По следам прошлого
Часть 17 из 133 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Шайд позабыл обо мне напрочь, но я о себе напомнила сама. Ухватила его за локоть и пожаловалась, что мне страшно. Он проникся моментально, стал шутить и отыскал для меня место рядом с собой, как раз в компании Диррейка. Елрех место не уступили, но она упрямо встала за моей спиной, обзавелась кружкой с выпивкой, к которой недовольно принюхивалась, и косилась на темноволосых сородичей. Те тряслись и жадно ели. Все вокруг ждали…
— Пусть духи не забывают вашей доброты, — заговорил шан’ниэрд, отставляя в траву пустую миску. — Меня зовут Ликвир, а это моя сестра Ланкеала.
Ноги налились свинцом, лоб покрылся испариной, в висках застучало. Я стиснула кружку с ягодным вином в руках, стараясь не расплескать его и чувствуя, как холодеют щеки. Против воли одними губами повторила их имена, вглядываясь во взрослые, безумно красивые лица сидящих неподалеку шан’ниэрдов.
Это не они… Совпадение? Ни в жизни не поверю…
Ликвир и Ланкеала — разве можно забыть этих детей? Нельзя забыть всю боль от потери тех, кого любил. И я помнила их боль, потому что разделила ее с ними. Потому что она стала моей собственной. Руки дрожали, а в ладони почудился ключ от дома. Искры обратились ягодами в лукошке, пробудили словно свежую ненависть к ним. Из-за дурацких ягод Ликвир поругался с родителями в свой день рождения и сбежал в лес. Ланкеала, маленькая, еще безрогая шан’ниэрдка, увязалась следом за братом, и он не стал прогонять ее. Только это спасло их от пламени дракона, испепелившего деревню.
— Там все сгорело, — всхлипывая рассказывала шан’ниэрдка, прижимая кулак к груди. Вытянула его вперед, раскрыла, демонстрируя большой ключ. Ее губы скривились и задрожали, голос стал тоньше. — Вот! Только он и остался, как память о родных.
— Далеко это? — спохватился эльф воинственной наружности.
— Да прямо возле Долины драконов, — сказал лже-Ликвир и, за рога руками схватившись, голову свесил.
— Драконы только у этих уродов, викс-с-сартов и остались! — дразнясь воскликнул малорослый фангр, пританцовывая за спиной хмурого Диррейка.
— А насылают на мелкие деревни зачем? — громко спросила девушка. — Войну, что ль, затеять хотят?
Брат с сестрой заметно плечи опустили и виновато потупили взгляд. Толпа, собравшаяся вокруг костра, ловила каждое слово, поэтому молчала и даже старалась не двигаться. Тишина накрыла все вокруг. Ее разбавлял стрекот сверчков и клич ночной птицы.
— Мы виноваты, — наконец, произнес шан’ниэрд. — Хотели пошутить над одной виксарткой, завели ее на скалы, а потом…
— Мы не хотели, чтобы так все вышло! — Названная Ланкеалой, пряча лицо в ладонях, расплакалась с новой силой.
Я наблюдала за представлением с отвращением. Что за вздор происходит? Кто эти шан’ниэрды? По их нарядам из дорогой ткани с серебристой вышивкой по канту можно было бы предположить, что они и сейчас решили подшутить над местными. Отпрыски высокопоставленных шан’ниэрдов отыскали где-то настоящую историю двух мудрецов, двух шан’ниэрдов из Энраилл, изучили ее и решили примерить их роль. Но откуда им знать ее? Даже у Волтуара нигде не было этих воспоминаний. Да и сила Вестницы билась неумолкающим ключом внутри, журчала, уговаривая уйти подальше. Кто они?
— Мы только узнать хотели, правда ли, что их кровь способна любой яд выдержать, — продолжала сквозь слезы делиться девушка. — Мы ее спрашивали, а она грубила в ответ, кинжалом размахивала. А ведь младше нас…
— Где вы ее встретили? — строго спросил Диррейк, почесывая рыжие кудри на макушке.
— В лесу, — твердо ответил Ликвир, взглянув главарю молодежи прямо в глаза. — Наверное, она заблудилась. Ходила вокруг деревни пару рассветов. Мы рискнули подойти, но она сразу за кинжал схватилась.
