Плохой Круз

— Бир? — Я услышал голос позади себя.

Мы все обернулись.

Роб стоял там, прямо перед нами. Он не смотрел на меня, хотя синяки от нашей драки едва сошли с наших лиц. На Теннесси он тоже не смотрел.

Только его сын.

Лицо Бира выглядело страдальческим. Смесь тревоги и тоски, которую я не видел ни у кого раньше.

Я знал, что он уже видел его раньше, но только тогда, когда Роб собирался получить пинок и быть выгнанным подальше.

И тут же я понял, что не учел единственный рычаг влияния Роба на меня в этой ситуации — родословную.

— Роб, — пропищал Бир, отделяясь от группы и отводя плечи назад, вытягиваясь во весь рост, чтобы показать отцу, какой он большой и сильный.

— Привет, приятель. — Глаза Роба остекленели. Он потер затылок, оглядываясь. — Я приготовил тебе кучу подарков. Я знаю, что ты выбросил большинство из них, но я… я… я просто рад, что твои мама и папа пригласили меня сюда. Потому что я очень хочу познакомиться с тобой. И, ну, я не могу винить вас за колебания, но…

Плечи Теннесси опустились под моим прикосновением, а на ее лице отразились все эмоции в спектре.

— Хорошая речь. — Бир пожал плечами. — Но мама опередила тебя. Опять же. Она уже сказала мне, что я должен тебя увидеть. Она сказала, что иначе не позволит мне тусоваться с Крузом.

Хорошо. Это было не совсем так. Это тоже звучало ужасно. Кроме того, мы с Теннесси звучали как пара.

Злая парочка.

Роб быстро кивнул. — С Крузом весело проводить время. Мы были лучшими друзьями в старшей школе. Ничего, если я буду здесь сегодня вечером? Я не буду сидеть рядом с тобой или что-то в этом роде. Я просто хочу… посмотреть.

Над открытым амбаром повисла тишина. Все смотрели на Бира, ожидая ответа. Парень покраснел, глубоко вонзил кроссовок в грязь на лужайке и закусил губу.

— Это заставляет тебя звучать как ползун, — сказал он, наконец, вызвав смешки у нас с Теннесси.

— Я обещаю, что я не подлый, — сказал Роб.

— Мама сказала, что ты дважды разводился.

— Это делает меня поспешным, и, возможно, сумка для инструментов не плохой вариант. Что ты думаешь?

Бир поднял бровь, взглянув на Теннесси. Она коротко кивнула ему в подтверждение.

— Я говорю что угодно, но тебе лучше не рассказывать шутки папе. Слишком рано для этого.

И это было так.

Роберт был здесь, и нам всем нужно было смириться и вести себя прилично.

На репетиционном ужине мне пришлось сидеть рядом с Уаттом и моими родителями и наблюдать за Теннесси через стол. Она сидела рядом с Робом, пустое место с другой стороны от нее, где должна была быть Габриэлла.

Мне пришлось отсеять разговор на своей стороне стола, чтобы услышать их, что было нелегко, учитывая, что Тринити и Уатт спорили себе под нос.

— …сказал, что ты хотя бы попытаешься. Если ты не относишься к этому браку серьезно, почему я вообще беспокоюсь об этом?

— Не стесняйся прекращать быть стервой в любой момент, дорогая.

— Может быть, мне стоит послушать Несси и найти кого-нибудь, кто обратит на меня внимание.

— Да, она отличный источник жизненных советов.

— Сказал парень, который женился на наркоманке. По крайней мере, она совершила ошибку в подростковом возрасте, а не в зрелом возрасте.

— Кажется, она делает новые каждый день. С моим братом, например.

Тем временем у Теннесси и Роба дела шли лучше, от чего, честно говоря, хотелось засунуть голову в ближайшую мясорубку и включить мощность на максимум.

— Извини, что не предупредил вас. Твоя мать позвонила мне еще два часа назад. Я пытался дозвониться, но ты не ответила. — Роб повернулся, чтобы поймать настороженное выражение лица моей девушки.

— Звучит как классический прием Донны, — отрезала она. — Извинения приняты. Теперь, если бы мы могли двигаться дальше, пожалуйста. Не нужно разговаривать с остатками. Ты всегда разговариваешь с едой перед тем, как выбросить ее в мусорку?

— Я был очень пьян, — объяснил он в качестве извинения.

