По правде говоря
Часть 45 из 63 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Добрый вечер, Вика, - поздоровалась со мной Елизавета Витальевна, единственная из всех. Даже сделала попытку улыбнуться. Я улыбнулась ей в ответ.
Роман Артурович удостоил меня короткого взгляда и тут же отвернулся, он, вообще, сегодня выглядел крайне недовольным. Можно было подумать, что он, как и Андрей, томится на данном мероприятии, но мне почему-то показалось, что недоволен он чем-то другим. Тем, что всерьёз занимает его мысли, он даже не смотрел по сторонам, будто ему было не интересно, что происходит. Светлана со мной тоже общаться не спешила, наверное, я её своим присутствием не радовала, а сегодня ей не хотелось огорчаться ни по какому, даже малейшему поводу. Поэтому она меня игнорировала. Я отсоветовала себе расстраиваться по этому поводу. Зато Гришка на меня уставился, потягивал шампанское из бокала, наверняка, далеко не первого по счёту. Затем сказал:
– Вика, кажется, всерьёз увлеклась твоим творчеством, дорогая. Не оторвёшь.
– Вике понравились панно, - неожиданно подтвердил Андрей. – В спальне стоит и смотрит. Сколько раз её за этим заставал.
Андрей на меня посмотрел, улыбнулся, якобы подбадривающе. И я поняла, что сказал он это специально, чтобы смягчить отношение Светланы ко мне, чтобы той польстить, да и его родители могли бы проникнуться. И я, наверное, должна была бы сейчас начать горячо заверять всех, что я в восторге, и Света большой талант. Ну, может, не талант, но, по крайней мере, молодец. Но я промолчала, не нашла в себе сил соврать, притвориться, даже слова произнести, чтобы поддержать тему. Я почему-то уставилась в улыбающееся Гришкино лицо.
– А кто на этих фотографиях? – спросила я, глядя почему-то не на художника и создателя, а на её мужа.
– На фотографиях? – переспросил Григорий. Плечами пожал, взглянул на жену. – Понятия не имею.
– Там много людей. Близких и незнакомых, - ответила за невестку Елизавета Витальевна. Глянула на неё. – Правда, дорогая?
Света кивнула. Она-то прекрасно знала, что я уже задавала ей этот вопрос, и поднимать эту тему снова, в присутствии всех, было странно. Но я не удержалась от вопроса.
– Вика, ты спроси о том, что хочешь знать, - вдруг посоветовал мне Роман Артурович. Повернулся ко мне и взглянул с вызовом. Даже рукой, в которой держал бокал с коньяком, указал на стену с панно. – Конкретно что тебя так интересует?
Мы смотрели с ним друг другу в глаза. Между нами влез Андрей, видимо, уловил напряжение.
– Папа, Вике просто интересно.
Я же указала на название, что значилось на указателе, прикрепленном к стене.
– Я, может, не слишком разбираюсь в искусстве, не понимаю замысла автора, но здесь значится: «Ненависть». И столько фрагментов, совершенно разных. Мне просто любопытно.
Елизавета Витальевна, после моих слов, тоже принялась вглядываться в панно. Её взгляд скользил по обрывкам снимков, кажется, она впервые так внимательно их изучала.
– Действительно, немного странно, - проговорила она. – Света, разве в верхнем углу не фотографии с вашей с Гришей свадьбы?
Все уставились на панно. А я смотрела на Светлану. Её лицо застыло, буквально превратилось в маску, а все остальные вдруг в один момент потеряли к панно всякий интерес, зашевелились, больше было похоже на то, что засуетились, а Андрей рядом со мной проговорил:
– Зачем, вообще, это было выставлять напоказ? – Это обвинение явно относилось напрямую к Светлане, а та в ответ огрызнулась.
– Как хочу, так и делаю. Мой психолог говорит, что нужно уничтожать в себе все обидные воспоминания.
– К чертям твоего психолога, - едва различимо рыкнул на неё Андрей, но на него тут же шикнула Елизавета Витальевна, да и Григорий зыркнул на старшего брата с предостережением. От него я подобное впервые видела. Кажется, я, вообще, впервые видела Гришку серьёзным.
– Когда вся эта дребедень закончится? – неожиданно поинтересовался Роман Артурович, будто, не обращая внимания на взволнованное шиканье родственников. – Я могу уже идти?
