По ту сторону звезд
Часть 15 из 37 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Да, вы вполне ясно выражаете свои желания, – кивнула Щеттер. – Если мы найдем возможность удалить ксеноорганизм, мы это сделаем. Но сначала вы должны рассказать мне, что произошло, мисс Наварес. Приступайте к отчету прямо сейчас.
Кира проглотила вертевшееся на языке проклятие. Ей хотелось рвать и метать, хотелось наброситься на Щеттер и чтобы та ощутила хоть малую часть ее боли. Но она знала: это не поможет – и потому сделала то, что было велено. Она рассказала майору все, что сумела вспомнить. Много времени это не заняло, и облегчения исповедь ей не принесла. Майор задавала множество вопросов, главным образом об обстоятельствах, предшествовавших инциденту. Замечала ли Кира после пробуждения что-то необычное? Расстройство желудка, повышение температуры, навязчивые мысли? Незнакомые запахи? Зуд? Сыпь на коже? Необъяснимую жажду или какие-то иные желания? Ответ на большинство вопросов, за исключением вопроса о зуде, был отрицательный, и Кира видела, что это не очень-то устраивает майора. Особенно когда Кира сказала, что, насколько ей известно, у Негар не было похожих симптомов. Наконец Кира в свой черед спросила:
– Почему меня не погрузили в криосон? Почему забрали на «Смягчающие обстоятельства»?
Она не видела никакого разумного объяснения. Соблюдение карантина – главный приоритет ксенобиологии. При одной мысли о нарушении карантина любого ее коллегу пробил бы холодный пот.
Щеттер разгладила невидимую морщинку на своей форме.
– Мы попытались заморозить вас, Наварес, – сейчас она смотрела Кире прямо в глаза. – Попытались – и не сумели.
У Киры пересохло во рту.
– Не сумели?
Щеттер коротко кивнула:
– Ксеноорганизм сразу вывел криожидкости из вашего организма. Ничего не получилось.
Новый страх поразил Киру. Самый простой способ остановить ксеноорганизм – заморозка. Других быстрых и легких способов воспрепятствовать его распространению нет. К тому же, если она не может погрузиться в криосон, ей будет намного труднее вернуться в освоенный космос.
Щеттер продолжала:
– После того как мы выпустили вас и Негар из карантина, наша медицинская команда плотно общалась с каждой из вас. Врачи дотрагивались до вашей кожи. Дышали с вами одним воздухом. Использовали одно и то же оборудование. А потом… – Щеттер подалась вперед, подчеркивая каждое слово, – они вернулись сюда, на «Смягчающие обстоятельства». Понимаете, Наварес?
Кира лихорадочно соображала:
– Вы думаете, что тоже могли заразиться.
Щеттер наклонила голову:
– Ксеноорганизму понадобилось двое суток с половиной, чтобы проявить себя после того, как Негар вышла из крио. В вашем случае понадобилось гораздо меньше времени. Возможно, заморозка замедлила развитие этого организма, но точно судить мы не можем. Так или иначе, исходить нужно из худшего варианта. Минус время, которое уже прошло после вашего пробуждения, – у нас остается от двенадцати до сорока восьми часов, чтобы разобраться, как выявлять и как лечить бессимптомных носителей.
– Этого времени недостаточно.
Щеттер напряженно сощурилась:
– Мы обязаны попытаться. Капитан Хенриксен уже распорядился отправить всех членов экипажа, без которых можно обойтись, в криосон. Если до завтрашнего вечера решение не будет найдено, он заморозит и всех нас.
Кира облизала губы. Теперь понятно, почему они притащили ее на «Смягчающие обстоятельства». Ситуация отчаянная.
– И что тогда будет со мной?
Щеттер составила ладони домиком:
– Бишоп, разум нашего корабля, продолжит обследовать вас, как сочтет нужным.
В этом есть логика, признала Кира. Разум корабля изолирован от прочих систем жизнеобеспечения. Бишопу заражение чем бы то ни было не грозит.
Но оставалась еще одна проблема. То, что прилипло к ней снаружи и изнутри, представляло опасность не только на микроуровне. Она вздернула подбородок:
– А что, если… если это существо снова вырвется наружу, как на Адре? Он способен пробить дыру в корпусе корабля. Надо было установить гермокупол на поверхности Адры и там и изучать этот ксеноорганизм.
– Мисс Наварес. – Щеттер чуть подправила положение планшета на столе. – Чужак, в данный момент находящийся в вашем теле, представляет первостепенный интерес для Лиги – в тактическом, политическом и научном отношении. Мы ни в коем случае не можем оставить его на Адрастее, невзирая на возможные риски для корабля и экипажа.
