По следам прошлого

— Ему? — переспросил Роми.

— Там был кто-то еще? — уточнила Елрех.

Я мгновенно оценила глупость их вопросов и с силой втянула воздух через зубы. Духи, дайте мне терпения.

— Ему — Вольному, — пояснил он. Дождался, когда я отниму руки от лица и посмотрю на него, затем растянул полуулыбку и добавил: — Не мне ведь.

— И тебе обидно, ранимый человек?

— Мне обидно, что от меня утаили эту информацию, — снова нахмурился, подаваясь вперед. — Для вас это может быть мелочью, а для меня? Я отправился за вами, чтобы вернуть чужую память. Но ведь вместе с памятью Вольного ко мне вернутся и его чувства. И у меня возникли вопросы ко всем вам. Роми, ты хотел, чтобы Асфи из-за меня рвалась к артефакту, возвращающему память, сильнее и быстрее? Асфи, ты любила зверя, а он любил тебя? Для меня это очень важно. И, Елрех, ты знала об этом всем? И если знала, то как могла так душевно относиться ко мне? В конце концов, как после этого всем вам верить?

Последнее самообладание отступало перед нарастающим стыдом. Осознать претензии Кейела мне труда не составляло, но остальные даже не представляли, как это быть в чьей-то шкуре. Видимо, они даже не задумывались об этом. Я же помнила ту кроху видений и эмоций, которые открывали реликвии, — они до сих пор жили во мне, как собственные. Удивительно, что сам Кейел так заботился о себе, что сходу понял, какой кошмар ему уготовлен. Его чувству самосохранения можно лишь позавидовать. Или он заботился не о себе? Кольнувшая ревность придала сил — я медленно выдохнула и заговорила с уверенностью:

— Идти с нами или нет — твой выбор. То, что было между мной и Вольным, тебя никак не касается, ровно как меня не волнуешь ты с Лери. Не будем лезть в жизнь друг друга и обойдемся без сложностей.

Он согласно кивнул, а я немного переждала неприятную дрожь. Вновь села на диван и постаралась расслабиться. Роми, видимо, решил отмалчиваться, полностью отдавая бразды правления мне. Вот так: рвалась к командованию и организации и получила желаемое в тот момент, когда собрался ком недовольств. Разбирайся в одиночку, Асфи. Как же мой Кейел со всеми нами управлялся?

— Память мы тебе не возвращаем, независимо хочешь ты этого или нет, — поставила в известность этого Кейела. Он недовольно хмыкнул, но я, запрокинув голову на спинку дивана и уставившись в потолок, проигнорировала парня. — Решение примешь до заката. Если не останешься, я возьму с тебя те клятвы, которые посчитаю нужными. Если останешься, то вот какой план я предлагаю.

Облизала губы, прислушиваясь к окружению. Со стороны Роми доносился размеренный шорох — наверное, снова метет пол хвостом. Елрех сидела беззвучно. Под Кейелом едва уловимо скрипел стул. Нервничает и поэтому никак не может усесться? Да, и вздыхает шумно…

— Я отыскала Стрекозу. Она идет с нами и берет с собой доверенного шан’ниэрда.

Шорох у стола прекратился. Елрех поерзала. Вопросы не последовали. Славно!

— И вот нас пятеро. Но с Кейелом — шесть. Поэтому по пути к виксартским землям я снова загляну в Васгор и прихвачу с собой приятелей. Они отличные воины, и уверена, что заинтересуются кое-каким моим предложением.

— Я не ослышался, она сказала: Стрекоза? — спросил у кого-то Роми.

— Какие еще воины из Васгора? — тихо поинтересовалась Елрех.

— К какому племени виксартов ты хочешь пойти?

Ну хоть кто-то действительно заинтересован в сотрудничестве!

— Названия не вспомню. — Я пересела так, чтобы видеть Кейела. Он и впрямь с серьезным видом смотрел на меня. — Вождя зовут Кхангатор. У него еще огненный дракон.

— Рухмар’тиар.

Я вскинула брови.

— Так это племя называет себя, — пояснил Кейел. — Наша знахарка из него. Я был совсем мелким, когда она пришла к нам и рассказывала всей деревне о себе, чтобы ее приняли. Мы наслышаны о Кхангаторе.

Интересно. Выходит, знахарка была в той жизни Кейела и повлияла на его путь.

— Я расскажу тебе все, что услышал от нее, и все, что знаю о ней самой, — предложил он. — Если тебе это будет полезно.

— Тебе нужно время для заката? — Сердце замерло…

— Нет. Я иду с вами.

…и мгновенно забилась чаще. Хоть бы у меня хватило терпения.

— Мы не будем связываться с разбойницей. — Роми вскинул подбородок.

