По следам прошлого
Часть 57 из 133 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Духи… Я пропала.
Тряхнула головой, отгоняя глупые мысли. Должна быть другая причина. Может, стыд. За что?
После ухода ребят мы с Роми тоже долго не засиживались. Он по диагонали прочел записи, пофыркал, похмыкал, чем-то со мной поделился, что я пропустила мимо ушей, а затем поторопил.
Улица с самого утра была залита солнцем. Кейел и Елрех сидели на крыльце и тихо беседовали о местных знахарях, а, услышав нас, с улыбками обернулись. Высокий подросток выбежал вслед за нами и, кое-как высказываясь на общем языке, повел нас по адресу: дом, на котором Тогир сковал первый меч.
Две улицы вскоре остались позади, а на третьей отыскался сквер с большой каменной чашей, заполненной водой. В ней плавали рыбки, росли водные цветы, рядом спряталась лягушка и изредка подавала противный голос. На одном из фасадов домов, расположенных напротив, и вправду стоял возле кузницы викхарт и любовался тонким мечом. Парнишка что-то бодро проговорил, получил от Елрех монету и сбежал, а мы отошли в тень раскидистой пальмы. Может, и в горы надо было выходить ночью? Такой зной с самого утра…
— И вот за это он нас ругал, — долетел отголосок беседы Роми с Кейелом.
На Кейела я всю дорогу старалась не смотреть, но получалось, мягко говоря, плохо. Вот и сейчас я отвернулась, опустила голову, но всякий раз бросала на парня взгляды. Кейел зевнул. Потер бледное лицо, часто заморгал. При хорошем освещении его недосып приобретал новые оттенки — лиловые и оливковые — они залегли в тенях под глазами. Наконец-то, его состояние заметила не только я.
— А ты где провел праздник? — с подозрением присматриваясь к нему, спросил Роми. — Ко мне ты подходил в последний раз, когда Кхангатор рассказывал о жертвоприношениях в Вечном лесу. Потом я тебя не видел.
— Меня перехватили, — отмахнулся Кейел и снова зевнул.
Елрех присела на валун возле клумбы. Кивком указала мне на второй, но я покачала головой и прижалась спиной к столбу, на вершине которого стояла чаша — ночами в них насыпали горящую смесь и поджигали.
— Ты вообще спал? — привязался Роми, и я пользовалась его настырностью, с интересом прислушиваясь.
— Спал. — Кейел с вялой улыбкой кивнул.
— Я вернулся, когда голосила ранняя птица и на улицах почти никого не оставалось, — с сомнением потирая подбородок, сказал Роми. — Заходил к тебе, но тебя не было.
Вот как? Я вскинула брови. И опять поймала на себе быстрый взгляд Кейела. Любопытно.
— Я был… — Кейел тяжело вздохнул и опять посмотрел на меня, но теперь я отчетливо заметила не стыд и смущение, а вину. — Меня увели с праздника и почти до рассвета не отпускали.
— Надо было уйти. — Роми нахмурился.
— Я пытался. Несколько раз пытался. Но меня держали.
— Как держали? — изумилась Елрех, вытягивая шею.
Кейел развел руками.
— Крепко. Вцепились в одежду. Как только я двигался, просто удерживали крепче.
Елрех округлила глаза и нащупала рукоять кинжала. Роми нахмурился сильнее, показал клыки, а его хвост впервые за утро метнул каменную дорогу. Я сглотнула. Какая-то навязчивая идея пыталась возникнуть в голове, чем отвлекала от серьезных проблем. Я поморщилась. Если Кейела и впрямь всю ночь где-то насильно удерживали, то почему он не рассказал об этом утром? Злость Роми наводила меня лишь на одну мысль: Кейел не привык жаловаться. От этого становилось мерзко. Но хуже всего, что мое воображение, расспаленное странными взглядами Кейела, рисовало ужасные ночные фантазии, будто мы могли провести ее вместе. А ведь надо в первую очередь думать о том, как, если что, выйти из конфликтной ситуации, не позволяя викхартам измываться над нами, но при этом не разжигая ненависть между ними и нами. Может, Кейел поэтому и молчал? Привычно принес себя в жертву, ради спокойствия окружающих.