Света вначале обиженно поджала губы, затем всё же всхлипнула. Негромко и очень неловко. А свекру сказала:
– Конечно, Роман Артурович, вы можете идти. Я никого не держу.
Елизавета Витальевна тут же взяла расстроенную невестку за руку, а на мужа кинула красноречивый взгляд через плечо.
– Дорогая, он, конечно, останется. Не выдумывай. Просто все перенервничали.
Ещё несколько минут назад мы с Андреем тоже собирались уйти, но после такого, свои желания пришлось приберечь.
– Ох уж эти творческие личности, - пробормотал Андрей себе под нос, отступая к стене, хотя бы на несколько шагов быть подальше от родственников. – Психолог у неё!..
– А что случилось на свадьбе? – поинтересовалась я у него.
– На свадьбе?
– Из-за чего Света так ненавидит воспоминания о ней?
Андрей заметно замялся. Даже взгляд в сторону отвёл и поморщился.
– Да так… Случился небольшой инцидент. Никто не любит об этом вспоминать.
– Так не любит, что твоя невестка кромсает фотографии себя, мужа и всех гостей. Я правильно понимаю? И всех ненавидит.
Андрей нахмурился и устремил недовольный взгляд мне в лицо.
– Вика, оставь эту тему. Что ты к ней пристала?
– К кому?
– К Светке. Пусть кромсает, что хочет. Если ей так легче живётся.
– Что значит – что хочет?
Андрей взял меня за локоть.
– Давай всё-таки уедем. Этот вечер перестаёт быть скучным, а перерастает в один большой конфуз. А ты перестань утирать слёзы, - сказал он Свете. – Люди смотрят. Хотела выставку, вот иди и выставляй, себя счастливую напоказ.
– Перестань командовать моей женой, - попросил его Гришка. – Со своими бабами разбирайся.
– Замолчите оба, - шикнула на них Елизавета Витальевна.
– К тому же, к конфузам в нашем семействе не привыкать, - хмыкнул Григорий за плечом матери. – Как затеем что-то массовое и людное, так всегда оконфузимся. Особенно, свадьбы любим, по ходу.
Елизавета Витальевна нетерпеливо отмахнулась от младшего сына, а нам с Андреем сказала:
– Вы хотите уехать? Уезжайте. Нечего привлекать внимание.
Выставочный зал мы с Андреем покинули, так ни с кем толком и не попрощавшись. Он оставил меня ненадолго в холле в одиночестве, отправился за машиной. А я осталась стоять у широкого окна, обхватила себя руками за плечи. Думала о том, что отдала бы всё, что угодно, чтобы не приходить сюда этим вечером. Панно на стене, уже второе с фотографиями моей сестры, точнее, с их обрывками, не давало мне покоя. Я понимаю, если Света повторяется с лицами любимых и дорогих ей людей, но причём здесь моя сестра? Да ещё на экспонате с веским названием «Ненависть»?
– Ты бы, девочка, отправлялась домой, - услышала я за своей спиной глубокий голос. Я резко обернулась и увидела Романа Артуровича. Он стоял в паре шагов от меня и смотрел с претензией и намёком.
– Андрей пошёл за машиной, - сказала я ему. – Сейчас мы уедем.
Роман Артурович усмехнулся, и я впервые видела у него столь неприятную усмешку, по-настоящему нетерпимую.
– Ты меня не услышала. Отправляйся домой. В свой город, жить дальше своей жизнью. Рядом с моей семьёй тебе делать нечего.
Я инстинктивно выпрямилась, расправила плечи, будто готовясь к нападению, опустила руки. Повернулась к Роману Артуровичу лицом к лицу. И поинтересовалась:
– Вы хотите мне что-то сказать?
– А что я должен тебе сказать? Я хочу, чтобы ты уехала. Пока я тебя об этом прошу.
– Пока?
– Именно. Нечего тебе здесь делать.
– Вы ведь знаете, кто я, да?
Он окинул меня неспешным взглядом. И ничего не ответил. Развернулся и пошёл прочь. А я в первый момент шагнула за ним, в желании схватить, догнать, что-то выяснить. Но посмотрела на его каменную спину и остановилась. Будто споткнулась. Было понятно, что разговаривать со мной он не станет. По крайней мере, пока.
И я отступила.
