По следам прошлого

— Сами? — Елрех смерила его насмешливым взглядом с ног до головы. — Непостоянный шан’ниэрд, ты же сказал, что только к сокровищнице и никуда дальше.

— Сами! Если она тут, сидя на месте, не спятит, то я с ее метаниями и без всякой любви рехнусь!





***


Выспаться и вправду не помешало. Я проспала почти сутки, а проснувшись посреди ночи, ясно поняла, что последние несколько дней смешались в один. Более того — как ни старалась, я не могла вспомнить ни одной отчетливой мысли. Зато теперь, кажется, готова была проанализировать свою внутреннюю борьбу и придумать решение, как ее избегать. Злость из-за неудач нельзя копить — наверное, так и формируются маньяки. Надо обязательно придумать, куда ее выплескивать.

Роми и Елрех за время моего сна организовали сборы. Они единогласно приняли решение, что в Вечный лес лучше идти с сопровождением и одной охраной важного исследователя не обходиться. Поэтому уже к позднему вечеру подчиненные Роми выяснили, что в одну из нужных нам деревень отправляется торговец и сразу следом за ним выходит целый караван из молодой гильдии плотников.

— Они скупают в Изгорье древесину, — ставил меня в курс дела Роми, разложив карту на столике и склонившись над ней. Полуденное солнце светом стелилось по крепкой бумаге, желтило участок леса, куда указывал Роми — деревню туда не нанесли. — И если мы к тому времени не отыщем твоего человека, то в Изгорье с ними ненадолго разойдемся. Они останутся в этой деревне еще на треть периода, поэтому мы успеем с торговцем пройти в Золотые холмы, поискать Кейела там и вернуться как раз к их отбытию.

— И с торговцем обратно вернемся? Или без него? — нахмурилась я, глядя на расположение Золотых холмов. — Мы же не планировали заходить на земли викхартов. Разве это не опасно? для тебя…

Роми губы поджал, хвостом метнул пол, а затем на меня укоризненно посмотрел, но в желтых глазах и сострадание почудилось.

— У тебя был жар, пока ты спала. Даже не помнишь, как Елрех поила тебя из ложечки зельем. Я думал, Вестницы, если и существуют, то, как и Вольные, от болезней защищены, но до сих пор склоняюсь, что это именно обычная болезнь и была.

— А Елрех, значит, спорит?

— Переубеждает. — Он поморщился. — И к тебе уважения требует и хоть немного жалости. Я решил уступить. И себе заодно выгоду заметил, поэтому на свой счет сильно не обольщайся. Сляжешь еще без этого человека, как мне потом самому во всем разбираться? Да и обязан я тебе буду, если все твои теории верны и помогут шан’ниэрдам. А я в долгу быть не люблю. Поэтому сделаю все, чтобы Кейела твоего найти, и если ничего не выйдет, — Пожал плечами, — извини.

Открытое окно дышало жаром. Я посмотрела на ясное небо и кивнула. Откровенность Роми безмерно радовала.

— Спасибо, — сказала тихо. И сразу попросила: — Рассказывай дальше, что по планам.





***


В день отправления поднимались затемно. В таверне, которая на приличное время стала нам домом, уже хлопотали работники. Молодые девчонки разбежались по нашим комнатам, убирали, проверяли услужливо, не забыли ли мы чего. Кухарки тихо звякали посудой на кухне; из нее в обеденный зал долетали приятные ароматы и слабое тепло. Мы сели поближе к ней и, пока ждали горячий завтрак, ежились и еще раз обсуждали ближайшие планы. В зале, кроме нас, находился тот самый торговец — худой, высокий человек с проседью в коротких волосах, — со своими помощниками и охраной. И больше никого.

После плотного завтрака хозяин лично отчитался перед нами за провизию и передал ее подчиненным Роми. Сам Роми в это время писал письмо в гильдию казначеев с требованием выплатить указанную сумму этой таверне. Письмо заверил клятвой духов — она упала ржавой кляксой в угол листа, расползлась на три части, искривилась: в знак гильдии исследователей, семейный знак Роми и наконец — в его имя. Другие духи подсветили разок лист зеленым сиянием, и хозяин таверны широко улыбнулся, принимая местный вексель, стал прощаться и звать нас погостить в любое время.

