По ту сторону звезд
Часть 30 из 37 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Ага, мисс, вы проснулись. – Он склонил набок голову, большие круглые глаза смотрели озабоченно. – Как вы себя чувствуете?
– Дово… – Звук выходил хриплый, с надсадой. Она остановилась, откашлялась и попыталась снова: – Довольно сносно.
Как ни странно, слова ее соответствовали правде. Все тело еще ныло и плохо повиновалось, но в целом вроде бы было в порядке. Даже лучше, чем обычно. Например, чувства обострились. Неужели за время перелета «скинсьют» еще теснее сроднился с ее нервной системой?
Доктор хмурился. Он из тех, кто вечно беспокоится.
– Поразительно, мисс. Температура у вас упала очень низко. – Он предъявил ей шприц. – Нужно взять на анализ кровь, чтобы…
– Нет! – ответила Кира – пожалуй, чересчур резко. Но она не могла допустить, чтобы врач ее осматривал и брал анализы, иначе он поймет, как необычен ее «скинсьют». – Нет. Я не хочу сдавать кровь на анализ.
Она откинула простыню, отстегнула удерживавший ее на месте ремень и выскользнула из кровати.
Едва ее ноги коснулись палубы, колени подогнулись и она стала падать вперед – и рухнула бы ничком, если б врач не подскочил и не поймал ее.
– Ничего страшного, мисс. Я вас держу. Держу. – Он уложил ее обратно на кровать.
Парень, остававшийся на другом конце комнаты, вытащил из кармана питательный батончик и принялся его грызть. Кира подняла руку, и доктор отступил на шаг.
– Я в полном порядке. Я справлюсь. Дайте мне минутку.
Он посмотрел на нее оценивающе.
– Сколько вы пробыли в невесомости, мисс?
Не отвечая, она снова поднялась с кровати. На этот раз ноги ее удержали, хотя пришлось схватиться для равновесия за кровать. Неожиданность (приятная): мышцы действовали. Почти не атрофировались, а может, и вовсе не пострадали. С каждой секундой ее конечности наливались силой.
– Примерно одиннадцать недель, – сказала она.
Густые брови врача поползли на лоб.
– А сколько времени вы не ели?
Кира быстро проверила свое состояние: голодна, но вполне может потерпеть. А ведь должна бы умирать с голоду. Более того – должна была умереть. Она-то думала, если и доберется живой до системы Шестьдесят первой Лебедя, то настолько ослабеет, что не сможет стоять.
Это, конечно, заслуга Кроткого Клинка. Он как-то сумел погрузить ее в подобие зимней спячки.
– Не помню. Пару недель, наверное.
– Ничоси, – пробормотал паренек с набитым ртом. Точно, это его голос она слышала на «Валькирии».
Врач обернулся к нему:
– У тебя при себе еще есть батончики? Да? Поделись с нашей гостьей.
Парень вытащил из кармана другой батончик и бросил его Кире. Она поймала на лету, содрала фольгу и впилась зубами в угощение. Отличный вкус: шоколад-банан и еще что-то. Она проглотила первый кусок, и желудок откликнулся громким урчанием.
Врач открыл ящик и протянул ей серебряную флягу с какой-то жидкостью.
– Как доедите батончик, запейте его этим. Восстановит баланс электролитов и обеспечит вас необходимыми питательными веществами.
Кира невнятно поблагодарила. Заглотала остатки батончика и выпила содержимое фляги. Вкус минеральный, немного металлический, словно у препарата железа в виде сиропа.
Врач снова достал шприц.
– А теперь я в самом деле обязан взять анализ крови, мисс. Надо проверить…
– Послушайте, где я? И кто вы такой?
Все еще жуя, юноша ответил:
– Вы на сверхсветовом судне «Рогатка».
Врача его вмешательство, кажется, рассердило:
– Вот именно. Меня зовут Вишал, а это…
– Я Триг! – сказал юноша, похлопав себя по груди.
– Ясно, – кивнула Кира, все еще недоумевая: выходит, она на гражданском судне?
– Но…
– А вас как зовут? – спросил Триг, кивнув в ее сторону.
Не раздумывая, Кира ответила:
– Лейтенант Камински.
Они легко выяснят ее настоящее имя, если проверят бортовой журнал шаттла, но Кира предпочитала разыгрывать свои карты осторожно, пока не разберется в ситуации. Потом можно будет сказать, что она бредила от истощения.
– Мы недалеко от Циолковского?
Вишал, похоже, растерялся.