ГЛАВА 14
Струсила? Может быть. Но в выставочном зале было много людей, людей чужих, и пытаться что-то выяснить среди толпы, было не самым лучшим решением. Хотя, внутри меня начался ураган.
Веклер-старший в курсе, кто я. Не знаю, как и для чего он это выяснял, но, видимо, чем-то я его насторожила. Или помешала. И мешаю до сих пор, раз он настойчиво советует мне уехать.
Я стояла и стояла у окна, пока неожиданно не поймала себя на мысли, что Андрея давно нет. Обещал вернуться через пятнадцать минут, и пропал. Я вышла на улицу и огляделась. Мимо прогуливались люди, вечер выдался тёплым, впереди выходные люди, и никто никуда не торопился. Стоянка находилась всего в паре минут ходьбы от галереи, и я направилась туда. Даже с приличного расстояния сразу увидела фигуру Андрея под светом электрического фонаря. Он стоял у своей машины, но не один. Рядом с ним была Анаисия. Они о чём-то разговаривали, причём, со стороны казалось, что общаются вполне спокойно. Я в первый момент растерялась, не знала, что мне делать. Стоит ли подойти, или всё же вернуться к галерее и дождаться Андрея там? Вот только он, кажется, забыл обо мне за интересным разговором. Сколько ещё я могу там стоять? Но я всё-таки помедлила, остановилась, наблюдая за ними, так мило беседующими. Сказать, что у меня всё огнём внутри загорелось, значит не сказать ничего. И, без сомнения, это была самая настоящая ревность. Ревность, обида, непонимание из-за того, что такого интересного он может обсуждать с бывшей невестой, что потерял счёт времени. Глупые чувства, непродуктивные, но деться от них, да и попросту отмахнуться, я от них не могла. Значит, соврать самой себе, притвориться равнодушной. Притворяться я, конечно, не стану, но то, что неправа в столь бурной реакции, хотя бы перед самой собой сознаюсь. Поэтому нужно успокоиться, подойти к ним и поинтересоваться тем, что происходит. И есть ли мне место среди всего этого действия.
Я сделала ещё несколько шагов и позвала:
– Андрей.
Он обернулся. Анаисия тоже посмотрела на меня, но меня мало интересовала её реакция. Я смотрела на Андрея, а ему со всей очевидностью стало неловко. Пусть на один короткий момент, но неловкость, досада на моё появление, его посетили. И это, конечно, больно кольнуло, моё самолюбие оказалось задето. Я помешала его разговору с бывшей невестой.
Андрей тем временем попытался изобразить улыбку.
– Извини. Я немного забыл о времени.
Очень мило. Он забыл о времени рядом с Анаисией.
Что, кстати, не мудрено, выглядела она волшебно, даже платье её переливалось всеми нежными цветами в свете электрического фонаря, создавая вокруг девушки будто сказочную ауру. Тут обо всём на свете забудешь.
– Я подожду в машине, - сказала я ему, совершенно не собираясь влезать в их разговор, и, вообще, не желая ни в чём участвовать.
– Мы уже едем, - пообещал он. Подошёл и дверь для меня открыл, сама учтивость. Но мне даже смотреть на Андрея не надо было, чтобы уловить его неловкость и скованность. Я явно застала его при особом разговоре с бывшей любовью. Не скажу, что Андрею было стыдно, наверняка не было, но передо мной он ощущал серьёзное неудобство.
Я села в машину, дверь Андрей захлопнул, и я осталась в тишине, вновь отстранённая от происходящего. Не хотела смотреть, не хотела наблюдать за ними, мне казалось, что они заметят, почувствуют, но взгляд сам собой обращался к мужчине и женщине, беседующих в нескольких метрах от машины. Я видела, как они прощались, Андрей что-то сказал Анаисии, та чуть печально, но при этом обворожительно улыбнулась ему в ответ, после чего взяла и в порыве прижалась к нему. Всего на мгновение, но крепко и отчаянно. Андрей застыл в растерянности, раскинув руки. Наверное, помнил о том, что я могу их видеть, поэтому не рискнул обнять бывшую невесту в ответ. Так и стоял, не прикасаясь к ней, дожидаясь, когда девушка отстранится. Я заставила себя отвернуться. А ещё сделала судорожный вдох, запрещая себе плакать. Этот вечер расставил всё на свои места, не зря я не хотела идти на эту выставку. Нехорошее предчувствие до последнего меня не отпускало.