— Дикари, — тихо рыкнула Елрех, поднимаясь. — Так и знала, что доверять им нельзя!
— Что с тобой делали, человек? — Роми шагнул к нему.
Кейел тем временем примирительно поднял руки и попятился.
— Ничего такого!
Роми потребовал ответ более настойчивым тоном:
— Что делали, Кейел?!
— Любили! — выпалил Кейел.
Что?..
— Любили? — переспросила Елрех, высоко поднимая брови.
— Ну… Вроде того.
— Вроде? — все еще не верил Роми. — Или ты просто не хочешь говорить?
Кейел с шумом выдул воздух через рот и беспомощно опустил руки.
— Роми, большую часть праздника я провел с девушкой.
— С какой? — не унимался рогатый, пока я пыталась сглотнуть и найти силу в ногах.
Голова пошла кругом.
— Очаровательной. — Кейел рассмеялся. — Неужели я под строгим надзором, и должен отчитываться за каждый шаг? Я был с девушкой почти до самого рассвета! И мне понравилось! Я не жалею. Не выспался — и всего-то! Зато меня… — Пожал плечами, — любили.
Он изменил Лери? Ничего ведь страшного не случилось. Даже если с викхарткой, а не со мной. Я едва подавила нервный смешок, но вот глупый вопрос сорвался с языка.
— Как?
Кейел посмотрел на меня с изумлением. И с кривой улыбкой сжал кулаки. Ну да, только что он прямо заявил, что немаленький и отчитываться ни перед кем не собирается. А я вот лезу.
— Кажется, до смерти, — ответил он. — Так, как меня никогда раньше не любили.
— Не понимаю, — пробормотала Елрех.
— Наконец-то! — обрадовался Кейел, глядя в конец улицы. И сорвался с места, сбегая от допроса: — Смотрите, проводник идет. Нам пора.
В горы мы направлялись скорее из чистого интереса, чем по надобности. Кхангатор, решившись на сделку, предложил нам изучить местный быт, познакомиться с карьерами и травяными долинами. Роми не мог упустить этой возможности, а у Елрех так засияли глаза, что я не смогла отказать.
Когда-то давно, в моей прошлой, или позапрошлой, жизни, я не особо интересовалась географией и биологией. Сначала любила песни, а затем прикипела к цифрам. Подсчет рисков и взвешивание выгоды быстро вошел в обиход, а со всем остальным я знакомилась лишь поверхностно и с любопытством, принесет ли это знание хоть какую-то практическую пользу. Но у меня был младший брат. Егорка, казалось, всегда был моей противоположностью — ненавидел деньги, бунтовал против обогащения и заступался за всех несчастных. А еще он обожал географию с первых классов, как начал ее изучать. Отец всегда переживал, что «его пацан» заделается каким-нибудь геологом, потом не найдет работу и вынужден будет пойти по стопам мамы, а учитель, известно, — профессия неблагодарная. В этих горах Егорка, наверное, бы поселился…
Идти к ним пришлось несколько часов без остановок и быстрым шагом, но уже к полудню они появились перед нами, окутанные дымкой марева. Невысокие. В Фадрагосе я видела горы и выше. На них не было красивых снежных шапок, да и приземистая растительность издали терялась на желто-бурой почве. Еще на подходе я была больше занята разглядыванием затылка Кейела и попыткой разобраться с фантазиями. Они все сильнее обретали черты памяти, и даже крохотная зацепка тянула один за другим фрагменты ночи. Когда мы подошли к расщелине в горах, я и вовсе была убеждена — Кейел провел ночь со мной. С одной стороны, это принесло огромное облегчение, но с другой — безумный вопрос. Что между нами было?
