоже ничего не понял, когда он это говорил. Дело в том, что он как будто выбрал меня для чего-то. Для чего-то странного. Он сказал, что не хочет меня менять. Ну вроде того, что он не против того, что мне нравятся другие парни. Как ты думаешь, что это может означать?

– Что-то тут не то. Он хочет изменить меня. И только что сделал все возможное, чтобы этого добиться. Как тебе такое?

В глазах Кэй полыхнула ярость, но она отвела взгляд прежде, чем Рики успел решить, что она направлена на него. О черт! Возможно, она имеет право его ненавидеть. Возможно, чтобы заслужить расположение главврача, достаточно быть «хорошим» белым мальчиком из хорошей белой семьи. Впрочем, это было крайне маловероятно. Джон-Джон тоже очень страдал от прописанного ему лечения.

Рики по-прежнему понятия не имел, что задумал главврач относительно него.

– Можно подумать, мне это понравилось, – начал защищаться он. – Он повел меня в подвал.

– И? – заинтересовалась Кэй. – Что ты там видел?

– Все было, как и во сне, только, пожалуй, не так страшно. Там были санитары, и кто-то бросался на дверь изнутри. Главврач собирался показать мне ту комнату – с девочкой, – но появилась сестра Эш и вытащила меня оттуда.

О боже, произнесенное вслух, это звучало абсолютно дико. Но это и было безумием. Тем не менее он был рад поделиться этим с кем-то, кто кивнул, нисколько не сомневаясь в его словах. Даже при столь безжалостно ярком освещении Кэй словно излучала какое-то неземное сияние, и это, казалось, освятило их беседу, придав ей сходство с исповедью. Впрочем, Рики не встречал ни одного священника, в чьем присутствии ему было бы так же хорошо, как рядом с Кэй.

– Я клянусь, что это все правда, – еле слышно произнес Рики.

– И что было дальше?

– Она притащила меня обратно в комнату, но главврач обезумел… Я хочу сказать, он обезумел от злости. Она сказала мне, что с ним необходимо быть начеку и что я не должен его слушать или спускаться с ним в подвал. Чудовище… Она назвала его мясником и чудовищем. Она заставила меня пообещать, что я больше никогда не спущусь с ним в подвал. – Да уж, полная дикость. – А сегодня она ведет себя так, будто ничего этого не было. Она делает вид, что я все это придумал! Похоже на то, что они из кожи вон лезут, чтобы заставить меня почувствовать себя психом.

Кэй не ответила. Она молчала так долго, что Рики все стало ясно. Ему следовало догадаться, что этим все закончится. Ведь даже ему самому эта история казалась неправдоподобной, хотя все это случилось с ним. Еще немного, и присущий исповеди покой улетучится. Кэй размышляла над его рассказом, вертя темно-зеленый восковой карандаш в пальцах с ногтями короткими и обгрызенными, как будто она кусала их с таким же ожесточением, как и нижнюю губу.

– Что ты только что запихнул себе в штаны? – спросила она.