– Но…
– Кроме того, помещение, где вы находитесь, полностью изолировано от остального судна. Если чужак попытается причинить ущерб «Смягчающим обстоятельствам», как это произошло на базе, или предпримет иные враждебные действия, мы отправим ваш отсек в открытый космос. Вы меня поняли?
Кира с трудом разжала челюсти:
– Да.
Невозможно упрекать специалистов ОВК за такие меры предосторожности. Все разумно. Вот только довольно скверно для самой Киры.
– Мне бы хотелось полной ясности в этом вопросе, мисс Наварес. Лига не позволит никому из нас, включая ваших товарищей, вернуться, пока мы не предложим надежное средство сдерживания чужака. Повторяю: ни одного человека с этого судна не подпустят и на десять световых лет к населенной людьми планете, если мы не сумеем с этим разобраться. Скорее Лига взорвет нас прямо в воздухе, чем позволит приземлиться, – и будет права.
Кира с грустью подумала о Мари-Элизе и остальных, но они хотя бы не заметят хода времени. Она расправила плечи.
– Ладно. Так что вам нужно от меня?
Щеттер невесело улыбнулась:
– Нам нужно ваше добросовестное сотрудничество. Могу я на него рассчитывать?
– Да.
– Прекрасно. В таком случае…
– Один момент. Я хочу записать сообщения моим друзьям и родным на случай, если я не вернусь. И сообщение брату Алана, Сэму. Никакой секретной информации, но он имеет право узнать о гибели брата от меня.
Майор секунду помедлила, глаза ее метнулись влево-вправо, словно она читала какую-то надпись.
– Это можно организовать. Однако придется подождать, пока коммуникации будут снова разрешены. Мы соблюдаем режим тишины вплоть до приказа командования.
– Понимаю. О, и еще…
– Мисс Наварес, у нас крайне мало времени.
Кира подняла руку, прося разрешения договорить:
– Не могли бы вы включить мои импланты? Я тут без них чокнусь. – Она едва не рассмеялась. – Впрочем, вероятно, я и так схожу с ума.
– Нет, не можем, – отрезала Щеттер.
Кира вновь ощетинилась:
– Не можете или не хотите?
– Не можем. Чужак уничтожил ваши импланты. Мне жаль. Ничего не уцелело – нечего включать.
Кира застонала. Как будто умер еще кто-то близкий. Все ее воспоминания… В конце каждого дня система автоматически отсылала записи на сервер в штаб экспедиции. Если уцелел сервер, то сохранился и ее личный архив, но все, что произошло с тех пор, утрачено, существует лишь в хрупких и ненадежных тканях ее мозга. Если бы пришлось делать выбор, она бы предпочла лишиться руки, а не имплантов. С ними она обладала собственным миром внутри большого мира – целой вселенной, реальной и вымышленной, которую могла бесконечно исследовать. Без них ей оставались только мысли – разреженные, развоплощенные – и отголоски в безбрежной тьме. К тому же пользоваться только органами чувств в режиме реального времени некомфортно: она не могла видеть в инфракрасном или ультрафиолетовом диапазоне, не могла обнаружить магнитные поля, взаимодействовать с интерфейсом аппаратуры на борту и самое главное – не могла быстро найти недостающую информацию.
Кира как будто съежилась. Поселившаяся в ней тварь свела ее к уровню животного, куска мяса. Примитивного, без апгрейда, куска мяса. Для этого чужи понадобилось забраться ей в мозг, разорвать наносвязи между имплантами и нейронами.
Что еще она успела повредить в организме Киры?
С минуту Кира стояла неподвижно, прислушиваясь к себе и тяжело дыша. Черная оболочка стискивала ее словно стальными пластинами. Щеттер хватило чутья не понукать ее.
Наконец Кира сказала:
– Тогда дайте мне планшет. Или голографические очки. Что угодно.
Щеттер покачала головой:
– Мы не можем предоставить чужаку доступ к нашей компьютерной системе. Уж точно не сейчас. Это слишком опасно.
Кира с досадой выдохнула, но спорить не стала. Майор была права.
– Черт бы все побрал, – сказала Кира. – Ладно. К делу.
Щеттер взяла со стола планшет и встала:
– Еще один вопрос, Наварес. Вы ощущаете себя вполне собой?
Неприятный вопрос. Кира понимала, что хочет выяснить майор. Контролирует ли Кира по-прежнему собственный разум? И был лишь один вариант ответа, который – какова бы ни была истина – следовало дать, если Кира надеялась когда-нибудь выйти из этой камеры.
– Да.
– Хорошо. Это мы и хотели услышать. – Но вид у Щеттер был не слишком радостный.
Вслед повернувшейся уходить Щеттер Кира успела задать еще один вопрос:
– Вы нашли другие артефакты вроде этого… – Слова сыпались из нее, спотыкаясь друг о друга. – Вроде этой чужи?