В предрассветных сумерках вышли на крыльцо, там же ближе познакомились с торговцем и дружно отправились к месту сбора. Двигались медленно — спешить было некуда, да и нагруженные телеги позади скрипели натужно; крепкие мситы тяжело вздыхали, всхрапывали и норовили свернуть к обочинам, скупо покрытым травой.

— Поговаривают, совсем приперло ее, — делился торговец с Роми новостями, — так она у сатиров что-то ценное выкрала да к деревне их привела. И пока они, обозленные, на местных отвлеклись, с добычей удрала. Сволочь. Сколько же народу загубила, дура жестокая!

— Как есть сволочь, — громко поддержал Роми, с гордой осанкой вышагивая рядом.

Мы с Елрех плелись чуть позади и голоса старались не подавать. Только молчком многозначительно переглядывались, если что-то интересное звучало. Вот сейчас сплетня казалась до безумия знакома, но разговор начался в тот момент, когда я отвлеклась, помогая подростку отнять у животины подол потертого плаща. Он пропах сладким сеном, и она с остервенением принялась его жевать. Прослушав, о ком речь, я теперь пыталась вникнуть в суть и заодно разобраться, откуда взялось чувство дежавю.

— Я потому к каравану этому и прибился, — нервно потрясая зеленой косынкой, проговорил торговец. — А как разбойники и на меня нападут, иль того хуже — натравят нечисть какую. Во дошло! Уже в мирных регионах жить опасно стало! Что уж говорить о свободных землях? А Вечный лес, а? Это ж близость какая к разбойникам.

И на шепот перейдя, к Роми придвинулся. Тот было шарахнулся, хвост дугой поднял, но в кулаке новый амулет крепче стиснул — и снова расслабился. Торговец ничего не заметил.

— А так бы ни в жизнь с этой гильдии не связался, — донесся громкий шепот. — Кто ж так низко опускается, чтобы древесину в свободных землях закупать, а? Пользы-то нашим больше, если тут будут брать. — И деловито добавил: — Пусть и дороже.

— Насколько помню, ты сам из Белых долин, — Роми пренебрежение в голосе не скрывал, — а торговать едешь к виксартам.

— Духи Фадрагоса! — вскинулся эмоциональный мужчина. — Пусть помилуют меня, скверной запачканного! Да как же, господин? Где еще меда виксарских пчел раздобыть?! А он так нужен! Всюду и всем нужен! Да я едва на ящик склянок в два периода сторговался и вынужден с тех пор…

Не желая дальше слушать оправдания и пустой треп, я подняла голову к светлеющему небу. Рассвет…





***


Рассветы угнетали, луна пугала. Я шла вперед, заставляя себя делать каждый шаг.

Вереница телег двигалась медленно, и путь, который мы могли бы преодолеть за день, растягивался на два дня, а то и на три. Непредвиденные остановки, вроде поломки колес, раздражали сильнее всего — в них я стремилась углядеть знак повернуть назад. Возможно, Елрех верно указала на то, что я просто боюсь отыскать Кейела и не добиться его в этой жизни. Видимо, мой страх обрел новую форму — злобу.

Из-за отсутствия нормальных дорог и близкой опасности крупные караваны отказывались от перемещения сразу в регион Каменных великанов. Приходилось делать крюк через регион Шелкопрядов, где давно обосновался город именно для путников. Он располагался ровно между священным кольцом и границей, позволял починить возы, пополнить провизию, наконец — отдохнуть и продолжить путь обновленными. Затем пришлось считаться с планами торговца, который уговорил-таки караван-вожатого зайти в Заводь Ал’лирта.