– Недалеко? Нет, мисс Камински, так бы я не сказал.
– Он по ту сторону Шестьдесят первой Лебедя, тащиться через всю систему, – вмешался парень, заглатывая остатки батончика.
– Как это? – не веря своим ушам, переспросила Кира.
Доктор закивал:
– Да-да, мисс Камински. После возвращения из сверхсветового пространства у вас на корабле заглохли двигатели, и вы дрейфовали через всю систему. Если б мы вас не подобрали, кто знает, сколько бы вы еще так плыли?
– Какое сегодня число? – спохватилась Кира. Врач и юноша поглядели на нее удивленно, и она догадалась, о чем они подумали: «Почему не посмотрит дату в дополненной реальности?» – Мои импланты вышли из строя. Так какое сегодня число?
– Шестнадцатое, – сказал Триг.
– Ноября? – уточнила Кира.
– Ноября, – подтвердил он.
Перелет занял на неделю больше, чем планировалось. Восемьдесят восемь дней вместо восьмидесяти одного. По всем расчетам, она должна была умереть – но выжила. Она вспомнила о Щеттер и капрале Иске, и странное беспокойство охватило ее. Прибыла ли за ними спасательная экспедиция? Живы ли они? Они могли умереть с голоду, пока она странствовала на «Валькирии», их могли убить захватчики, а она, возможно, никогда об этом не узнает.
В любом случае Кира твердо решила: пока жива, она не забудет их имена и их деяния – сколько бы ни прожила. Единственный доступный ей способ почтить их жертву.
Вишал прищелкнул языком.
– Вы можете задать все вопросы потом, а сейчас я должен сделать анализы и убедиться, все ли с вами в порядке, мисс Камински.
Киру охватила паника, и впервые после пробуждения откликнулся и Кроткий Клинок: холодные мурашки пробежали от бедер к груди. Это усугубило панику, перераставшую теперь в ужас. Надо сохранять спокойствие. Если экипаж «Рогатки» узнает, какой организм она занесла на борт, они засунут ее в карантин, а Кира вовсе не торопилась в очередной раз испытать такое удовольствие. В любом случае военные будут недовольны, если она разгласит информацию о чужи гражданским. Чем больше ее спасителям станет известно о Кротком Клинке, тем больше неприятностей это навлечет и на них, и на нее саму.
Она покачала головой:
– Спасибо. Но я в полном порядке.
Врач помедлил, он был недоволен:
– Мисс Камински, я не смогу как следует вас лечить, если вы не позволите мне закончить осмотр. Самый обычный анализ крови и…
– Никаких анализов! – громче прежнего повторила Кира.
Перед ее комбинезона слегка натянулся, под ним формировались короткие – пока – шипы. В отчаянии Кира сделала то единственное, что пришло ей в голову: пожелала, чтобы эта часть «скинсьюта» затвердела.
Сработало.
Шипы застыли на месте, а Кира скрестила руки на груди, надеясь, что ни Вишал, ни юноша ничего не успели заметить. Сердце загнанно частило.
Из-за двери изолятора послышался новый голос:
– Вы что, из ортодоксальных гуттеритов?
Вошел мужчина – ниже ее ростом, пронзительно голубые глаза и глубокий космический загар. На подбородке и щеках – отросшая за день щетина, но стрижка аккуратная, и волосы расчесаны. На вид лет сорока с небольшим, хотя, конечно, ему могло быть не сорок, а все шестьдесят, но Кира сочла, что едва ли он достиг почтенных лет, поскольку ни в носу, ни в ушах не заметила появляющихся с возрастом волосков.
Мужчина был в вязаной рубахе под курткой военного покроя, на правом бедре – видавший виды бластер. И ладонь незнакомца, обратила внимание Кира, ни на миг не отодвигалась чересчур далеко от рукояти этого оружия.
У этого человека был властный вид, и, когда он вошел, и юноша, и врач подтянулись, едва ли сами это заметив. Кире такие мужчины были знакомы: жесткие, бескомпромиссные, не привыкшие миндальничать. И она не стала бы проверять свою догадку, но подозревала, что скорее он воткнет ей нож в спину, чем позволит навлечь беду на свой экипаж или корабль.
Он был опасен, но если только он не законченный мерзавец и если она будет с ним честна – настолько, насколько это возможно, – вполне вероятно, и он обойдется с ней по справедливости.
– Типа того, – ответила Кира.
Она не была особо верующей, но это удобный предлог, чтобы уклониться от обследования.