Однако вскоре горы и шепелявая речь проводника сумели отвлечь. Я бы сравнила эти горы с короной и, быть может, даже назвала королевскими. Дело в том, что горная цепь создавала собой кольцо, оставляя котловину в центре.
— Таких нес-с-сколько, — шипел высокий викхарт, снимая с головы капюшон.
Оставив расщелину позади, мы вошли в настоящий рай. Буйная зелень и множество цветов облепили тенистые участки. Шатры стояли через каждые несколько метров. Викхарты, рабочие, расхаживали с инструментами, тягали ведра, мешки, носилки с камнями, стучали кирками и молотками, пилили и сколачивали подпорки. Обжитая территория была вытоптана, а тропы уводили к темнеющим у изножья гор пещерам. Птица, выпорхнув из раскидистого куста, испугала меня и с шелестом крыльев взмыла вверх. Я подняла голову и залюбовалась небом, виднеющимся в огромнейшем круге, окаймленном зубами скалистых выступов.
— Черное золото добывать трудно, — продолжал викхарт, уводя нас к одной из пещер. — Внутри воздух другой. Иногда он убивает.
Зато, как рассказывала Елрех, какая-то черная смола, которую называли золотом, при правильном смешении с другими целебными травами давала быстрый исцеляющий эффект даже при самых серьезных ранах. Я остановилась возле шатра, вдохнула запах наваристого супа, кипящего в подвешенном котелке, и снова подняла голову к ясному синему небу. Это место нравилось мне, как многие другие в Фадрагосе, и в нем хотелось задержаться. Тем не менее мы спешили.
Спешка не позволила нам спускаться глубоко в пещеры и по ним же подниматься по коридорам шахт на опасные отвесы, где, кроме камня, еще встречались редкие растения. Эта же спешка постоянно напоминала, что нельзя расходовать силы, потому что сразу по возвращению в город необходимо идти со знахаркой в зеленую долину, сокрытую в других горах. Там, в вечном безветрии, если верить рассказам, по ночам сгущался туман, а утром оседал на землю росой. И долины цвели независимо от погодных условий.
Из-за спешки я часто думала о предстоящем переходе через пустыню обратно к Заводи Ал’лирта. Не хотелось забыть что-то важное, а потом возвращаться к викхартам. С другой стороны, глядя на Кейела, я боролась с возникшим желанием продлить все наше путешествие. Что будет потом, когда он выйдет из сокровищницы Энраилл? Деревенский паренек научился читать и уже тратит свободные вечера выводя буквы везде, где только можно — на песке, царапинами на камнях, иногда на испорченной Ромиаром бумаге. Он глотает знания, как голодный, добравшийся до пищи. Скорее всего, Роми оказался прав, и свое будущее Кейел найдет в гильдии исследователей. То есть получит влияние и защиту гильдии, после чего заберет из своей деревни Лери, наконец-то, пройдет с ней ритуал связи сердец, и заживет со своей семьей в Обители гильдий. С моей стороны будет глупо потом искать с ним встречи. Но сейчас…
— Надо поговорить, — буркнула я, одергивая Кейела за локоть у входа в пещеру.
— О чем? — включил он дурака.
И даже не обернулся ко мне…
Темные своды поглощали дневной свет, но, кроме тусклых Охарс, в пещере чадили факелы. Воздух наполнился дымом и потяжелел. Шорканье шагов утопало в громкой работе викхартов, голос Елрех неразборчивым эхом доносился до меня, но быстро глушился многотонными пластами камня. Я опять сократила расстояние между собой и Кейелом и тихо сказала:
— Я вспомнила ночь.
Кейел мигом остановился и посмотрел на меня. Его капюшон был снят, на лицо падал свет факела, подчеркивал остроту носа, впалость щек и предъявлял взору сведенные на переносице брови в извиняющейся мимике.
