По ту сторону отражения

– Когда два мужика и одна баба, – пояснили ему тотчас.

– А, это шведская, – почему-то обрадовался Баба Яга.

– А мне по барабану, хоть гондурасская! Это ведь позор для девицы! Катерина, тебя замуж никто не возьмет! То с одним вижу, то со вторым. То с третьим, то с четвертым. Тьфу! Никто не возьмет, помяни мое слово.

– Я возьму! И ты. И шведской семьей жить будем, да, чувак? – весело кивнул Валера Кею.

– Закрой пасть, – было ему ответом, а Фроловна продолжала вопить.

– То с одним гуляешь, то с другим. То с этим, – неэтично указала на Валерия пальцем старушка, – целуешься-милуешься около дома, то с этим обнимаешься, – почему-то теперь соседка показала на Андрея, разом переставшего улыбаться. Ну уж с ним я вообще никогда не встречалась!

– Извините, вы ошибаетесь, бабуля, – тут же отреагировал он.

– Я никогда не ошибаюсь, милок, – отрезала соседка.

– Думаю, в вашем возрасте это феноменальное явление.

Но Фроловна, не обращая внимания на его фразу, продолжала возмущаться, и с каждой секундой ее голос становился все громче и увереннее, как будто она находилась в зале суда в качестве обвинителя, нащупавшего слабую сторону в защите обвиняемого.

По словам этой чокнутой бабульки, я встречалась с большей половиной района! У нее какое-то неправильное представление обо мне!

– Что вы говорите! – рассердилась я от такой клеветы. – За кого вы меня принимаете?

– За даму легкого поведения, наверное, – тут же подсказал Валерий.

– За легкодоступную девицу, – была полностью с ним согласна Фроловна и снова стала рассказывать про меня какие-то странные вещи, связанные с моими многочисленными мифическими поклонниками, множившимися в ее воспаленном разуме в геометрической прогрессии.

Кея информация, выданная за пару минут пожилой женщиной, впечатлила. Может быть, я была не права, но он даже кулаком по стене ударил.

– Надо же, – как можно более равнодушным голосом проговорил он, думая, что я этого не заметила, – не думал, детка, что тебе настолько не хватает мужского внимания. Даже с этим раздолбаем ты…

– Выражения выбирай! – окрысился молодой человек с фольклорной кличкой.

– Заткнись, ты меня раздражаешь, – приказал ему Кей, но Валерий был не таким человеком, которому можно было указывать, поэтому он тут же сам ответил:

– Сам захлопнись, клоп белый. Говорю же, защищай девушку.

– Ужас, бордель развели! Бордель! – и сплюнув на лестничную площадку, соседка позвонила в квартиру подслушивающей происходящее Семеновны и удалилась в ее квартиру. Уверена, они точно будут подслушивать и подсматривать в глазок вместе, а потом начнут сплетничать. А Кей все еще, несмотря на все старания Яги, оставался безразличным, правда, и в квартиру заходить не торопился. Нинкин поклонник решился на отчаянный шаг.

– Прости, Катя, – успел шепнуть мне Валерий и выдал вслух мысль о том, что именно со мной он бы хотел провести прекрасную ночь в этом всеми богами забытом подъезде и что конкретно хотел бы сделать. Только все это было сказано в выражениях, далеких от вежливых и приятных слов. Он дразнил Кея.

При этом он мне подмигнул и чуть сжал плечо, словно подбадривая.

– Ты больной, – только и смогла сказать я ему, но это слышал только лишь Баба Яга.

– Вау, – со злобой и ревностью посмотрел на меня Кей. – Я думал, ты скромная. А ты умеешь делать… подобные вещи, детка. Главное, сколько людей об этом знают… кроме меня.

С этими словами он, оттолкнув зазевавшегося длинноволосого дядьку, все же вступил в мою квартиру.

– Да я… – это были единственные слова, сказанные мною в свое оправдание, хотя я вообще не понимала, с чего это я должна оправдываться перед этим монстром, волею судьбы играющим музыку, а не собирающим души невинных людей по всему свету. Не буду я перед ним оправдываться! Вот если бы это был брат Кея – Антон, то тогда, конечно, я сказала бы много слов.

Но Валерию, кажется, оправдываться очень нравилось. Он никак не мог прикрыть свой словесный поток. Видя, что Кей вновь уходит в квартиру, этот недоумок решил сымпровизировать на тему обзывательств, поэтому заорал вслед солисту «На краю». Выдал, что называется.