Он быстро повернулся к сестре, без скромности плащ с нее скинул и, несмотря на ее изумление, подол платья высоко задрал. И пока все уставились на покрытый струпьями порез, растянувшийся от колена высоко по бедру, брат беззастенчиво расшнуровал лиф и стащил платье с плеч. Второй заживающий порез был серьезнее, лежал прямо на груди, исчезая где-то под платьем в глубокой ложбинке. Полуголая шан’ниэрдка раскраснелась, голову скромно опустила, себя беззащитно обнимала, дышала медленно, шумно, пересохшие губы то и дело облизывала, но молча позволяла всем свои увечья рассматривать.
Я вздрогнула, ощутив прикосновение к колену. Шайд, не сводящий возбужденного взгляда с девчонки, положил мне ладонь на ногу, сжал легонько и, отхлебнув из кружки, стал меня поглаживать. Я тоже смочила губы вином и продолжила наблюдать за происходящим. Догадка, растущая в голове насчет брата и сестры, ошеломляла и казалась совершенно невероятной.
— И что… — Диррейку пришлось прочистить горло, чтобы говорить дальше. Он отнял напряженный кулак от губ, куртку с земли поднял, положил на ноги, накрывая пах, а затем громко спросил: — И что дальше произошло?
Лже-Ликвир ответил не сразу, ухватившись за подбородок сестры, заставил ее поднять голову. Растрепанная коса, упала с тонкой шеи, прядка темных волос прилипла к влажным губам, и старший брат заботливо убрал ее. Не с первого раза… Тихо о чем-то спросил сестру и, слушая ответ, вытирал остатки слез с ее щек. За это время напряжение вокруг наросло: девушки с колкими взглядами шептались, сбиваясь рядышком, а парни, напротив, старались отделиться, выйти ближе к нашему костру. Шайд меня совсем по-хозяйски обнял и даже чмокнул в висок, будто мы с ним всю жизнь душа в душу прожили.
На плечо легла тяжелая рука, я оглянулась — Елрех смотрела на всех с беспокойством и, кажется, готова была выхватить меня из хмельной толпы в любую секунду.
Лже-Ликвир наконец отпустил сестру, позволяя ей одеться, и ответил:
— Мы всего лишь хотели припугнуть ее. Нам сильный дух иллюзий благоволит… благоволил, — поправился он, — пока мы эту ошибку не совершили.
— От вас отвернулся дух?!
По толпе пробежал ропот. Шан’ниэрды стыдливо спрятали глаза, но Диррейк поднял руку, не позволяя гомону войти в полную силу.
— Что случилось? — нетерпеливо спросил он.
Шан’ниэрд, сцепив руки в замок, ответил сразу:
— Мы иллюзию лиертахона создали и испугом виксартку к скалам привели. Там было много гнезд пройдохи аспида… Мы не хотели, чтобы все так закончилось.
— Ее укусил аспид? — послышалось из толпы.
— Нет, — лже-Ликвир понуро качнул головой, — она от страха спрыгнула с утеса и разбилась.
— И вы разбили сердце дракону? — я не удержалась от язвительной усмешки, но мигом подавила ее.
— Мы не хотели! — Глядя на меня, шан’ниэрдка прижала руки к груди. — Мы не хотели, чтобы все так вышло.
— Видимо, дракон ее племени учуял ее кровь, — шан’ниэрд хмурился, не сводя с меня глаз, — а там взял след нашей магии. Вы ведь знаете, добрая человечка, как это бывает?
Спину охватил озноб, и даже нервное веселье ушло бесследно. На собственном опыте помню, как это бывает… Выходит, догадки верны. И как же ваши имена, Повелители разрушения? А если ошибаюсь? Вдруг этим двоим просто благоволят сильные духи памяти? Но тогда зачем они нарываются?
И словно в подтверждение моим мыслям, шан’ниэрд проявил простодушие и совершил немыслимую глупость. Он вытащил из кармана бархатный мешочек кровавого цвета, хотел было открыть его, но не стал — сжал его двумя руками и произнес:
— У нас есть кое-что… — помялся, стискивая мешочек, и продолжил: — Приютите нас хотя бы на два дня, позвольте нам отдохнуть, а потом мы уйдем дальше. По нашей вине сгорели все, кто нам был дорог, и мы лишились дома, от нас отвернулись духи, но — пожалуйста! — разве вы не видели?!