— Я не хотел говорить при остальных о твоем… — опустил голову, заправляя пряди за уши, — поведении. Не был уверен, что тебе бы это понравилось.
Улыбка вырвалась против воли, а вот на слова благодарности не хватило глотка воздуха. Кейел, так и не подняв головы, ожидающе смотрел мне в глаза. Сжимал губы и мял в руке шлейку заплечной сумки. Казалось, еще немного — и он начнет просить у меня прощение ни за что. Или за что-то…
Я отступила. Вжалась спиной в неровную стену коридора, прячась за толстой подпоркой. Кейел мельком глянул в сторону увлеченных ребят и нашего гида, с каждой секундой отдаляющихся от нас, а затем решительно шагнул ко мне.
— Между нами что-то было? — в лоб спросила я.
— Ничего такого, о чем тебе стоило бы волноваться, — с готовностью ответил Кейел.
— Тогда о чем ты говорил утром? Кейел, это ведь я тебя не отпускала. Когда утром я спросила было ли что-то серьезное, ты подтвердил. Что между нами произошло?
Он потер переносицу. В пещере что-то заскрежетало, участились удары железа о камень, громче зазвучала перекличка рабочих. Кейел вынужденно склонился ко мне, удерживаясь за балку, и дыханием тронул щеку, своим теплом окутал грудь и шею. Шепотом спросил:
— Что ты помнишь?
Хитрый. Помнила я, наверное, мало. Отрывки позволяли составить скупой сценарий. Я выпила больше, чем следовало, а от местного напитка напрочь снесло голову. Затем помнила, как с Кейелом шли к дому, где остановились. Помнила, как плакала, за что было особенно стыдно. А потом — как мы сидели в обнимку и о чем-то говорили. Как кружилась голова, как плыла комната. А перед глазами светлая рубаха, на которой плясал отсветами огонь и застыла моя тень… Выбритые скулы и подбородок, к которым хотелось прикасаться руками, но страшно было отпустить парня из объятий. И еще — губами, но пьяному телу не хватало сил, чтобы даже просто держать голову прямо.
Я сглотнула призрак хмельного пойла, повела языком по небу, рассасывая горько-сладкий привкус воспоминаний. Он только сильнее растворился в теле и подразнил эгоистичные желания. И мне понадобилось собрать все внутренние силы, чтобы голос прозвучал ровно:
— Не думаю, что сейчас время для пересказа. Мне важно понять, что серьезного произошло ночью.
— Ты рассказывала мне о своих отношениях с Вольным. Мне кажется, для тебя это было серьезно. Выговориться. — Кейел тоже говорил непринужденно, но всякий раз делал заминку, подбирая слова. При этом не отводил внимательного взора от моих глаз. Пощекотав очередным выдохом щеку и подбородок, тише добавил: — Ты обвиняла меня.
— Нет! — Сердце ухнуло. Я подалась вперед, сжимая кулаки, но мгновенно отпрянула обратно. Картинка ночи вспыхнула новыми деталями, и щеки запылали. Духи Фадрагоса, как он вытерпел меня?! — Нет, Кейел, конечно же, не тебя. Извини! Надо было оставить меня, а не выслушивать пьяную истеричку.
— Я не мог. — Он покачал головой, нахмурился. Отвернувшись, поморщился. — Сначала боялся оставлять тебя одну, а потом, когда ты уснула, пытался. Но ты постоянно просыпалась и держала. То за рубашку хваталась, то обнимала и бормотала всякое…
— Всякое? — зацепилась я за последнее не столько из интереса, сколько из желания понять его настроение. Показалось, что оно вдруг испортилось.
Он, к сожалению, так ко мне и не повернулся. Освещенный факелом, стоял совсем рядом — стоило лишь немного податься вперед, чтобы прильнуть к нему, — удерживался за балку и молча смотрел в сторону. В хмуром взоре теперь только слепой не разглядел бы разочарование, или грусть.