В знакомом мне городе мы пробыли несколько дней, за которые Роми и носа не показал из самой дальней комнаты таверны, а я несколько раз приходила к разрушенной половине города и, разглядывая руины, долго стояла на уцелевшей лестнице. И в этой жизни дорога Аньи повторялась неизменно… Почти. В этот раз жители Красной осоки будут разбираться со своими проблемами без нас, а значит, наверняка вся деревня не пострадает. Возможно, убьют северянина и на том разойдутся. В этой жизни мы с Кейелом не спустимся по лестнице, не дойдем до логова Стрекозы, не попадем в западню, и я не пострадаю. Не услышу, что Вольный тоже умеет бояться…

За две недели пути многие свыклись с присутствием безрассудного беловолосого шан’ниэрда, ушедшего так далеко от дома, да еще и в компании двух девушек. Сам Роми с каждым днем заметно уставал от общества и старался держаться в стороне ото всех, что еще сильнее сближало его со мной и Елрех. Гордый шан’ниэрд к концу похода стал похож на поджавшего хвост пса, который теперь мечтал лишь спрятаться ото всех. Смущало меня в его поведении не только это. Если в первые дни он с былым задором и пылом спорил с Елрех, а в мою сторону и не смотрел, то в последние — пытался разговорить меня, всячески избегая Елрех. Мне же, напротив, говорить хотелось все меньше и меньше, а разбираться в причинах такого поведения друзей не оставалось ни сил, ни желания. Приближение к деревням, в которые вложено столько надежды, угнетало, пугало, тянуло все силы. Что если Кейела и там нет? А если есть?..

— Опять думаешь о своем человеке? — спросил Роми поздним вечером, сидя рядом со мной.

Костер трещал в метре от нас, разгонял сумрак вокруг, обдавал жаром лицо. Возле соседнего костра затянули песню на эльфийском языке, сильные голоса заглушили шум листвы.

— А ты опять хочешь вытянуть из меня клятву? — в ответ поинтересовалась я, бросая взгляд на уставшего шан’ниэрда и стискивая в руке обугленную ветку, которой поправляла горящие поленья.

Роми поморщился и голову на грудь свесил. Может, пока я глубже закапывалась в себя, они с Елрех успели поссориться?

— Не нужны мне твои клятвы, — произнес он, приподнимая кружку с отваром на уровень глаз. — Если понадобится, я сам найду на тебя управу.

— О-ого, — равнодушно протянула я, хоть и пыталась вложить эмоции. С трудом выдавила из себя улыбку и заметила: — А теперь ты похож на себя прошлого. Угрозы, обещания… Насмешек только не хватает.

— Я так смешон в твоих глазах? — Он вскинул брови и ко мне голову повернул; кончик хвоста ритмично ударял по носу грязного сапога. — Не забыла, что и мы с Елрех не давали тебе клятву о том, что ничего о тебе никому не расскажем, Вестница?

Последнее выплюнутое слово едва не стерло улыбку с лица, но я удержала ее. Ветерок охладил лицо, упростил вдох. Мне удалось сказать твердо:

— Хочешь рассказать всем мои тайны — вперед. Знаешь, Роми, что я тогда потеряю?

Желтые глаза превратились в щелки, а серые впалые щеки напряглись сильнее.

— Ну? — не вытерпел шан’ниэрд.

— Надежду, — прошептала я. — Ты лишишь меня всего. И нет ничего хуже, чем разумное существо, лишенное всякой надежды. Давай, — Веткой повела в воздухе, указывая на множество костров вокруг, — иди и расскажи им все. Подари мне волю, которую утратил сам.

Роми хмурился и поджимал губы, разглядывая меня. Хотел было ответить, но заметил приближающуюся Елрех с разделанной тушкой в руках. Поморщился и стал подниматься.

— Ты куда? — полюбопытствовала я.

— К главному. Уточню к какому шагу солнца мы дойдем до первой деревни.

— А это так важно? — с насмешкой подхватила Елрех.

Роми ей не ответил. Только вперился горящим взглядом на пару секунд в ее лицо, передернул плечами, хлестанул хвостом траву и сорвался с места.

