По следам прошлого

— Древние знания говорят, что о пробуждении этой с-силы знали лишь с-с-соггоры.

— Они были справедливыми правителями. — Короткое подмечание и интерес к сладости из орехов в меду. Чертов мед тоже напоминал о прошлом: не только о Волтуаре, но и о его сопернике…

Кейел, ты бы мною гордился. Ты бы точно мною гордился!

— Они и теперь с-ш-справедливые правители. Некоторые викхарты ходили за Ледяную долину, а потом возвращ-щались, чтобы с-с-сказ… скас… Говорили, что там хорошо.

— Если бы согоры вернулись в регионы, ты был бы рад? — глянула на довольного Кхангатора украдкой, попутно выбирая другую сладость.

— Это невозможно. — Видимо, занятый в мыслях моими предложениями, он даже не придал значения вопросу, а вот ребята посмотрели на меня многозначительно.

— Можно помечтать, — предложила я, игнорируя к себе интерес друзей.

— Говорить не о чем. При с-согорах мы не терпели вечные войны. Они не с-с-стояли в с-с-с… Они тоже воевали. Теперь правители боятс-ся вмеш-шиваться. Твои темные братья, — обратился к Роми, скалясь, — не правители. Трус-с-ы. Не правление то, что они делают.

— Согласен, но нас не допускают, — запросто нашелся с ответом беловолосый шан'ниэрд, с досадой разводя руками.

— Согоры справлялись со всеми регионами разом, — чуть громче напомнила я, снова акцентируя внимание на истинных правителях.

— Один правитель с помош-щниками, — поддержал меня Кхангатор. И, не зная того, даже приободрил: — Хоть кто-то понимает. Толковая у тебя голова. Назови имя, чтобы я знал, как тебя звать.

— Оно тебе не понравится, — с улыбкой ответила я. — Асфи.

Он поморщился и, отвернувшись, решил:

— Тогда будешь Девкой.

— Без проблем, я не обижусь.





***


Местные закатили в нашу честь настоящий праздничный вечер. Для них гости из регионов — не опасные разбойники свободных земель — оказались чудом. Но у нас с Елрех закралось стойкое впечатление, что викхартам процветающей обители просто нужно мало повода для веселья. Судя по тому, что мы увидели и услышали, устроились тут существа вполне хорошо и сами справлялись со всеми своими заботами, несмотря на постоянное участие в войне за Долину драконов. Может, и был в чем-то дефицит, но знали о нем не все, а только те, кто думал об улучшении жизни и сравнивал эти самые разные жизни в разных регионах. Например, Кхангатор, который все же заинтересовался союзом с Дароком, а также в ближайшее время обещал заняться каменными великанами. От нас требовалась уже мелочь — заглянуть к Дриэну и обрадовать его небывалой выгодой, а заодно огорчить моим дезертирством. Прямой путь через регион Каменных великанов открывал дорогу и к дальним свободным поселениям, образовавшимся в Вечном лесу. А им, судя по детству Кейела, точно не помешает частый контроль гильдии Справедливости или вождя викхартов.

Стоило подумать о Кейеле, как он оказался за спиной и, пересилив местную музыку, громко проговорил:

— Не могу уследить одновременно за всеми вами.

— А нужно? — удивилась я.

На площади, которую мы проходили днем, разожгли высокие костры. Самые яркие горели на песчаном берегу озера, куда меня и отвели смеющиеся викхартки. Вместо венка на голову на мою шею надели ожерелье из ярких перьев, цветов и крупных чешуек. Нагретый за день камень остывал неохотно, поэтому я с удовольствием воспользовалась предлогом тепла и оставила сапоги в доме, половину которого нам любезно выделили на две ночи.

Воздух пропах дымом, пропитался дурманом, который тут курил каждый второй взрослый, аромат ночных цветов осел у земли тяжелой возбуждающей сладостью. Мерцающее небо нависло так низко, что хотелось привстать на носочки и сорвать самую крупную звезду. И я почти верила, что смогу это. Настроение от очередной победы и приятных открытий вселяло ощущение всемогущества. Оно гнало меня танцевать с девушками, которые так и норовили поучить улыбчивую человечку диковатым движениям.

— Роми с Кхангатором, дожимает последние амулеты, но продолжает расспрашивать его, а Елрех только что была у знахарки и пробовала местные зелья, — отчитывался Кейел, будто не услышал моего вопроса. Но все-таки склонился к уху ниже и пояснил: — Я волнуюсь за вас.

— Они не маленькие, Кейел! — музыка усилилась, и мне пришлось чуть ли не кричать, приблизившись к нему вплотную. Эта близость и его глаза, губы совсем рядом сводили с ума. — Лучше сам повеселись. Ты же лучше всех понимаешь местных, так пользуйся их гостеприимством!

Я отступила, но в этот миг толпа молодежи, прыгающая в безумном танце, промчалась за спиной Кейела. Он, оглянувшись, шагнул на меня и врезался. Я едва не упала от столкновения, но была поймана за талию. И застыла на цыпочках, с занесенными руками над плечами, спрятанными под белой тканью рубахи. Всего несколько сантиметров — и я обниму его.