Мужчина фыркнул:
– Пусть ее, док. Раз женщина не хочет обследоваться – значит, не хочет.
– Дово… – Звук выходил хриплый, с надсадой. Она остановилась, откашлялась и попыталась снова: – Довольно сносно.
Как ни странно, слова ее соответствовали правде. Все тело еще ныло и плохо повиновалось, но в целом вроде бы было в порядке. Даже лучше, чем обычно. Например, чувства обострились. Неужели за время перелета «скинсьют» еще теснее сроднился с ее нервной системой?
Доктор хмурился. Он из тех, кто вечно беспокоится.
– Поразительно, мисс. Температура у вас упала очень низко. – Он предъявил ей шприц. – Нужно взять на анализ кровь, чтобы…
– Нет! – ответила Кира – пожалуй, чересчур резко. Но она не могла допустить, чтобы врач ее осматривал и брал анализы, иначе он поймет, как необычен ее «скинсьют». – Нет. Я не хочу сдавать кровь на анализ.
Она откинула простыню, отстегнула удерживавший ее на месте ремень и выскользнула из кровати.
Едва ее ноги коснулись палубы, колени подогнулись и она стала падать вперед – и рухнула бы ничком, если б врач не подскочил и не поймал ее.
– Ничего страшного, мисс. Я вас держу. Держу. – Он уложил ее обратно на кровать.
Парень, остававшийся на другом конце комнаты, вытащил из кармана питательный батончик и принялся его грызть. Кира подняла руку, и доктор отступил на шаг.
– Я в полном порядке. Я справлюсь. Дайте мне минутку.
Он посмотрел на нее оценивающе.
– Сколько вы пробыли в невесомости, мисс?
Не отвечая, она снова поднялась с кровати. На этот раз ноги ее удержали, хотя пришлось схватиться для равновесия за кровать. Неожиданность (приятная): мышцы действовали. Почти не атрофировались, а может, и вовсе не пострадали. С каждой секундой ее конечности наливались силой.
– Примерно одиннадцать недель, – сказала она.
Густые брови врача поползли на лоб.
– А сколько времени вы не ели?
Кира быстро проверила свое состояние: голодна, но вполне может потерпеть. А ведь должна бы умирать с голоду. Более того – должна была умереть. Она-то думала, если и доберется живой до системы Шестьдесят первой Лебедя, то настолько ослабеет, что не сможет стоять.
Это, конечно, заслуга Кроткого Клинка. Он как-то сумел погрузить ее в подобие зимней спячки.
– Не помню. Пару недель, наверное.
– Ничоси, – пробормотал паренек с набитым ртом. Точно, это его голос она слышала на «Валькирии».
Врач обернулся к нему:
– У тебя при себе еще есть батончики? Да? Поделись с нашей гостьей.
Парень вытащил из кармана другой батончик и бросил его Кире. Она поймала на лету, содрала фольгу и впилась зубами в угощение. Отличный вкус: шоколад-банан и еще что-то. Она проглотила первый кусок, и желудок откликнулся громким урчанием.
Врач открыл ящик и протянул ей серебряную флягу с какой-то жидкостью.
– Как доедите батончик, запейте его этим. Восстановит баланс электролитов и обеспечит вас необходимыми питательными веществами.
Кира невнятно поблагодарила. Заглотала остатки батончика и выпила содержимое фляги. Вкус минеральный, немного металлический, словно у препарата железа в виде сиропа.
Врач снова достал шприц.
– А теперь я в самом деле обязан взять анализ крови, мисс. Надо проверить…
– Послушайте, где я? И кто вы такой?
Все еще жуя, юноша ответил:
– Вы на сверхсветовом судне «Рогатка».
Врача его вмешательство, кажется, рассердило:
– Вот именно. Меня зовут Вишал, а это…
– Я Триг! – сказал юноша, похлопав себя по груди.
– Ясно, – кивнула Кира, все еще недоумевая: выходит, она на гражданском судне?
– Но…
– А вас как зовут? – спросил Триг, кивнув в ее сторону.
Не раздумывая, Кира ответила:
– Лейтенант Камински.
Они легко выяснят ее настоящее имя, если проверят бортовой журнал шаттла, но Кира предпочитала разыгрывать свои карты осторожно, пока не разберется в ситуации. Потом можно будет сказать, что она бредила от истощения.
– Мы недалеко от Циолковского?
Вишал, похоже, растерялся.
– Недалеко? Нет, мисс Камински, так бы я не сказал.