Тряхнула головой, отгоняя глупые мысли. Должна быть другая причина. Может, стыд. За что?
После ухода ребят мы с Роми тоже долго не засиживались. Он по диагонали прочел записи, пофыркал, похмыкал, чем-то со мной поделился, что я пропустила мимо ушей, а затем поторопил.
Улица с самого утра была залита солнцем. Кейел и Елрех сидели на крыльце и тихо беседовали о местных знахарях, а, услышав нас, с улыбками обернулись. Высокий подросток выбежал вслед за нами и, кое-как высказываясь на общем языке, повел нас по адресу: дом, на котором Тогир сковал первый меч.
Две улицы вскоре остались позади, а на третьей отыскался сквер с большой каменной чашей, заполненной водой. В ней плавали рыбки, росли водные цветы, рядом спряталась лягушка и изредка подавала противный голос. На одном из фасадов домов, расположенных напротив, и вправду стоял возле кузницы викхарт и любовался тонким мечом. Парнишка что-то бодро проговорил, получил от Елрех монету и сбежал, а мы отошли в тень раскидистой пальмы. Может, и в горы надо было выходить ночью? Такой зной с самого утра…
— И вот за это он нас ругал, — долетел отголосок беседы Роми с Кейелом.
На Кейела я всю дорогу старалась не смотреть, но получалось, мягко говоря, плохо. Вот и сейчас я отвернулась, опустила голову, но всякий раз бросала на парня взгляды. Кейел зевнул. Потер бледное лицо, часто заморгал. При хорошем освещении его недосып приобретал новые оттенки — лиловые и оливковые — они залегли в тенях под глазами. Наконец-то, его состояние заметила не только я.
— А ты где провел праздник? — с подозрением присматриваясь к нему, спросил Роми. — Ко мне ты подходил в последний раз, когда Кхангатор рассказывал о жертвоприношениях в Вечном лесу. Потом я тебя не видел.
— Меня перехватили, — отмахнулся Кейел и снова зевнул.
Елрех присела на валун возле клумбы. Кивком указала мне на второй, но я покачала головой и прижалась спиной к столбу, на вершине которого стояла чаша — ночами в них насыпали горящую смесь и поджигали.
— Ты вообще спал? — привязался Роми, и я пользовалась его настырностью, с интересом прислушиваясь.
— Спал. — Кейел с вялой улыбкой кивнул.
— Я вернулся, когда голосила ранняя птица и на улицах почти никого не оставалось, — с сомнением потирая подбородок, сказал Роми. — Заходил к тебе, но тебя не было.
Вот как? Я вскинула брови. И опять поймала на себе быстрый взгляд Кейела. Любопытно.
— Я был… — Кейел тяжело вздохнул и опять посмотрел на меня, но теперь я отчетливо заметила не стыд и смущение, а вину. — Меня увели с праздника и почти до рассвета не отпускали.
— Надо было уйти. — Роми нахмурился.
— Я пытался. Несколько раз пытался. Но меня держали.
— Как держали? — изумилась Елрех, вытягивая шею.
Кейел развел руками.
— Крепко. Вцепились в одежду. Как только я двигался, просто удерживали крепче.
Елрех округлила глаза и нащупала рукоять кинжала. Роми нахмурился сильнее, показал клыки, а его хвост впервые за утро метнул каменную дорогу. Я сглотнула. Какая-то навязчивая идея пыталась возникнуть в голове, чем отвлекала от серьезных проблем. Я поморщилась. Если Кейела и впрямь всю ночь где-то насильно удерживали, то почему он не рассказал об этом утром? Злость Роми наводила меня лишь на одну мысль: Кейел не привык жаловаться. От этого становилось мерзко. Но хуже всего, что мое воображение, расспаленное странными взглядами Кейела, рисовало ужасные ночные фантазии, будто мы могли провести ее вместе. А ведь надо в первую очередь думать о том, как, если что, выйти из конфликтной ситуации, не позволяя викхартам измываться над нами, но при этом не разжигая ненависть между ними и нами. Может, Кейел поэтому и молчал? Привычно принес себя в жертву, ради спокойствия окружающих.