И он мешочек на пояс нацепил и снова суетливо лиф с сестры стал сдергивать — тонкая ткань треснула, разошлись швы, грудь оголилась больше необходимого. Шан’ниэрдка с опозданием спрятала ее, кое-как натягивая ткань, но старший брат, охваченный идеей всем доказать, что это они жертвы, напротив, спускал лиф, мешая сестре нормально прикрыться.
— Ну кто бы не захотел проучить виксартку за такое? — Он вскочил, указывая на порез. — Я тогда испугался! Все ведь кровью залито было! Думал, что Ланка умирает. А тут еще и нога… Вы ведь видели!..
— Хватит! — Его ухватила за руки полноватая фангра прежде, чем он снова продемонстрировал бы всем стройные ноги сестры. — Верим мы тебе, видели все.
Он на нее уставился брезгливо, руку из ее рук вытащил и, будто не понимает, как оскорбительно все выглядит, вытер запястье плащом. Проговорил при этом:
— Проявите доброту, а мы расплатимся. Там, в мешочке у нас… — на миг замолчав, губу закусил, — вам потом хватит, чтобы еще такую же деревню построить. А может, даже обитель возвести.
Толпа молчала. Все переглядывались, словно не могли разобраться в услышанном. Диррейк как-то быстро принял решение и озвучил его:
— Мы будем рады принять вас! Вам не помешает отдохнуть с дороги и хотя бы пару рассветов пожить в тепле и с крышей над головой!
Народ нехотя расходился, будто еще ожидал развития событий. Друзья Диррейка же стали всячески отводить толпу, направляя проверить выпивку, закрыть ворота, принести еще поленьев для костров и выполнить многие другие никому не нужные поручения. Спустя несколько стаканов выпитого и пару спетых песен народ почти забылся весельем, танцами и поиском романтики. Почти…
Я отходила по нужде, когда услышала приглушенные мужские голоса, исходящие из тени раскидистого дерева:
— Слышали, как он время отмеряет?
— Да, запрещено так говорить. Беды накликает, невежда.
— Я слыхал, что так северяне все еще говорят.
— Эти выродки? Так, может, он изгой? Придумал все, разбойник, а потом нам уши греет враньем.
— А сестрица у него какова? — самый высокий из компании цокнул языком. — Красавица.
— Да-а, — дружно протянули остальные, затем один что-то шепнул, видимо, пошлое, и все дружно заржали.
От другого собрания парней слышалось иное:
— Зачем Диррейк разрешил им остаться?! — спрашивал человек. — Совсем сдурел!
— Во-во! — поддержал фангр. — Я тоже говорю, что раз по их следу дракон к тому поселению добрался, то и до нашего доберется.
— И духи не уберегут, — проворчал второй фангр, сжимая кулаки. — От них духи сильные отвернулись, и если будем их поддерживать, то и от нас все духи отвернутся. Гнать их надо отсюда!
У небольшого костра в отдалении и вовсе уши захотелось заткнуть, а пьяных парней развести по домам и насильно уложить спать.
— Видал, под юбкой-то у нее ничего нет! — захихикал кто-то щуплый; в тени кустарника, где он сидел, я даже расу разобрать не сумела.
— Да ну!
— Я видел! Своими глазами и видел!
— Богато разодета эта шлюха, — ворчал сутулый человек, пьяно шатаясь и вороша поленья в костре. — Мы для таких, как она, тряпка. И смотрят такие на нас, как на дерьмо.
— Таких воспитывать надо! — поддержал эльф, а, может, и эльфиор, натягивая капюшон на голову.
— Слушайте, слушайте, — зашушукал первый из тени, — а ведь действительно, духи-то от них отвернулись.
— И? — заинтересовался сидящий рядом с ним парень.
— Вот дуралей! Кто за них заступится, если мы того с ней… с ними… Ну это…
— Грабануть ты их, что ли, хочешь? — уточнил еще один участник беседы.
Я пригнулась, радуясь, что малинник скрыл меня от глаз скользких типов, и замедлилась. Беседа увлекала.
— И грабануть тоже!
— Нельзя так! — возмутился кто-то басовитый.
— А убивать виксарток можно, что ль?