Стоило отойти, отступить, уйти, но я стояла, глядя на ключицу, улавливая краем глаза быстрое биение жилки в смуглой шее. Сердце стучало тихо, согревало изнутри и удерживало на месте. Голова не кружилась, но мир то и дело размывался, а в голове будто ударял колокол. Отойди, отойди…

Подавшись вперед, повела носом возле теплой кожи. Ощутила, как сжались пальцы на пояснице. Приподняла голову, покусывая губы и безуспешно заставляя себя отступить. Даже мысли о том, что это совершенно другой парень, не помогали. Ладони легли на напряженные плечи, и при затихшей музыке я выдавила короткое:

— Прости.

Прижалась щекой к плечу, обняла крепче и вдохнула полной грудью. Кейел не обнимал, не двигался, но и не отталкивал. Одной рукой по-прежнему придерживал меня за талию, а вторая неподвижно повисла. На его лицо я старалась не смотреть, а чтобы улыбки умиления девушек не отвлекали, вовсе закрыла глаза.

Мое сердце расшатывало нас, необычная музыка снова звучала громче. Я обнимала его, а он позволял обнимать. Еще секунду. Еще мгновение.

Еще…

— Асфи, мы говорили об этом, — произнес он, когда музыка вновь начала стихать. — Ты…

— Перегибаю? — Я резко подняла голову, сокращая расстояние между нашими губами.

Может, поцелует…

Но жалость в зелено-карих глазах отрезвила, а хриплый голос охладил похлеще ледяной воды:


— Да, верно. Ты перегибаешь. Мне тоже многое хочется, — он улыбнулся, — но мы ведь договорились. Извини меня.

Я покачала головой, отступая и выдавливая улыбку. В глазах вспыхивал образ его и Лери. Из них получится прекрасная пара. Усмехнулась с болью под сердцем. О чем это я? Уже получилась! Они прекрасная пара!

— И ты лишняя, — прошептала в ладонь. Громче и с весельем добавила: — Ты отвлек меня от вечеринки! Не переживай за нас, Кейел! На таких мероприятиях нужно отрываться!

— Отрываться? — с широкой улыбкой спросил он и отшатнулся, когда пара, приплясывая, промчалась между нами.

— Так выражаются на Земле! Иди и оторвись!

Сама быстро отвернулась, чтобы не видеть его. Не сегодня. Сегодня я праздную очередную свою победу! Сегодня я только победительница!

Клыкастые девушки, вскинув тонкие руки к небу, кружились друг перед дружкой. Их юбки раскидывались бутонами цветов вокруг ног, темные косы волос хлестали жаркий воздух. Янтарные глаза впитывали огонь костров и отражали его медью и бронзой. Мое приближение девушки отметили улыбками, смехом и радушно протянутыми ладонями. Никто из них не показывал на Кейела и не пытался жестами узнать о нас, вместо этого они легко потащили меня танцевать.

Мужчины стояли на постаментах и ритмично били железом по камням, а те звенели. Поющие камни я видела впервые, но больше восхищалась другим музыкальным инструментом. В плотную шкуру, пропитанную маслами, оборачивали груз. Ее привязывали к веревке и поджигали. Масла не позволяли шкуре ни сгореть, ни потухнуть. Викхарты забирались на широкие колонны и раскручивали веревку высокого над головами танцующих. Пламя ухало, веревка гудела, и множество музыкантов, синхронизируя движения, создавали мелодию. На фоне необычных инструментов ни погремушки из костей, ни барабаны с подвязанными к ним колокольчиками не удивляли.

Я танцевала.

Сначала в паре с высокой девушкой, затем, когда поняла движения, — одна. Пальцами ног черпала песок на берегу, кланялась костру, тянулась к земле и, в одночасье, раскидывая руки и запрокидывая голову, стремилась грудью к звездам. Жадно вдыхая ароматный воздух ночи, кружилась на носочках, смазывала мир перед глазами и тогда видела его. Костры плевали искрами, лизали поленья и землю, обнимали теплом. Девушки и парни водили меня от одного огня к другому, а я и без пламени сгорала.

Я победительница!

Радуйся… Давай же, Аня, радуйся!

И я кружилась снова. Опять выгибала спину злобной кошкой и кланялась земле, а затем птицей стремилась к небу. И кружение… Будто подбитая стрелой, падаю и падаю. Вот-вот рухну, достигну земли, разобьюсь, сама рассыплюсь на последние осколки и мучения закончатся. Но я танцую. Танцую пока есть силы в ногах. Пока есть душевные силы — живу.

С ноющей болью на сердце поддержала заливистый смех. Под очередные незнакомые слова направилась к столам. Приняла из девичьих рук кубок и с жадностью залила сухость во рту, обжигающей сладостью смыла горечь на языке. Небо защипало, в носу закололо, но я допила все до дна и рукавом вытерла губы. Девушки, танцующие вместе со мной, пили из той же бочки, и опасения исчезли. Не отравлюсь.