— Дикари, — тихо рыкнула Елрех, поднимаясь. — Так и знала, что доверять им нельзя!
— Что с тобой делали, человек? — Роми шагнул к нему.
Кейел тем временем примирительно поднял руки и попятился.
— Ничего такого!
Роми потребовал ответ более настойчивым тоном:
— Что делали, Кейел?!
— Любили! — выпалил Кейел.
Что?..
— Любили? — переспросила Елрех, высоко поднимая брови.
— Ну… Вроде того.
— Вроде? — все еще не верил Роми. — Или ты просто не хочешь говорить?
Кейел с шумом выдул воздух через рот и беспомощно опустил руки.
— Роми, большую часть праздника я провел с девушкой.
— С какой? — не унимался рогатый, пока я пыталась сглотнуть и найти силу в ногах.
Голова пошла кругом.
— Очаровательной. — Кейел рассмеялся. — Неужели я под строгим надзором, и должен отчитываться за каждый шаг? Я был с девушкой почти до самого рассвета! И мне понравилось! Я не жалею. Не выспался — и всего-то! Зато меня… — Пожал плечами, — любили.
Он изменил Лери? Ничего ведь страшного не случилось. Даже если с викхарткой, а не со мной. Я едва подавила нервный смешок, но вот глупый вопрос сорвался с языка.
— Как?
Кейел посмотрел на меня с изумлением. И с кривой улыбкой сжал кулаки. Ну да, только что он прямо заявил, что немаленький и отчитываться ни перед кем не собирается. А я вот лезу.
— Кажется, до смерти, — ответил он. — Так, как меня никогда раньше не любили.
— Не понимаю, — пробормотала Елрех.
— Наконец-то! — обрадовался Кейел, глядя в конец улицы. И сорвался с места, сбегая от допроса: — Смотрите, проводник идет. Нам пора.
В горы мы направлялись скорее из чистого интереса, чем по надобности. Кхангатор, решившись на сделку, предложил нам изучить местный быт, познакомиться с карьерами и травяными долинами. Роми не мог упустить этой возможности, а у Елрех так засияли глаза, что я не смогла отказать.
Когда-то давно, в моей прошлой, или позапрошлой, жизни, я не особо интересовалась географией и биологией. Сначала любила песни, а затем прикипела к цифрам. Подсчет рисков и взвешивание выгоды быстро вошел в обиход, а со всем остальным я знакомилась лишь поверхностно и с любопытством, принесет ли это знание хоть какую-то практическую пользу. Но у меня был младший брат. Егорка, казалось, всегда был моей противоположностью — ненавидел деньги, бунтовал против обогащения и заступался за всех несчастных. А еще он обожал географию с первых классов, как начал ее изучать. Отец всегда переживал, что «его пацан» заделается каким-нибудь геологом, потом не найдет работу и вынужден будет пойти по стопам мамы, а учитель, известно, — профессия неблагодарная. В этих горах Егорка, наверное, бы поселился…
Идти к ним пришлось несколько часов без остановок и быстрым шагом, но уже к полудню они появились перед нами, окутанные дымкой марева. Невысокие. В Фадрагосе я видела горы и выше. На них не было красивых снежных шапок, да и приземистая растительность издали терялась на желто-бурой почве. Еще на подходе я была больше занята разглядыванием затылка Кейела и попыткой разобраться с фантазиями. Они все сильнее обретали черты памяти, и даже крохотная зацепка тянула один за другим фрагменты ночи. Когда мы подошли к расщелине в горах, я и вовсе была убеждена — Кейел провел ночь со мной. С одной стороны, это принесло огромное облегчение, но с другой — безумный вопрос. Что между нами было?