Роман Артурович удостоил меня короткого взгляда и тут же отвернулся, он, вообще, сегодня выглядел крайне недовольным. Можно было подумать, что он, как и Андрей, томится на данном мероприятии, но мне почему-то показалось, что недоволен он чем-то другим. Тем, что всерьёз занимает его мысли, он даже не смотрел по сторонам, будто ему было не интересно, что происходит. Светлана со мной тоже общаться не спешила, наверное, я её своим присутствием не радовала, а сегодня ей не хотелось огорчаться ни по какому, даже малейшему поводу. Поэтому она меня игнорировала. Я отсоветовала себе расстраиваться по этому поводу. Зато Гришка на меня уставился, потягивал шампанское из бокала, наверняка, далеко не первого по счёту. Затем сказал:
– Вика, кажется, всерьёз увлеклась твоим творчеством, дорогая. Не оторвёшь.
– Вике понравились панно, - неожиданно подтвердил Андрей. – В спальне стоит и смотрит. Сколько раз её за этим заставал.
Андрей на меня посмотрел, улыбнулся, якобы подбадривающе. И я поняла, что сказал он это специально, чтобы смягчить отношение Светланы ко мне, чтобы той польстить, да и его родители могли бы проникнуться. И я, наверное, должна была бы сейчас начать горячо заверять всех, что я в восторге, и Света большой талант. Ну, может, не талант, но, по крайней мере, молодец. Но я промолчала, не нашла в себе сил соврать, притвориться, даже слова произнести, чтобы поддержать тему. Я почему-то уставилась в улыбающееся Гришкино лицо.
– А кто на этих фотографиях? – спросила я, глядя почему-то не на художника и создателя, а на её мужа.
– На фотографиях? – переспросил Григорий. Плечами пожал, взглянул на жену. – Понятия не имею.
– Там много людей. Близких и незнакомых, - ответила за невестку Елизавета Витальевна. Глянула на неё. – Правда, дорогая?
Света кивнула. Она-то прекрасно знала, что я уже задавала ей этот вопрос, и поднимать эту тему снова, в присутствии всех, было странно. Но я не удержалась от вопроса.
– Вика, ты спроси о том, что хочешь знать, - вдруг посоветовал мне Роман Артурович. Повернулся ко мне и взглянул с вызовом. Даже рукой, в которой держал бокал с коньяком, указал на стену с панно. – Конкретно что тебя так интересует?
Мы смотрели с ним друг другу в глаза. Между нами влез Андрей, видимо, уловил напряжение.
– Папа, Вике просто интересно.
Я же указала на название, что значилось на указателе, прикрепленном к стене.
– Я, может, не слишком разбираюсь в искусстве, не понимаю замысла автора, но здесь значится: «Ненависть». И столько фрагментов, совершенно разных. Мне просто любопытно.
Елизавета Витальевна, после моих слов, тоже принялась вглядываться в панно. Её взгляд скользил по обрывкам снимков, кажется, она впервые так внимательно их изучала.
– Действительно, немного странно, - проговорила она. – Света, разве в верхнем углу не фотографии с вашей с Гришей свадьбы?
Все уставились на панно. А я смотрела на Светлану. Её лицо застыло, буквально превратилось в маску, а все остальные вдруг в один момент потеряли к панно всякий интерес, зашевелились, больше было похоже на то, что засуетились, а Андрей рядом со мной проговорил:
– Зачем, вообще, это было выставлять напоказ? – Это обвинение явно относилось напрямую к Светлане, а та в ответ огрызнулась.
– Как хочу, так и делаю. Мой психолог говорит, что нужно уничтожать в себе все обидные воспоминания.
– К чертям твоего психолога, - едва различимо рыкнул на неё Андрей, но на него тут же шикнула Елизавета Витальевна, да и Григорий зыркнул на старшего брата с предостережением. От него я подобное впервые видела. Кажется, я, вообще, впервые видела Гришку серьёзным.
– Когда вся эта дребедень закончится? – неожиданно поинтересовался Роман Артурович, будто, не обращая внимания на взволнованное шиканье родственников. – Я могу уже идти?