– Он по ту сторону Шестьдесят первой Лебедя, тащиться через всю систему, – вмешался парень, заглатывая остатки батончика.
– Как это? – не веря своим ушам, переспросила Кира.
Доктор закивал:
– Да-да, мисс Камински. После возвращения из сверхсветового пространства у вас на корабле заглохли двигатели, и вы дрейфовали через всю систему. Если б мы вас не подобрали, кто знает, сколько бы вы еще так плыли?
– Какое сегодня число? – спохватилась Кира. Врач и юноша поглядели на нее удивленно, и она догадалась, о чем они подумали: «Почему не посмотрит дату в дополненной реальности?» – Мои импланты вышли из строя. Так какое сегодня число?
– Шестнадцатое, – сказал Триг.
– Ноября? – уточнила Кира.
– Ноября, – подтвердил он.
Перелет занял на неделю больше, чем планировалось. Восемьдесят восемь дней вместо восьмидесяти одного. По всем расчетам, она должна была умереть – но выжила. Она вспомнила о Щеттер и капрале Иске, и странное беспокойство охватило ее. Прибыла ли за ними спасательная экспедиция? Живы ли они? Они могли умереть с голоду, пока она странствовала на «Валькирии», их могли убить захватчики, а она, возможно, никогда об этом не узнает.
В любом случае Кира твердо решила: пока жива, она не забудет их имена и их деяния – сколько бы ни прожила. Единственный доступный ей способ почтить их жертву.
Вишал прищелкнул языком.
– Вы можете задать все вопросы потом, а сейчас я должен сделать анализы и убедиться, все ли с вами в порядке, мисс Камински.
Киру охватила паника, и впервые после пробуждения откликнулся и Кроткий Клинок: холодные мурашки пробежали от бедер к груди. Это усугубило панику, перераставшую теперь в ужас. Надо сохранять спокойствие. Если экипаж «Рогатки» узнает, какой организм она занесла на борт, они засунут ее в карантин, а Кира вовсе не торопилась в очередной раз испытать такое удовольствие. В любом случае военные будут недовольны, если она разгласит информацию о чужи гражданским. Чем больше ее спасителям станет известно о Кротком Клинке, тем больше неприятностей это навлечет и на них, и на нее саму.
Она покачала головой:
– Спасибо. Но я в полном порядке.
Врач помедлил, он был недоволен:
– Мисс Камински, я не смогу как следует вас лечить, если вы не позволите мне закончить осмотр. Самый обычный анализ крови и…
– Никаких анализов! – громче прежнего повторила Кира.
Перед ее комбинезона слегка натянулся, под ним формировались короткие – пока – шипы. В отчаянии Кира сделала то единственное, что пришло ей в голову: пожелала, чтобы эта часть «скинсьюта» затвердела.
Сработало.
Шипы застыли на месте, а Кира скрестила руки на груди, надеясь, что ни Вишал, ни юноша ничего не успели заметить. Сердце загнанно частило.
Из-за двери изолятора послышался новый голос:
– Вы что, из ортодоксальных гуттеритов?
Вошел мужчина – ниже ее ростом, пронзительно голубые глаза и глубокий космический загар. На подбородке и щеках – отросшая за день щетина, но стрижка аккуратная, и волосы расчесаны. На вид лет сорока с небольшим, хотя, конечно, ему могло быть не сорок, а все шестьдесят, но Кира сочла, что едва ли он достиг почтенных лет, поскольку ни в носу, ни в ушах не заметила появляющихся с возрастом волосков.
Мужчина был в вязаной рубахе под курткой военного покроя, на правом бедре – видавший виды бластер. И ладонь незнакомца, обратила внимание Кира, ни на миг не отодвигалась чересчур далеко от рукояти этого оружия.
У этого человека был властный вид, и, когда он вошел, и юноша, и врач подтянулись, едва ли сами это заметив. Кире такие мужчины были знакомы: жесткие, бескомпромиссные, не привыкшие миндальничать. И она не стала бы проверять свою догадку, но подозревала, что скорее он воткнет ей нож в спину, чем позволит навлечь беду на свой экипаж или корабль.
Он был опасен, но если только он не законченный мерзавец и если она будет с ним честна – настолько, насколько это возможно, – вполне вероятно, и он обойдется с ней по справедливости.
– Типа того, – ответила Кира.
Она не была особо верующей, но это удобный предлог, чтобы уклониться от обследования.
Мужчина фыркнул:
– Пусть ее, док. Раз женщина не хочет обследоваться – значит, не хочет.