— Вот! Хоть кто-то здраво рассуждает! Они убили виксартку — это еще ладно, вина маленькая. Но ведь потом дракон деревню спалил. Значит, виксартку столкнули…
— Столкнули? Так вроде ж сама сиганула!
— Сама?! Да так они тебе во всем и признаются?! Они ж и клятвой духов теперь наверняка заручиться не могут!
— Пусть духи не забывают вашей доброты, — заговорил шан’ниэрд, отставляя в траву пустую миску. — Меня зовут Ликвир, а это моя сестра Ланкеала.
Ноги налились свинцом, лоб покрылся испариной, в висках застучало. Я стиснула кружку с ягодным вином в руках, стараясь не расплескать его и чувствуя, как холодеют щеки. Против воли одними губами повторила их имена, вглядываясь во взрослые, безумно красивые лица сидящих неподалеку шан’ниэрдов.
Это не они… Совпадение? Ни в жизни не поверю…
Ликвир и Ланкеала — разве можно забыть этих детей? Нельзя забыть всю боль от потери тех, кого любил. И я помнила их боль, потому что разделила ее с ними. Потому что она стала моей собственной. Руки дрожали, а в ладони почудился ключ от дома. Искры обратились ягодами в лукошке, пробудили словно свежую ненависть к ним. Из-за дурацких ягод Ликвир поругался с родителями в свой день рождения и сбежал в лес. Ланкеала, маленькая, еще безрогая шан’ниэрдка, увязалась следом за братом, и он не стал прогонять ее. Только это спасло их от пламени дракона, испепелившего деревню.
— Там все сгорело, — всхлипывая рассказывала шан’ниэрдка, прижимая кулак к груди. Вытянула его вперед, раскрыла, демонстрируя большой ключ. Ее губы скривились и задрожали, голос стал тоньше. — Вот! Только он и остался, как память о родных.
— Далеко это? — спохватился эльф воинственной наружности.
— Да прямо возле Долины драконов, — сказал лже-Ликвир и, за рога руками схватившись, голову свесил.
— Драконы только у этих уродов, викс-с-сартов и остались! — дразнясь воскликнул малорослый фангр, пританцовывая за спиной хмурого Диррейка.
— А насылают на мелкие деревни зачем? — громко спросила девушка. — Войну, что ль, затеять хотят?
Брат с сестрой заметно плечи опустили и виновато потупили взгляд. Толпа, собравшаяся вокруг костра, ловила каждое слово, поэтому молчала и даже старалась не двигаться. Тишина накрыла все вокруг. Ее разбавлял стрекот сверчков и клич ночной птицы.
— Мы виноваты, — наконец, произнес шан’ниэрд. — Хотели пошутить над одной виксарткой, завели ее на скалы, а потом…
— Мы не хотели, чтобы так все вышло! — Названная Ланкеалой, пряча лицо в ладонях, расплакалась с новой силой.
Я наблюдала за представлением с отвращением. Что за вздор происходит? Кто эти шан’ниэрды? По их нарядам из дорогой ткани с серебристой вышивкой по канту можно было бы предположить, что они и сейчас решили подшутить над местными. Отпрыски высокопоставленных шан’ниэрдов отыскали где-то настоящую историю двух мудрецов, двух шан’ниэрдов из Энраилл, изучили ее и решили примерить их роль. Но откуда им знать ее? Даже у Волтуара нигде не было этих воспоминаний. Да и сила Вестницы билась неумолкающим ключом внутри, журчала, уговаривая уйти подальше. Кто они?
— Мы только узнать хотели, правда ли, что их кровь способна любой яд выдержать, — продолжала сквозь слезы делиться девушка. — Мы ее спрашивали, а она грубила в ответ, кинжалом размахивала. А ведь младше нас…
— Где вы ее встретили? — строго спросил Диррейк, почесывая рыжие кудри на макушке.
— В лесу, — твердо ответил Ликвир, взглянув главарю молодежи прямо в глаза. — Наверное, она заблудилась. Ходила вокруг деревни пару рассветов. Мы рискнули подойти, но она сразу за кинжал схватилась.