– Эй, блондинка, стой! Блондинка!

– Аха-ха-ха, – невежливо засмеялся длинноволосый гость Томаса, – ну парень прикол отмочил. Блондинка! Ох, я не могу!

– Чертова блонди! – не закрывалась хлеборезка у Бабы Яги, а длинноволосый своим визгливым смехом осложнял ситуацию. Кажется, мужчины не слишком любят, когда к ним обращаются таким образом, путая с женщинами.

Вот даже мой брат, к примеру, рохля рохлей, но такого тоже вынести не в силах. В те славные времена, когда Эдгару было лет тринадцать и он еще только-только начал познавать все прелести виртуального пространства, мой старший братец решил, что не будет больше стричься, дабы раз в месяц не отвлекаться от компьютера по такому пустяку. Томас в те времена тоже имел такую привычку, и как результат его шевелюра была сантиметров на пятнадцать длиннее нынешней, поэтому сын брал пример с отца. Бабушка, как-то приехавшая к нам в очередной раз, была очень озадачена, увидев внука с нечесаными и почему-то волнистыми волосами до плеч. Ведь всего лишь месяца три назад на его голове был вполне обычный мальчишечий «ежик». Она долго втолковывала внуку, что «хорошие мальчики» должны иметь короткие волосы.

– Папа что, настолько плохой? – мрачно осведомился во время одного такого разговора брат.

– Ну, не то чтобы плохой, – задумалась тут же бабушка, – но увалень порядочный. А почему ты спрашиваешь?

– Ба, ты на его волосы погляди, – посоветовал ей внук. – Получается, он вообще мерзким типом должен быть. Почему это Томасу можно, а мне нельзя?

– Как ты говоришь о своем отце!

Я, присутствовавшая при этом разговоре, захихикала, но услышала только:

– А ты, Катя, лучше бы не смеялась, а волосы отращивала. Что за дом! Один ножниц боится, другая волосы режет. Я скоро приеду, вы тут вообще будете, как эти… как их…

– Как панки, – услужливо подсказал Алексей, сидевший рядом. Он только что приехал с какого-то там модного показа, ослушавшись бабушку, которой вовсе не нравилось, что ее младший сын стал какой-то там моделью. Дядя поэтому и предпочел давным-давно жить не с родителями, а со старшим братом, чтобы избавиться от бабушкиной опеки и ее нотаций.


– Вот именно. С этими, как их… волосами грязными, которые торчат…

– Ирокезами, – подсказал дядя.

– Да-да, вот именно. С ужасными разноцветными ирокезами.

– Бабушка, – ответила я тогда, – но ведь я всего лишь сделала каре!

– Каре – это боевой порядок пехоты, построенной в виде квадрата, древний город в Армении и комбинация игральных карт в покере, – поджала губы бабушка. А у тебя, милая, боб.

– Какой боб? – испуганно потрогала я волосы, которые впервые в жизни так коротко обрезала по наставительным советам Нинки, возомнившей себя королевой моды уже в том возрасте.

– Обычный. Каре, милая, – это когда с челкой, а у тебя ее нет. Так вот, дети, если ваш отец-разгильдяй не в силах объяснить вам, то это сделает ваша бабушка. У хороших мальчиков волосы короткие, а у хороших девочек – длинные. А у вас все наоборот.

– А мне все равно длинные волосы нравятся, ба, так удобнее. Буду так всегда ходить, – и с этими словами Эдгар ушел в свою комнату к заманчиво жужжащему процессору.

Правда, уже через пару дней он радикально поменял свое мнение насчет прически. Отправившись со своим единственным другом, таким же чокнутым компьютерщиком в какой-то магазин, мой, тогда еще очень субтильный и невысокий, брат был принят за милую девочку группой местных любителей дворовых посиделок, семечек и пива, и вынужден был спасаться от их назойливого внимания бегством. Дома он своими руками отрезал себе хвост, к папиному огорчению и к бабушкиной радости. Она-то, бедная, думала, что это на Эдгара так ее нотации подействовали.

Интересно, Кей будет себя чувствовать так же неловко, как и Эдгар, или по-другому отреагирует? Его ЧСД не позволит ему менять прическу. Уверена, он ею безмерно гордится.

И солист группы «На краю» оправдал мои лучшие ожидания.

– Блондиночка, ты глуха? – издеваясь, повторил Валерий.

Кей замер. Обернулся. Сделал пару шагов к Валерию. А глаза его при этом были настолько злые, что мне на миг стало страшно. По-моему, его Валерий все же сумел задеть за живое. Пошлыми намеками обо мне – нет, а обзывательствами – да.