— Будем, — настойчиво сказала я и не позволила дальше развивать эту тему. — Еще мне нужны мастера, кто делает гарпуны. Они должны построить такой, который сумеет точно выстрелить на большое расстояние, при этом никакая веревка на нем не должна внести погрешность в траекторию полета. Роми, ты оплатишь разработку и строительство.

Он рассмеялся от моей наглости, но обошелся без комментариев.

— Елрех. — При взгляде на нее становилось ясно, что она уже смирилась с васовергами. С ней будет проще договориться. — У виксартов мы должны взять какую-то сумочку — растение, которое позволяет дышать отравленным или задымленным воздухом.

— Я поняла, о чем ты говоришь, Асфи.

— Тогда подумай, что мы можем предложить виксартам взамен. Итак, — хлопнув в ладоши, сцепила руки и громче объявила: — Нас будет десять чел… существ. Нам придется терпеть разбойников и васовергов, нам придется терпеть друг друга. Воспринимайте все проще: мы не сбиваемся в тесную семью, не стремимся подружиться, у нас даже нет общей цели. Мы просто попутчики. Прошвырнемся по Фадрагосу, соберем ключи от сокровищницы Энраилл…

Кейел встрепенулся; его брови медленно поползли на лоб. Кажется, Роми не все сообщил ему и как минимум утаил, где именно хранится наш артефакт. От всеобщего смятения уголки моих губ невольно поднимались.

— …затем спустимся в нее. И там дойдем до последней комнаты. В ней находится ваша цель, — окинула взглядом Роми и Елрех. — Вы воспользуетесь артефактом. Ты, — повернула голову к Кейелу, — по пути не отходишь от Роми. Он научит тебя всему, что знает сам.

— Он может взять сокровища в…

— Они не для нас, — перебила я Роми.

— Как это? — изумилась Елрех. — Тогда для кого?


— Мы возьмем там только то, что нам нужно. А затем уйдем, ничего больше не трогая.

— Ты не ответила на вопросы Елрех. — Роми насупился и, облокотившись на стол, склонился над ним.

— Главное сокровище в ней — для балкора, — призналась я. Понимание пришло в голову внезапно и словно подняло меня над историей Фадрагоса еще выше, позволяя проследить все ее истоки и устья. Зов Вестницы взбудоражил, перехватил дыхание, из-за его силы вспотели ладони, подогнулись колени, но я тряхнула головой, напоминая себе, где нахожусь, и добавила: — После сокровищницы мне нужно будет к мудрецам.

— Это разумно, — согласился Роми, ничуть не осознавая серьезность моих слов. — Но ты понимаешь, в какую сокровищницу ведешь разбойников и мародеров?

— Понимаю, конечно. Поэтому разбойников мы убьем, а мародеров… Если придется — тоже.

Или наведаться к мудрецам раньше? А если ошибаюсь? Тогда подставлю всех нас.





Глава 19. Сила огня, крепость камня




Кейел.

Я ходил по комнате, поглядывая на широкую кровать со сбившемся постельным бельем. Вновь приблизился к окну. Луна давно истончилась, о возвращении домой я даже не думал. До полнолуния у меня были шансы, а теперь туда нельзя возвращаться без весомых ценностей. От окна шагнул в сторону кровати, но миновал ее и приложил ухо к стене — в соседней комнате было тихо. Как Асфи может спать? Как она спокойно переживает случившееся? Я ведь видел, какое безумие охватило ее от любви к Вольному. Как она вообще воспринимает меня, опираясь на свое прошлое? Да и какое оно было, это прошлое?

Провел пальцами по стене, обтянутой скользкой тканью, и отдернул руку, отступил. Сердце часто забилось, жар наполнил тело. В который раз за короткое время? Веки невольно опустились, девичий стон, въевшийся в память, казалось, прозвучал рядом. Я облизал пересохшие губы, ладонью грубо стер с них другие воспоминания и резко выдохнул. Тряхнул волосами, стянул пятернями их на затылке и вновь направился умываться. Сомнений не оставалось — до рассвета я уже не усну.

Почему такого не было с Лери? Наверное, потому что она никогда не обнимала меня так и не целовала. Целовала… Я вновь вытер губы и склонился над лоханью с холодной водой. В темноте нельзя было разглядеть своего отражения, но блеск глаз все равно был заметен. Как унять возбуждение? Как забыть о поцелуе, ядом уводящий мысли к подлому пути? Я не слышал и не видел, чтобы кто-то так целовался. Мерзко, что хотелось еще. На душе становилось хуже от того, что Лери никак в голове не вязалась с таким поведением. В фантазиях, вспыхивающих в забывчивости, и во сне появлялась только Асфи. Смотрела на меня безумными глазами, в которых плавилось Солнце. И я, не меньший безумец, наслаждался его смертью, хотел обречь его на нескончаемые страдания.

— Духи, смилостивитесь… — начал просить я, но остановился.