Света вначале обиженно поджала губы, затем всё же всхлипнула. Негромко и очень неловко. А свекру сказала:
– Конечно, Роман Артурович, вы можете идти. Я никого не держу.
Елизавета Витальевна тут же взяла расстроенную невестку за руку, а на мужа кинула красноречивый взгляд через плечо.
– Дорогая, он, конечно, останется. Не выдумывай. Просто все перенервничали.
Ещё несколько минут назад мы с Андреем тоже собирались уйти, но после такого, свои желания пришлось приберечь.
– Ох уж эти творческие личности, - пробормотал Андрей себе под нос, отступая к стене, хотя бы на несколько шагов быть подальше от родственников. – Психолог у неё!..
– А что случилось на свадьбе? – поинтересовалась я у него.
– На свадьбе?
– Из-за чего Света так ненавидит воспоминания о ней?
Андрей заметно замялся. Даже взгляд в сторону отвёл и поморщился.
– Да так… Случился небольшой инцидент. Никто не любит об этом вспоминать.
– Так не любит, что твоя невестка кромсает фотографии себя, мужа и всех гостей. Я правильно понимаю? И всех ненавидит.
Андрей нахмурился и устремил недовольный взгляд мне в лицо.
– Вика, оставь эту тему. Что ты к ней пристала?
– К кому?
– К Светке. Пусть кромсает, что хочет. Если ей так легче живётся.
– Что значит – что хочет?
Андрей взял меня за локоть.
– Давай всё-таки уедем. Этот вечер перестаёт быть скучным, а перерастает в один большой конфуз. А ты перестань утирать слёзы, - сказал он Свете. – Люди смотрят. Хотела выставку, вот иди и выставляй, себя счастливую напоказ.
– Перестань командовать моей женой, - попросил его Гришка. – Со своими бабами разбирайся.
– Замолчите оба, - шикнула на них Елизавета Витальевна.
– К тому же, к конфузам в нашем семействе не привыкать, - хмыкнул Григорий за плечом матери. – Как затеем что-то массовое и людное, так всегда оконфузимся. Особенно, свадьбы любим, по ходу.
Елизавета Витальевна нетерпеливо отмахнулась от младшего сына, а нам с Андреем сказала:
– Вы хотите уехать? Уезжайте. Нечего привлекать внимание.
Выставочный зал мы с Андреем покинули, так ни с кем толком и не попрощавшись. Он оставил меня ненадолго в холле в одиночестве, отправился за машиной. А я осталась стоять у широкого окна, обхватила себя руками за плечи. Думала о том, что отдала бы всё, что угодно, чтобы не приходить сюда этим вечером. Панно на стене, уже второе с фотографиями моей сестры, точнее, с их обрывками, не давало мне покоя. Я понимаю, если Света повторяется с лицами любимых и дорогих ей людей, но причём здесь моя сестра? Да ещё на экспонате с веским названием «Ненависть»?
– Ты бы, девочка, отправлялась домой, - услышала я за своей спиной глубокий голос. Я резко обернулась и увидела Романа Артуровича. Он стоял в паре шагов от меня и смотрел с претензией и намёком.
– Андрей пошёл за машиной, - сказала я ему. – Сейчас мы уедем.
Роман Артурович усмехнулся, и я впервые видела у него столь неприятную усмешку, по-настоящему нетерпимую.
– Ты меня не услышала. Отправляйся домой. В свой город, жить дальше своей жизнью. Рядом с моей семьёй тебе делать нечего.
Я инстинктивно выпрямилась, расправила плечи, будто готовясь к нападению, опустила руки. Повернулась к Роману Артуровичу лицом к лицу. И поинтересовалась:
– Вы хотите мне что-то сказать?
– А что я должен тебе сказать? Я хочу, чтобы ты уехала. Пока я тебя об этом прошу.
– Пока?
– Именно. Нечего тебе здесь делать.
– Вы ведь знаете, кто я, да?
Он окинул меня неспешным взглядом. И ничего не ответил. Развернулся и пошёл прочь. А я в первый момент шагнула за ним, в желании схватить, догнать, что-то выяснить. Но посмотрела на его каменную спину и остановилась. Будто споткнулась. Было понятно, что разговаривать со мной он не станет. По крайней мере, пока.
И я отступила.
ГЛАВА 14
Струсила? Может быть. Но в выставочном зале было много людей, людей чужих, и пытаться что-то выяснить среди толпы, было не самым лучшим решением. Хотя, внутри меня начался ураган.