– Да, ты, блондинка! Ты мне женщину напоминаешь, – спокойно так продолжал Баба Яга, не чувствуя, как накаляется атмосфера. – А знаешь чем? Девчонку свою защитить не можешь, да и внешность женская.

Как же Кей психанул! Мое израненное сердце получило свою дозу обезболивающего. Вначале он очень громко ударил по косяку крепко сжатым кулаком (думаю, и больно тоже, потому что у меня лично рука от такого удара развалилась бы на две части или даже на три). Потом рывком кинул свою худи на пол, глянул на меня, как на врага народа, еще раз треснул кулаком по стене – уже ногой, и, не торопясь, стал спускаться вниз, прямиком к Валерию, который тут же нервно стал отходить назад.

– Да перестань ты, – хлопнул музыканта по плечу Андрей, догоняя, – пошли уже, хватит подзадоривать этого наркомана.

Сто по сто, солист знаменитой рок-группы не слышал своего старшего товарища. Кей готов был броситься на обидчика, но менеджер оказался на высоте. Он перехватил подопечного, не давая ему кинуться на Валерия, а сам в очень вежливых выражениях попросил Ягу уйти куда-нибудь. Желательно куда-нибудь в преисподнюю.

– Убери руки, – прорычал Кей. – Я одному козлу сейчас покажу, кто тут женщина, а потом пойду.

– Покажи, покажи, – начал заводиться и Валерий. Нет, он определенно имеет неустойчивую психику.

– Кей, уймись, – холодно сказал Андрей. – У тебя же фотосессия на днях, одумайся. Ты с разбитым лицом хочешь сниматься, я не понял?

– Да пусть будет драка, – жизнерадостно проговорил длинноволосый дядька. – И пусть победит сильнейший.

– Что ты несешь? Какая драка? – появился откуда-то мой папа. Как я говорила, он физически не переносит насилия. – Что тут происходит? Добрый вечер, Андрей. Я вас давно жду, а вы все не идете и не идете.

– О, простите, – продолжал удерживать Кея менеджер, – мы немного застряли около вашей квартиры. Видите ли, тот субъект хочет немного побоксировать. – И он кивнул на Валерия, который уже давно ничего не хотел.

– Опять ты! – негодующе сказал Томас. – Тебе что, драться не с кем, чудило ядреное? Ой, Катенька, а ты почему там стоишь?

– Я тут гуляю, папа, – отвечала я ему раздраженно.

– Ты лучше гуляй на улице, а не по подъезду, а то соседи будут думать, что ты тут распиваешь спиртные напитки, куришь или занимаешься другими плохими вещами.

Андрей понял, что я – дочь Томаса, и тихо засмеялся. Еще бы, ему не улыбаться, он-то как раз решил, что я тут плохими вещами занимаюсь.

– А еще лучше, Катя, иди в клуб, – продолжал давать глупые советы папа, – повеселись там. Ну ладно, всех прошу в дом! Прошу, как говорится, к нашему шалашу.

– Мрачный у вас шалаш, – усмехнулся Андрей, увидевший обстановку в доме.

– Отпусти меня, – обозленно взглянул на него из-под челки Кей, – я ему еще раз врежу.

– Ты бы девушку свою защитил, дебил. Ну, давай, давай, врежь мне, слабак!

– Прекрати уже, Валерий, – взмолилась я.

– А что тут происходит? – вдруг показались в дверном проеме Ниночка и Келла, который в этот вечер не хотел оставлять ее одну и, кажется, решил проводить домой.

– Я не совсем понимаю, милая, – ответил тут же Томас, – но, по-моему, этот несносный тип ухаживает за Катенькой. Мне ее прежний мальчик куда больше нравился, кстати, вот… – но его голос был заглушен гневным криком Валерия, который тут же и думать забыл о Кее и переключился на его синеволосого друга. Теперь он очень хотел побить Келлу. Ниночка на Ягу, только что более-менее адекватного, подействовала как красная тряпка на быка. Хорошо еще, из квартиры вышли те самые волосато-бородатые рокеры и не дали Валерию осуществить свои намерения.

– Давай ему вместе вломим? – серьезно предложил Келла, показывая Кею красноречивый жест: легонько ударил кулаком по своей щеке.

– Давай.

– Вы с ума сошли! – не на шутку обозлился и Андрей, – я привез вас к человеку культуры, а вы тут драку устраиваете!