Стоило мне протянуть опустошенный кубок, как мне опять заполнили его до краев. И я пригубила сладко-кислый напиток, унимающий боль в груди. Насладилась облегчением и залпом опрокинула содержимое кубка в себя. Уж лучше бы в клетке из ребер вместо сердца крепко спал обугленный камень.

Зачем я нашла этого парня? Зачем он пришел следом?..

В голове помутнело, боль затихла, а мир показался прохладной колыбелью. Закачался, убаюкивая. Хорошо…

Теплая ладонь накрыла мою руку, викхартка с каштановой копной волос потащила плясать дальше. Ноги расслабились, но послушно ступали по песку.

И я в который раз танцевала. В танце исчезало время этого мира, и оживало другое. Оставленное мною, брошенное, ошибочно принятое невероятно тяжелым. И я улыбалась призраку Кейела, стоящему в тени пальмы и улыбающемуся мне. Подойти боялась — ведь исчезнет. Растворится в другом времени, в том, что уничтожало надежду, заставляло думать о смерти. Но я боролась и жила. Не на зло ему, не на зло другим, просто потому что хотела жить. Потому что хватало сил.

Я победительница!

Лишь бы не было больно…

Но боль медленно возвращалась, острым холодом вплеталась в хмель, селила чувство ужаса и обреченности. Боль неумолимо возвращалась.





***


Кейел.

Я смотрел на Асфи. Собирался уйти, но не смог ее оставить.

Сначала отошел в сторону, хотел понаблюдать, убедиться, что не обидел, что она не натворит глупостей, а потом пойти и проверить остальных безумцев. Они все безумцы! Елрех исколола себе руку кинжалом, сделанным из кости нечисти, только ради того, чтобы испробовать все исцеляющие зелья и мази викхартов, которые ей показали. Роми изводил себя близостью с существами, присутствие которых с трудом переносил, но узнавал о них, спрашивал и вносил записи в дневник. Я ждал, что ему скоро станет плохо и его придется уводить подальше от викхартов, а Елрех… Вдруг какое-то зелье подействует на нее неправильно?

Искренне полагал, что Асфи поможет остепенить ее друзей, но она лишь отмахнулась и отправилась… отрываться?

Я с улыбкой покачал головой. Наблюдая за ее весельем в кругу молодых девушек, уже направился в сторону помоста, возведенного для Кхангатора, но остановился. Асфи, держа за руку высокую викхартку, училась их танцу. Ломано и некрасиво повторяла поклон и, когда местные смеялись над ней, тоже смеялась. Движимый неясным интересом, я встал в тени пальмы и продолжил следить за ней.

Девушка закружилась, оступилась, но, устояв на ногах, тряхнула густыми волосами и снова неумело затопталась на месте, повела руками. Однако с третьей попытки ее движения вызвали одобрительные улыбки наблюдающих, а она перестала смотреть на других, отвлекаться на изучение и затанцевала отрешенно.

Плавно выгибаясь, выбросила руки к костру. Темные волосы легли на песок, а через миг взметнулись к небу. Поясница изящно прогнулась, ноги оттолкнули невесомое тело.

Сердце ушло в пятки. Упадет!

Я сорвался к ней, но через два шага с облегчением замер — девушка ловко перескочила с ноги на ногу и стремительно закружилась. Местные разошлись, уступая ей место и воодушевленно переговариваясь. Она и не замечала, как от других костров к ней устремились, чтобы затянуть в свой танцующий круг. А я прислонился плечом к волокнистому стволу и, скрестив руки на груди, с плохим предчувствием продолжил наблюдать.

Предчувствие скоро оправдалось. Натанцевавшись, Асфи приняла крепкое вино и большими глотками выпила сразу все, что ей подали. Когда выпила второй кубок, я понял, что оставлять ее ни в коем случае нельзя. С тяжелым выдохом оглянулся, но подходящего свободного места, где можно было бы присесть, не отыскал.

Асфи снова танцевала. Вино добавило движениям раскованности, и теперь девушка будто летала, но — спасибо духам — от облюбованного костра оттащить себя не позволяла. Ее запястья всякий раз ловко выскальзывали из множества рук, а после она всегда бросала взгляд в мою сторону. Улыбалась мне, а я улыбался ей. Пусть, если хочет, веселится хоть до потери разума и будет спокойна. Если упадет без сил, я буду рядом: увижу, помогу встать и отведу домой. Вот только не натворили бы в это время глупостей остальные…

Ветерок, вея с реки, освежал, но воздух все равно был пропитан дымом и сладким дурманом. От него першило в горле, а во рту пересохло. Я глянул на Асфи, убеждаясь, что она, изучив второй танец, как и прежде, пляшет. Позволил себе ненадолго отвлечься — отойти, отыскать морса, холодного отвара или вина, разбавленного соком. Не прошел и двух метров, как в ладонь вцепились теплые руки и потянули обратно.