Веклер-старший в курсе, кто я. Не знаю, как и для чего он это выяснял, но, видимо, чем-то я его насторожила. Или помешала. И мешаю до сих пор, раз он настойчиво советует мне уехать.
Я стояла и стояла у окна, пока неожиданно не поймала себя на мысли, что Андрея давно нет. Обещал вернуться через пятнадцать минут, и пропал. Я вышла на улицу и огляделась. Мимо прогуливались люди, вечер выдался тёплым, впереди выходные люди, и никто никуда не торопился. Стоянка находилась всего в паре минут ходьбы от галереи, и я направилась туда. Даже с приличного расстояния сразу увидела фигуру Андрея под светом электрического фонаря. Он стоял у своей машины, но не один. Рядом с ним была Анаисия. Они о чём-то разговаривали, причём, со стороны казалось, что общаются вполне спокойно. Я в первый момент растерялась, не знала, что мне делать. Стоит ли подойти, или всё же вернуться к галерее и дождаться Андрея там? Вот только он, кажется, забыл обо мне за интересным разговором. Сколько ещё я могу там стоять? Но я всё-таки помедлила, остановилась, наблюдая за ними, так мило беседующими. Сказать, что у меня всё огнём внутри загорелось, значит не сказать ничего. И, без сомнения, это была самая настоящая ревность. Ревность, обида, непонимание из-за того, что такого интересного он может обсуждать с бывшей невестой, что потерял счёт времени. Глупые чувства, непродуктивные, но деться от них, да и попросту отмахнуться, я от них не могла. Значит, соврать самой себе, притвориться равнодушной. Притворяться я, конечно, не стану, но то, что неправа в столь бурной реакции, хотя бы перед самой собой сознаюсь. Поэтому нужно успокоиться, подойти к ним и поинтересоваться тем, что происходит. И есть ли мне место среди всего этого действия.
Я сделала ещё несколько шагов и позвала:
– Андрей.
Он обернулся. Анаисия тоже посмотрела на меня, но меня мало интересовала её реакция. Я смотрела на Андрея, а ему со всей очевидностью стало неловко. Пусть на один короткий момент, но неловкость, досада на моё появление, его посетили. И это, конечно, больно кольнуло, моё самолюбие оказалось задето. Я помешала его разговору с бывшей невестой.
Андрей тем временем попытался изобразить улыбку.
– Извини. Я немного забыл о времени.
Очень мило. Он забыл о времени рядом с Анаисией.
Что, кстати, не мудрено, выглядела она волшебно, даже платье её переливалось всеми нежными цветами в свете электрического фонаря, создавая вокруг девушки будто сказочную ауру. Тут обо всём на свете забудешь.
– Я подожду в машине, - сказала я ему, совершенно не собираясь влезать в их разговор, и, вообще, не желая ни в чём участвовать.
– Мы уже едем, - пообещал он. Подошёл и дверь для меня открыл, сама учтивость. Но мне даже смотреть на Андрея не надо было, чтобы уловить его неловкость и скованность. Я явно застала его при особом разговоре с бывшей любовью. Не скажу, что Андрею было стыдно, наверняка не было, но передо мной он ощущал серьёзное неудобство.
Я села в машину, дверь Андрей захлопнул, и я осталась в тишине, вновь отстранённая от происходящего. Не хотела смотреть, не хотела наблюдать за ними, мне казалось, что они заметят, почувствуют, но взгляд сам собой обращался к мужчине и женщине, беседующих в нескольких метрах от машины. Я видела, как они прощались, Андрей что-то сказал Анаисии, та чуть печально, но при этом обворожительно улыбнулась ему в ответ, после чего взяла и в порыве прижалась к нему. Всего на мгновение, но крепко и отчаянно. Андрей застыл в растерянности, раскинув руки. Наверное, помнил о том, что я могу их видеть, поэтому не рискнул обнять бывшую невесту в ответ. Так и стоял, не прикасаясь к ней, дожидаясь, когда девушка отстранится. Я заставила себя отвернуться. А ещё сделала судорожный вдох, запрещая себе плакать. Этот вечер расставил всё на свои места, не зря я не хотела идти на эту выставку. Нехорошее предчувствие до последнего меня не отпускало.