Тревога сковала дыхание. Я спросила:

— Влюбляется?

— Ненавидит, — беспечно отозвалась Елрех и принялась возиться с поздним ужином.





***


К деревне, огороженной тыном, прибыли только к вечеру. Широкая, расчищенная колея вела к высоким воротам. Если бы не ухоженность леса в округе, то я непременно сумела бы вообразить, что встречать нас выйдет Вяз, фанатичный защитник тайн Энраилл. Однако встречали нас приветливые незнакомцы. Суетились, стараясь угодить, после долгой разлуки хлопали приятелей по плечам, интересовались делами и жизнью, с настороженным интересом присматривались к беловолосому шан’ниэрду. Роми только раз поправил гильдейский знак на груди и важно потребовал личной беседы со старостой. Отвели нас к нему сразу же. В двухэтажном доме из сруба я пробыла недолго — услышала, что ни о каком Кейеле мужчина знать не знает, и ушла. На то, чтобы обойти всю деревню, понадобилось не больше часа, но одного обхода для душевного спокойствия оказалось недостаточно.

Обычно деревни в регионах вели более вольный образ жизни и не так сильно зависели от гильдий, но на свободных землях жизнь отличалась. Тут жители сами походили на гильдию, занимаясь одним общим делом. Конечно же, тоже возделывали поля и огороды; женщины занимались домом, белье стирали в реке, протекающей прямо по огороженному участку; в отдалении и ферма мситов отыскалась, и вольеры с хищниками примостились. С последними крепкие мужики работали громко и упорно, натаскивали обучаемое зверье на охрану территории. Духов в деревнях Фадрагоса хоть и любовно почитали, но только на них одних не полагались.

Обхаживая территорию повторно, я столкнулась с группой разнокожих мальчишек, тащивших на спине сети, сачки и удочки. Помня, как многих в нашем районе знал Егорка, я с надеждой спросила у них о Кейеле — те переглянулись, плечами пожали и продолжили путь к воротам, ссылаясь на то, что до рыбного места еще пару шагов Солнца ходу и нужно бы поспешить. Уступив им дорогу, я подставила лицо солнцу и постояла еще немного на месте с закрытыми глазами. Мысли о Кейеле пугали, и думать о нем не хотелось, но и не думать не могла.

Ориентируясь на громкие стуки и шорохи, направилась к скоплению сараев. Свернув за угол постройки, вдохнула плотный запах древесины. Слой опилок под ногами смягчил шаг, но несколько мужчин меня все равно заметили и как-то неохотно от дел отвлеклись. Услышали, что я ищу плотника или столяра по имени Кейел, или отца его, утратили интерес и разошлись обедать. Лишь один улыбчивый молодой фангр остался — сначала меня пристально рассматривал, а потом уставился на светло-синий палец, словно там заноса засела.

— Нет у нас никакого Кейела, — задумчиво ответил он; при этих словах я изо всех сил удерживала улыбку. — В Медвежьей колыбели тоже такого не припоминаю.

— Медвежья колыбель? — сглотнув комок, переспросила. — Это что, соседнее село?

Фангр на меня быстрый взгляд бросил, кивнул и охотно дополнил:

— Там деревья валят, а оттуда к нам по реке сплавляют. Чуть дальше от нас находится. Мы туда иногда по вечерам ходим. Народу больше, интереснее жизнь, нескольким девушкам духи музыки благоволят, поэтому они хорошо на дудках и барабанах играют. Вот танцы на всю ночь и устраиваем. — Улыбнулся и тише добавил: — Этой луной тоже собираемся. Если приглашу, пойдешь?

Я рот открыла, но ни слова из себя выдавить не смогла. Настолько о Кейеле мечтала, что, получив приглашение от незнакомца, растерялась.

— У нее других забот хватает, — донесся резкий голос со стороны.

Роми стоял у колодки и с отвращением рассматривал рабочий двор. Я нахмурилась, руки на груди скрестила и звонко согласилась:

— С радостью пойду!