— Ты был ублюдком.

— Да. Мстительный, глупый, ревнивый и с таким унылым осознанием всего, что я потерял за эти годы. Это не оправдание, но причина. И я сожалею об этом тоже.


— Ты должен сожалеть о том, что существуешь, — с достоинством сказала Теннесси.

— В основном. Но кто знает, может, в какой-то момент Биру понадобится пересадка органов, и я окажусь полезным. Мечтай о большем.

— Мои большие мечты умерли в тот день, когда ты убежал и оставил меня на произвол судьбы.

— Ты получала мои чеки?

— Да. — Теннесси оторвала кусок хлеба на закваске и сунула его себе в рот, но той ярости, которую я увидел в ней в первый раз, когда я ее подвозил, уже не было. Она привыкала к его присутствию в ее сфере. — Я получила их.

— Ты все еще говоришь, что удушье и святая овца. — Роб улыбнулся.

Она закатила глаза.

— Направь свои усилия туда, где они важны. С твоим сыном.

— Почему? — Роб изучал ее, его рука дернулась. Он хотел смахнуть прядь волос с ее лица. Я знал, потому что хотел сделать то же самое. — Я опоздал? Ты теперь с Крузом? Когда я поспрашивал в городе, никто не сказал, что что-то знает о вас двоих.

Это также могло бы объяснить, как половина людей в городе знала о Теннесси и обо мне. Из-за того, что Габриэлла и Роб объединились для «проверки фактов», их отсутствие благодати покрыло все социальные основы.

Я наклонился к столу, мой локоть глубоко погрузился в какой-то соус из свеклы, и прислушался к ее ответу.

Это произошло быстро и легко, как будто она даже не подумала об этом. —В его мечтах. Круз — просто игрушка, интермедия, чтобы скоротать время. Я никому не принадлежу, Роберт Гуссман. Только себе.

***

Круз — просто игрушка, интермедия, чтобы скоротать время.

В его мечтах. Я никому не принадлежу.

Так сказала Теннесси.

Ясно, как августовское небо.

У нее был единственный шанс признаться в наших отношениях, показать мне, что ей плевать, что я не единственный, кто здесь делает тяжелую работу, и она все испортила к черту.

Я знал, что это дерьмовое позерство, но тот факт, что она не воспользовалась чертовым шансом узаконить меня, чертовски больно.

Я имею в виду, ради шайбы.

Я только что сказал ради шайбы? Даже в моей голове? Боже, мне нужно было еще выпить.

— Куда ты направляешься? — спросил Уатт, когда я быстро вышел из репетиционного ужина через несколько минут после того, как мы закончили.

Мои родители остались, чтобы обсудить канапе и организацию медового месяца с Тернерами. Теннесси украдкой смотрела, несомненно, ожидая, когда я подойду к ней.

К несчастью для нее, у меня не было желания быть ее поклонником на этот вечер.

Я помчался к своей машине, чувствуя себя ослом из-за того, что не попрощался с Биром. У взрослых не было оправдания — все они были говнюками, — но Бир заслуживал лучшего.

Уатт упрямо шел за мной по пятам, пытаясь догнать. Я втайне гордился им за то, что он не дал мне дерьма, хотя его признание Тринити взбесило его.

Может быть, он, наконец, вырос.

— Куда ты, братишка?

— Выпить в центре города. Мне нужно что-то крепкое. — Я засунул палец в галстук, ослабляя его, и сломал себе шею.

—Запишите меня. Я готовился к игре перед репетиционным ужином, но мне нужно больше. — Уатт снял галстук.

— Уверен? — Я скользнул в машину, включив зажигание. Двигатель заурчал. Уатт сел на пассажирское сиденье. — Не хочу, чтобы ты снова поддался искушению.

Уатт покачал головой, увеличивая громкость моей стереосистемы, как только я нажал на педаль газа. Классический рок заполнил вагон.

— Ни за что. Обман - это слишком много хлопот. Я думаю, что с этого момента мне придется хранить верность.

— Умный парень.

— Я похож на своего младшего брата.

— Если только чуть-чуть.

Мы оказались в единственном баре в центре города. «Пьяный моллюск» был прекрасным заведением, в котором подавали только три сорта пива, один вид виски и арахис, срок годности которого, я был уверен, истек еще до Первой мировой войны.

— Так что там с Несси? Вы двое казались холодными.