Он быстро повернулся к сестре, без скромности плащ с нее скинул и, несмотря на ее изумление, подол платья высоко задрал. И пока все уставились на покрытый струпьями порез, растянувшийся от колена высоко по бедру, брат беззастенчиво расшнуровал лиф и стащил платье с плеч. Второй заживающий порез был серьезнее, лежал прямо на груди, исчезая где-то под платьем в глубокой ложбинке. Полуголая шан’ниэрдка раскраснелась, голову скромно опустила, себя беззащитно обнимала, дышала медленно, шумно, пересохшие губы то и дело облизывала, но молча позволяла всем свои увечья рассматривать.
Я вздрогнула, ощутив прикосновение к колену. Шайд, не сводящий возбужденного взгляда с девчонки, положил мне ладонь на ногу, сжал легонько и, отхлебнув из кружки, стал меня поглаживать. Я тоже смочила губы вином и продолжила наблюдать за происходящим. Догадка, растущая в голове насчет брата и сестры, ошеломляла и казалась совершенно невероятной.
— И что… — Диррейку пришлось прочистить горло, чтобы говорить дальше. Он отнял напряженный кулак от губ, куртку с земли поднял, положил на ноги, накрывая пах, а затем громко спросил: — И что дальше произошло?
Лже-Ликвир ответил не сразу, ухватившись за подбородок сестры, заставил ее поднять голову. Растрепанная коса, упала с тонкой шеи, прядка темных волос прилипла к влажным губам, и старший брат заботливо убрал ее. Не с первого раза… Тихо о чем-то спросил сестру и, слушая ответ, вытирал остатки слез с ее щек. За это время напряжение вокруг наросло: девушки с колкими взглядами шептались, сбиваясь рядышком, а парни, напротив, старались отделиться, выйти ближе к нашему костру. Шайд меня совсем по-хозяйски обнял и даже чмокнул в висок, будто мы с ним всю жизнь душа в душу прожили.
На плечо легла тяжелая рука, я оглянулась — Елрех смотрела на всех с беспокойством и, кажется, готова была выхватить меня из хмельной толпы в любую секунду.
Лже-Ликвир наконец отпустил сестру, позволяя ей одеться, и ответил:
— Мы всего лишь хотели припугнуть ее. Нам сильный дух иллюзий благоволит… благоволил, — поправился он, — пока мы эту ошибку не совершили.
— От вас отвернулся дух?!
По толпе пробежал ропот. Шан’ниэрды стыдливо спрятали глаза, но Диррейк поднял руку, не позволяя гомону войти в полную силу.
— Что случилось? — нетерпеливо спросил он.
Шан’ниэрд, сцепив руки в замок, ответил сразу:
— Мы иллюзию лиертахона создали и испугом виксартку к скалам привели. Там было много гнезд пройдохи аспида… Мы не хотели, чтобы все так закончилось.
— Ее укусил аспид? — послышалось из толпы.
— Нет, — лже-Ликвир понуро качнул головой, — она от страха спрыгнула с утеса и разбилась.
— И вы разбили сердце дракону? — я не удержалась от язвительной усмешки, но мигом подавила ее.
— Мы не хотели! — Глядя на меня, шан’ниэрдка прижала руки к груди. — Мы не хотели, чтобы все так вышло.
— Видимо, дракон ее племени учуял ее кровь, — шан’ниэрд хмурился, не сводя с меня глаз, — а там взял след нашей магии. Вы ведь знаете, добрая человечка, как это бывает?
Спину охватил озноб, и даже нервное веселье ушло бесследно. На собственном опыте помню, как это бывает… Выходит, догадки верны. И как же ваши имена, Повелители разрушения? А если ошибаюсь? Вдруг этим двоим просто благоволят сильные духи памяти? Но тогда зачем они нарываются?
И словно в подтверждение моим мыслям, шан’ниэрд проявил простодушие и совершил немыслимую глупость. Он вытащил из кармана бархатный мешочек кровавого цвета, хотел было открыть его, но не стал — сжал его двумя руками и произнес:
— У нас есть кое-что… — помялся, стискивая мешочек, и продолжил: — Приютите нас хотя бы на два дня, позвольте нам отдохнуть, а потом мы уйдем дальше. По нашей вине сгорели все, кто нам был дорог, и мы лишились дома, от нас отвернулись духи, но — пожалуйста! — разве вы не видели?!
И он мешочек на пояс нацепил и снова суетливо лиф с сестры стал сдергивать — тонкая ткань треснула, разошлись швы, грудь оголилась больше необходимого. Шан’ниэрдка с опозданием спрятала ее, кое-как натягивая ткань, но старший брат, охваченный идеей всем доказать, что это они жертвы, напротив, спускал лиф, мешая сестре нормально прикрыться.