Майор оглянулась через плечо:
– Нет, мисс Наварес. Больше ничего.
Голограмма моргнула и исчезла.
4
Кира проглотила вертевшееся на языке проклятие. Ей хотелось рвать и метать, хотелось наброситься на Щеттер и чтобы та ощутила хоть малую часть ее боли. Но она знала: это не поможет – и потому сделала то, что было велено. Она рассказала майору все, что сумела вспомнить. Много времени это не заняло, и облегчения исповедь ей не принесла. Майор задавала множество вопросов, главным образом об обстоятельствах, предшествовавших инциденту. Замечала ли Кира после пробуждения что-то необычное? Расстройство желудка, повышение температуры, навязчивые мысли? Незнакомые запахи? Зуд? Сыпь на коже? Необъяснимую жажду или какие-то иные желания? Ответ на большинство вопросов, за исключением вопроса о зуде, был отрицательный, и Кира видела, что это не очень-то устраивает майора. Особенно когда Кира сказала, что, насколько ей известно, у Негар не было похожих симптомов. Наконец Кира в свой черед спросила:
– Почему меня не погрузили в криосон? Почему забрали на «Смягчающие обстоятельства»?
Она не видела никакого разумного объяснения. Соблюдение карантина – главный приоритет ксенобиологии. При одной мысли о нарушении карантина любого ее коллегу пробил бы холодный пот.
Щеттер разгладила невидимую морщинку на своей форме.
– Мы попытались заморозить вас, Наварес, – сейчас она смотрела Кире прямо в глаза. – Попытались – и не сумели.
У Киры пересохло во рту.
– Не сумели?
Щеттер коротко кивнула:
– Ксеноорганизм сразу вывел криожидкости из вашего организма. Ничего не получилось.
Новый страх поразил Киру. Самый простой способ остановить ксеноорганизм – заморозка. Других быстрых и легких способов воспрепятствовать его распространению нет. К тому же, если она не может погрузиться в криосон, ей будет намного труднее вернуться в освоенный космос.
Щеттер продолжала:
– После того как мы выпустили вас и Негар из карантина, наша медицинская команда плотно общалась с каждой из вас. Врачи дотрагивались до вашей кожи. Дышали с вами одним воздухом. Использовали одно и то же оборудование. А потом… – Щеттер подалась вперед, подчеркивая каждое слово, – они вернулись сюда, на «Смягчающие обстоятельства». Понимаете, Наварес?
Кира лихорадочно соображала:
– Вы думаете, что тоже могли заразиться.
Щеттер наклонила голову:
– Ксеноорганизму понадобилось двое суток с половиной, чтобы проявить себя после того, как Негар вышла из крио. В вашем случае понадобилось гораздо меньше времени. Возможно, заморозка замедлила развитие этого организма, но точно судить мы не можем. Так или иначе, исходить нужно из худшего варианта. Минус время, которое уже прошло после вашего пробуждения, – у нас остается от двенадцати до сорока восьми часов, чтобы разобраться, как выявлять и как лечить бессимптомных носителей.
– Этого времени недостаточно.
Щеттер напряженно сощурилась:
– Мы обязаны попытаться. Капитан Хенриксен уже распорядился отправить всех членов экипажа, без которых можно обойтись, в криосон. Если до завтрашнего вечера решение не будет найдено, он заморозит и всех нас.
Кира облизала губы. Теперь понятно, почему они притащили ее на «Смягчающие обстоятельства». Ситуация отчаянная.
– И что тогда будет со мной?
Щеттер составила ладони домиком:
– Бишоп, разум нашего корабля, продолжит обследовать вас, как сочтет нужным.
В этом есть логика, признала Кира. Разум корабля изолирован от прочих систем жизнеобеспечения. Бишопу заражение чем бы то ни было не грозит.
Но оставалась еще одна проблема. То, что прилипло к ней снаружи и изнутри, представляло опасность не только на микроуровне. Она вздернула подбородок:
– А что, если… если это существо снова вырвется наружу, как на Адре? Он способен пробить дыру в корпусе корабля. Надо было установить гермокупол на поверхности Адры и там и изучать этот ксеноорганизм.
– Мисс Наварес. – Щеттер чуть подправила положение планшета на столе. – Чужак, в данный момент находящийся в вашем теле, представляет первостепенный интерес для Лиги – в тактическом, политическом и научном отношении. Мы ни в коем случае не можем оставить его на Адрастее, невзирая на возможные риски для корабля и экипажа.
– Но…
– Кроме того, помещение, где вы находитесь, полностью изолировано от остального судна. Если чужак попытается причинить ущерб «Смягчающим обстоятельствам», как это произошло на базе, или предпримет иные враждебные действия, мы отправим ваш отсек в открытый космос. Вы меня поняли?