Духи тут ни при чем. Виноват лишь я и мой скверный разум. Для чего я иду в этот смертельный поход? Я не получу сокровищ, как и не получу память Вольного. Затаил дыхание. Вольный любил Асфи. Она целовала его, а не меня, но целовала так, будто он мог быть лучше любого другого существа. Как она могла полюбить зверя? Чем он завоевал эту девушку?

Не отыскав ответа на свой вопрос, я задержал дыхание и окунул голову в воду. Несколько мгновений не двигался, а после поднялся и, нависая над лоханью, стал жадно глотать воздух. Струи потекли с намокших волос, капли стали собираться на лице, падать на темную гладь и звонко разбивались, оставляя круги. Ледяная вода пробрала тело ознобом, отрезвила. Нельзя забывать о Лери, о нашем с ней счастье — оно ничуть не хуже того, что я испытал, оказавшись на месте другого мужчины, на месте безжалостного зверя. Оно чище и праведней. Деревенские мужья нередко изменяют женам, а жены нередко бегают к чужим мужьям, но у нас с Лери все иначе. Она никогда не простит меня. Повезло, что она вовсе вернулась ко мне.

Нельзя думать об Асфи.

— Духи, спасите меня от грязных помыслов, — пробормотал я, стараясь избавиться от очередной скверной мысли, запрятанной глубоко в сознании, что в таких вопросах духи сами беспомощны. Они никогда не помогают. Но, желая поверить в обратное, продолжил молиться: — Избавьте от плотского желания и отравляющей зависти к зверю. Милосердием своим оградите от низменных проступков…





***


Рассвет утратил былую власть над разумом. Теперь, глядя на него, я думал о скверном. Эта скверна распространялась и укоренялась с небывалой скоростью и силой. Она селила в душе одновременно страх и сладость. Страх был перед самим собой, перед невозможностью отгонять короткое воспоминание, дарящее ту самую сладость во всем теле, и думать, думать, думать… Раз за разом представлять Асфи, испуганно отпрянувшую и утратившую разум. Осколки в напряженной руке, кровь, пролитую на пол, — полную отрешенность Асфи от боли. Но, как всегда, мои чувства поменялись: страх остался, а горечь уничтожила сладость — меня так любить не будут. Выходит, я хуже Вольного. Выходит, деревенские никогда не врали мне, но зачем-то врет Роми.

Солнце разгоралось на горизонте тонкого проема, образованного несколькими домами. Прохладная трава, колеблясь под ветерком, ластилась к рукам. Над головой безмятежно шумела липа, вдали заголосила ранняя пичуга. Краем глаза я уловил движение у дома. Разглядев Асфи, сбегающую по ступеням, ощутил прилив тепла. Дыхание перехватило; я смял траву руками. Девушка зябко ежилась, быстро потирая плечи, сминая пальцами длинные рукава рубахи. Остановилась напротив, не замечая меня. Прикрыв рот, зевнула, затем подняла руки к небу и хорошенько потянулась. Гибкое тело приковало взор, и я сумел отвернуться только на миг. Асфи завела руки за голову и на носочках повернулась. Наконец увидев меня, отпрянула и обняла себя.

— Привет, — поздоровалась она и резко отвернулась. Вздернула курносый нос. — Ты почему здесь? Не спится?

— Привык рано вставать.

— Раньше Елрех? — Карие глаза стали совсем широкими. Быстро оглянувшись на дом, девушка с удивлением призналась: — Не думала, что такое может быть. Она ведь встает до рассвета.

Я закусил с силой щеки, но улыбка все равно вырвалась. Было бы глупо дальше корчить из себя недовольного. В горле билась жилка, пьянящая легкость наполнила тело, согрела ноги.

— Я встаю затемно. Люблю встречать рассветы. А ты зачем поднялась так рано? Отдохнула бы после дороги.

Показалось, будто она вздрогнула перед тем, как уставиться на горизонт. Отступила на два шага, сходя с дорожки, и мотнула головой. Темные пряди упали на румяные скулы.

— Сначала дела — потом отдых. Сейчас умоюсь, разомнусь, потом пойду будить рогатого тирана.

До меня не сразу дошло, о ком она говорит, но догадки подтверждались с каждым дальнейшим словом — иногда с непонятными словами. Откуда она? Никогда не слышал даже похожего произношения.

— Елрех сказала, что он устроил в городе ревизию. Черт бескопытный. Теперь хоть бы нам козни не устроили перед отходом. А ведь тут предстоит приобрести кучу вещей в дорогу. — И, поежившись, пробубнила: — Его бы в налоговую инспекцию отправить, он бы и среди бюрократов шороху навел, и остальным жизни не дал. Наверное, и в коллектив вписался бы идеально.

Замолчав, посмотрела на меня извиняющееся, словно пожалела о сказанном. И произнесла:

— Не обращай внимания. Настроение по утрам редко бывает хорошим, а тут еще и сборы на носу.

— Ничего, понимаю.