— Ну кто бы не захотел проучить виксартку за такое? — Он вскочил, указывая на порез. — Я тогда испугался! Все ведь кровью залито было! Думал, что Ланка умирает. А тут еще и нога… Вы ведь видели!..
— Хватит! — Его ухватила за руки полноватая фангра прежде, чем он снова продемонстрировал бы всем стройные ноги сестры. — Верим мы тебе, видели все.
Он на нее уставился брезгливо, руку из ее рук вытащил и, будто не понимает, как оскорбительно все выглядит, вытер запястье плащом. Проговорил при этом:
— Проявите доброту, а мы расплатимся. Там, в мешочке у нас… — на миг замолчав, губу закусил, — вам потом хватит, чтобы еще такую же деревню построить. А может, даже обитель возвести.
Толпа молчала. Все переглядывались, словно не могли разобраться в услышанном. Диррейк как-то быстро принял решение и озвучил его:
— Мы будем рады принять вас! Вам не помешает отдохнуть с дороги и хотя бы пару рассветов пожить в тепле и с крышей над головой!
Народ нехотя расходился, будто еще ожидал развития событий. Друзья Диррейка же стали всячески отводить толпу, направляя проверить выпивку, закрыть ворота, принести еще поленьев для костров и выполнить многие другие никому не нужные поручения. Спустя несколько стаканов выпитого и пару спетых песен народ почти забылся весельем, танцами и поиском романтики. Почти…
Я отходила по нужде, когда услышала приглушенные мужские голоса, исходящие из тени раскидистого дерева:
— Слышали, как он время отмеряет?
— Да, запрещено так говорить. Беды накликает, невежда.
— Я слыхал, что так северяне все еще говорят.
— Эти выродки? Так, может, он изгой? Придумал все, разбойник, а потом нам уши греет враньем.
— А сестрица у него какова? — самый высокий из компании цокнул языком. — Красавица.
— Да-а, — дружно протянули остальные, затем один что-то шепнул, видимо, пошлое, и все дружно заржали.
От другого собрания парней слышалось иное:
— Зачем Диррейк разрешил им остаться?! — спрашивал человек. — Совсем сдурел!
— Во-во! — поддержал фангр. — Я тоже говорю, что раз по их следу дракон к тому поселению добрался, то и до нашего доберется.
— И духи не уберегут, — проворчал второй фангр, сжимая кулаки. — От них духи сильные отвернулись, и если будем их поддерживать, то и от нас все духи отвернутся. Гнать их надо отсюда!
У небольшого костра в отдалении и вовсе уши захотелось заткнуть, а пьяных парней развести по домам и насильно уложить спать.
— Видал, под юбкой-то у нее ничего нет! — захихикал кто-то щуплый; в тени кустарника, где он сидел, я даже расу разобрать не сумела.
— Да ну!
— Я видел! Своими глазами и видел!
— Богато разодета эта шлюха, — ворчал сутулый человек, пьяно шатаясь и вороша поленья в костре. — Мы для таких, как она, тряпка. И смотрят такие на нас, как на дерьмо.
— Таких воспитывать надо! — поддержал эльф, а, может, и эльфиор, натягивая капюшон на голову.
— Слушайте, слушайте, — зашушукал первый из тени, — а ведь действительно, духи-то от них отвернулись.
— И? — заинтересовался сидящий рядом с ним парень.
— Вот дуралей! Кто за них заступится, если мы того с ней… с ними… Ну это…
— Грабануть ты их, что ли, хочешь? — уточнил еще один участник беседы.
Я пригнулась, радуясь, что малинник скрыл меня от глаз скользких типов, и замедлилась. Беседа увлекала.
— И грабануть тоже!
— Нельзя так! — возмутился кто-то басовитый.
— А убивать виксарток можно, что ль?
— Вот! Хоть кто-то здраво рассуждает! Они убили виксартку — это еще ладно, вина маленькая. Но ведь потом дракон деревню спалил. Значит, виксартку столкнули…
— Столкнули? Так вроде ж сама сиганула!
— Сама?! Да так они тебе во всем и признаются?! Они ж и клятвой духов теперь наверняка заручиться не могут!