Кира с трудом разжала челюсти:
– Да.
Невозможно упрекать специалистов ОВК за такие меры предосторожности. Все разумно. Вот только довольно скверно для самой Киры.
– Мне бы хотелось полной ясности в этом вопросе, мисс Наварес. Лига не позволит никому из нас, включая ваших товарищей, вернуться, пока мы не предложим надежное средство сдерживания чужака. Повторяю: ни одного человека с этого судна не подпустят и на десять световых лет к населенной людьми планете, если мы не сумеем с этим разобраться. Скорее Лига взорвет нас прямо в воздухе, чем позволит приземлиться, – и будет права.
Кира с грустью подумала о Мари-Элизе и остальных, но они хотя бы не заметят хода времени. Она расправила плечи.
– Ладно. Так что вам нужно от меня?
Щеттер невесело улыбнулась:
– Нам нужно ваше добросовестное сотрудничество. Могу я на него рассчитывать?
– Да.
– Прекрасно. В таком случае…
– Один момент. Я хочу записать сообщения моим друзьям и родным на случай, если я не вернусь. И сообщение брату Алана, Сэму. Никакой секретной информации, но он имеет право узнать о гибели брата от меня.
Майор секунду помедлила, глаза ее метнулись влево-вправо, словно она читала какую-то надпись.
– Это можно организовать. Однако придется подождать, пока коммуникации будут снова разрешены. Мы соблюдаем режим тишины вплоть до приказа командования.
– Понимаю. О, и еще…
– Мисс Наварес, у нас крайне мало времени.
Кира подняла руку, прося разрешения договорить:
– Не могли бы вы включить мои импланты? Я тут без них чокнусь. – Она едва не рассмеялась. – Впрочем, вероятно, я и так схожу с ума.
– Нет, не можем, – отрезала Щеттер.
Кира вновь ощетинилась:
– Не можете или не хотите?
– Не можем. Чужак уничтожил ваши импланты. Мне жаль. Ничего не уцелело – нечего включать.
Кира застонала. Как будто умер еще кто-то близкий. Все ее воспоминания… В конце каждого дня система автоматически отсылала записи на сервер в штаб экспедиции. Если уцелел сервер, то сохранился и ее личный архив, но все, что произошло с тех пор, утрачено, существует лишь в хрупких и ненадежных тканях ее мозга. Если бы пришлось делать выбор, она бы предпочла лишиться руки, а не имплантов. С ними она обладала собственным миром внутри большого мира – целой вселенной, реальной и вымышленной, которую могла бесконечно исследовать. Без них ей оставались только мысли – разреженные, развоплощенные – и отголоски в безбрежной тьме. К тому же пользоваться только органами чувств в режиме реального времени некомфортно: она не могла видеть в инфракрасном или ультрафиолетовом диапазоне, не могла обнаружить магнитные поля, взаимодействовать с интерфейсом аппаратуры на борту и самое главное – не могла быстро найти недостающую информацию.
Кира как будто съежилась. Поселившаяся в ней тварь свела ее к уровню животного, куска мяса. Примитивного, без апгрейда, куска мяса. Для этого чужи понадобилось забраться ей в мозг, разорвать наносвязи между имплантами и нейронами.
Что еще она успела повредить в организме Киры?
С минуту Кира стояла неподвижно, прислушиваясь к себе и тяжело дыша. Черная оболочка стискивала ее словно стальными пластинами. Щеттер хватило чутья не понукать ее.
Наконец Кира сказала:
– Тогда дайте мне планшет. Или голографические очки. Что угодно.
Щеттер покачала головой:
– Мы не можем предоставить чужаку доступ к нашей компьютерной системе. Уж точно не сейчас. Это слишком опасно.
Кира с досадой выдохнула, но спорить не стала. Майор была права.
– Черт бы все побрал, – сказала Кира. – Ладно. К делу.
Щеттер взяла со стола планшет и встала:
– Еще один вопрос, Наварес. Вы ощущаете себя вполне собой?
Неприятный вопрос. Кира понимала, что хочет выяснить майор. Контролирует ли Кира по-прежнему собственный разум? И был лишь один вариант ответа, который – какова бы ни была истина – следовало дать, если Кира надеялась когда-нибудь выйти из этой камеры.
– Да.
– Хорошо. Это мы и хотели услышать. – Но вид у Щеттер был не слишком радостный.
Вслед повернувшейся уходить Щеттер Кира успела задать еще один вопрос:
– Вы нашли другие артефакты вроде этого… – Слова сыпались из нее, спотыкаясь друг о друга. – Вроде этой чужи?
Майор оглянулась через плечо:
– Нет, мисс Наварес. Больше ничего.
Голограмма моргнула и исчезла.
4