Однако вскоре горы и шепелявая речь проводника сумели отвлечь. Я бы сравнила эти горы с короной и, быть может, даже назвала королевскими. Дело в том, что горная цепь создавала собой кольцо, оставляя котловину в центре.
— Таких нес-с-сколько, — шипел высокий викхарт, снимая с головы капюшон.
Оставив расщелину позади, мы вошли в настоящий рай. Буйная зелень и множество цветов облепили тенистые участки. Шатры стояли через каждые несколько метров. Викхарты, рабочие, расхаживали с инструментами, тягали ведра, мешки, носилки с камнями, стучали кирками и молотками, пилили и сколачивали подпорки. Обжитая территория была вытоптана, а тропы уводили к темнеющим у изножья гор пещерам. Птица, выпорхнув из раскидистого куста, испугала меня и с шелестом крыльев взмыла вверх. Я подняла голову и залюбовалась небом, виднеющимся в огромнейшем круге, окаймленном зубами скалистых выступов.
— Черное золото добывать трудно, — продолжал викхарт, уводя нас к одной из пещер. — Внутри воздух другой. Иногда он убивает.
Зато, как рассказывала Елрех, какая-то черная смола, которую называли золотом, при правильном смешении с другими целебными травами давала быстрый исцеляющий эффект даже при самых серьезных ранах. Я остановилась возле шатра, вдохнула запах наваристого супа, кипящего в подвешенном котелке, и снова подняла голову к ясному синему небу. Это место нравилось мне, как многие другие в Фадрагосе, и в нем хотелось задержаться. Тем не менее мы спешили.
Спешка не позволила нам спускаться глубоко в пещеры и по ним же подниматься по коридорам шахт на опасные отвесы, где, кроме камня, еще встречались редкие растения. Эта же спешка постоянно напоминала, что нельзя расходовать силы, потому что сразу по возвращению в город необходимо идти со знахаркой в зеленую долину, сокрытую в других горах. Там, в вечном безветрии, если верить рассказам, по ночам сгущался туман, а утром оседал на землю росой. И долины цвели независимо от погодных условий.
Из-за спешки я часто думала о предстоящем переходе через пустыню обратно к Заводи Ал’лирта. Не хотелось забыть что-то важное, а потом возвращаться к викхартам. С другой стороны, глядя на Кейела, я боролась с возникшим желанием продлить все наше путешествие. Что будет потом, когда он выйдет из сокровищницы Энраилл? Деревенский паренек научился читать и уже тратит свободные вечера выводя буквы везде, где только можно — на песке, царапинами на камнях, иногда на испорченной Ромиаром бумаге. Он глотает знания, как голодный, добравшийся до пищи. Скорее всего, Роми оказался прав, и свое будущее Кейел найдет в гильдии исследователей. То есть получит влияние и защиту гильдии, после чего заберет из своей деревни Лери, наконец-то, пройдет с ней ритуал связи сердец, и заживет со своей семьей в Обители гильдий. С моей стороны будет глупо потом искать с ним встречи. Но сейчас…
— Надо поговорить, — буркнула я, одергивая Кейела за локоть у входа в пещеру.
— О чем? — включил он дурака.
И даже не обернулся ко мне…
Темные своды поглощали дневной свет, но, кроме тусклых Охарс, в пещере чадили факелы. Воздух наполнился дымом и потяжелел. Шорканье шагов утопало в громкой работе викхартов, голос Елрех неразборчивым эхом доносился до меня, но быстро глушился многотонными пластами камня. Я опять сократила расстояние между собой и Кейелом и тихо сказала:
— Я вспомнила ночь.
Кейел мигом остановился и посмотрел на меня. Его капюшон был снят, на лицо падал свет факела, подчеркивал остроту носа, впалость щек и предъявлял взору сведенные на переносице брови в извиняющейся мимике.
— Я не хотел говорить при остальных о твоем… — опустил голову, заправляя пряди за уши, — поведении. Не был уверен, что тебе бы это понравилось.
Улыбка вырвалась против воли, а вот на слова благодарности не хватило глотка воздуха. Кейел, так и не подняв головы, ожидающе смотрел мне в глаза. Сжимал губы и мял в руке шлейку заплечной сумки. Казалось, еще немного — и он начнет просить у меня прощение ни за что. Или за что-то…
Я отступила. Вжалась спиной в неровную стену коридора, прячась за толстой подпоркой. Кейел мельком глянул в сторону увлеченных ребят и нашего гида, с каждой секундой отдаляющихся от нас, а затем решительно шагнул ко мне.
— Между нами что-то было? — в лоб спросила я.
— Ничего такого, о чем тебе стоило бы волноваться, — с готовностью ответил Кейел.
— Тогда о чем ты говорил утром? Кейел, это ведь я тебя не отпускала. Когда утром я спросила было ли что-то серьезное, ты подтвердил. Что между нами произошло?
Он потер переносицу. В пещере что-то заскрежетало, участились удары железа о камень, громче зазвучала перекличка рабочих. Кейел вынужденно склонился ко мне, удерживаясь за балку, и дыханием тронул щеку, своим теплом окутал грудь и шею. Шепотом спросил:
— Что ты помнишь?
Хитрый. Помнила я, наверное, мало. Отрывки позволяли составить скупой сценарий. Я выпила больше, чем следовало, а от местного напитка напрочь снесло голову. Затем помнила, как с Кейелом шли к дому, где остановились. Помнила, как плакала, за что было особенно стыдно. А потом — как мы сидели в обнимку и о чем-то говорили. Как кружилась голова, как плыла комната. А перед глазами светлая рубаха, на которой плясал отсветами огонь и застыла моя тень… Выбритые скулы и подбородок, к которым хотелось прикасаться руками, но страшно было отпустить парня из объятий. И еще — губами, но пьяному телу не хватало сил, чтобы даже просто держать голову прямо.
Я сглотнула призрак хмельного пойла, повела языком по небу, рассасывая горько-сладкий привкус воспоминаний. Он только сильнее растворился в теле и подразнил эгоистичные желания. И мне понадобилось собрать все внутренние силы, чтобы голос прозвучал ровно:
— Не думаю, что сейчас время для пересказа. Мне важно понять, что серьезного произошло ночью.
— Ты рассказывала мне о своих отношениях с Вольным. Мне кажется, для тебя это было серьезно. Выговориться. — Кейел тоже говорил непринужденно, но всякий раз делал заминку, подбирая слова. При этом не отводил внимательного взора от моих глаз. Пощекотав очередным выдохом щеку и подбородок, тише добавил: — Ты обвиняла меня.
— Нет! — Сердце ухнуло. Я подалась вперед, сжимая кулаки, но мгновенно отпрянула обратно. Картинка ночи вспыхнула новыми деталями, и щеки запылали. Духи Фадрагоса, как он вытерпел меня?! — Нет, Кейел, конечно же, не тебя. Извини! Надо было оставить меня, а не выслушивать пьяную истеричку.
— Я не мог. — Он покачал головой, нахмурился. Отвернувшись, поморщился. — Сначала боялся оставлять тебя одну, а потом, когда ты уснула, пытался. Но ты постоянно просыпалась и держала. То за рубашку хваталась, то обнимала и бормотала всякое…
— Всякое? — зацепилась я за последнее не столько из интереса, сколько из желания понять его настроение. Показалось, что оно вдруг испортилось.
Он, к сожалению, так ко мне и не повернулся. Освещенный факелом, стоял совсем рядом — стоило лишь немного податься вперед, чтобы прильнуть к нему, — удерживался за балку и молча смотрел в сторону. В хмуром взоре теперь только слепой не разглядел бы разочарование, или грусть.