Плохой американец. Том I

* * *


Идиоты копы повели нас через клубный зал. При этом они заковали всех в наручники, взяли под руки. Как только публика увидела, что нас тащат наружу — раздался сначала свист, потом крики. Патлатые музыканты на сцене прекратили играть, толпа стала напирать. В первых рядах были подростки, многие из которых выглядели пьяными — в клубе нон-стоп работала барная стойка.

— Дорогу! Расступитесь! — кричали полицейские. Они взяли в руки палки, начали замахиваться ими.

Но толпу это не охолодило. Подростки отвечали ударами ног, в нас полетели первые предметы — стаканы, вилки с ложками.

— За что вы их арестовали?!

— Отпускай!

— Гром, гром!

Толпа все больше горячилась, полицейские перешли к тактике «немецкой свиньи». Они сгрудились вокруг нас, принялись уже всерьез лупить народ. Тот раздался в стороны и в нас полетели уже серьезные предметы. Одному из копов в голову попала пивная кружка, он пошатнулся. Стал перебирать заплетающимися ногами. Я оглянулся — на меня никто не смотрит. Толчея, крики… Я ставлю подножку копу, он падает на пол. Мы движемся дальше, а вокруг упавшего смыкается толпа.

Полицейские заметив потерю «бойца», совсем звереют. Вытаскиваю пистолеты, стреляют в воздух. Это работает. Толпа пугается, посетители клуба начинают разбегаться прочь. Копы подбирают своего товарища с разбитым лицом, выводят наконец, нас на улицу. Нас сажают на заднее сидение полицейских автомобилей, по рации вызывают скорую.

У клуба творится форменный бардак. Похоже к нему стекаются все копы города. От их мигалок и воя сирен рябит в глазах и шумит в ушах.

— Нам пиздец! — кричит мне Кен. У него над бровью царапина, льется кровь. И совершенно никто не собирается ему помогать — врачи долго занимаются пострадавшими полицейскими.

Наконец, кто-то из начальства отдает приказ и нас увозят. Мы едем по ночному Балтимору и ругаемся. Полицейские на переднем сидении нам вторят. Машину то и дело сотрясают маты, а также радиопереговоры. В городе объявлен план «Цитадель», в район Оушен драйв стягиваются все наличные силы. Слышны слова «бунт», «восстание»… Похожу разбежавшиеся с концерта подростки громят окрестные кварталы.

Нас привозят в участок, разводят по комнатам допросов. Я сижу в пустом помещении с железным столом и стульями и у меня дежавю. Совсем недавно я точно также куковал в полицейском участке Тоусона.

Долго скучать мне не приходится — полчаса от силы. В комнату заходит сразу пятеро мужчин. Все в возрасте, в строгих черных костюмах. Прямо могильщики на мою голову.

— Так, меня зовут Питер Делавэй — представляет плотный мужчина лет пятидесяти — Я прокурор Балтимора.

— Тезка, значит — я криво улыбаюсь, пытаясь поудобнее пристроить скованные руки.

— Я бы на твоем месте не шутил! — качает головой высокий «гробовщик» в круглых очках — За организацию восстания, тебе светит срок двадцать лет в тюрьме.

Мужчины важно кивают, я весело смеюсь.

— Во-первых, вы запугиваете несовершеннолетнего. Во-вторых, представьтесь.

— Федеральное бюро расследования, Уолтер Блинт — говорит высокий — А это — он обводит рукой остальных — Представители полицейского управления.

— Очень рад знакомству — я демонстративно зеваю — Тащите телефон, пора звонить моему адвокату.

Силовики переглядываются.

— У тебя есть адвокат? — удивляется фэбээровец — А имя у тебя есть?

— Питер Уолш. Директор и фронтмен группы Эйсидиси.

— Это вы сегодня выступали в Седьмом небе — утвердительно произносит Блинт — А теперь давай подробности.

— Господа! — я укоризненно качаю указательным пальцем — Это уже допрос. Только в присутствии адвоката.

— Какой адвокат?!? — кричит мне в лицо, брызгая слюной прокурор — Вы весь город на уши поставили! Мне мэр звонил, а за ним губернатор штата! Пострадали полицейские!

— Адвоката! — я вытираю локтем слюни с лица — Визитка в нагрудном кармане.

Копы обыскивают мои вещи, достают раздавленные солнцезащитные очки, бумажник. Смотрят права, передают их фэбээровцу и прокурору. Потом доходит дело до визитки.

Один из полицейских уходит звонить, остальные устраивают на моих глаза кофе-брейк. Не стесняясь меня, они обсуждают перспективы этого дела. Нагнетают обстановку. А я такие разводняки еще в 90-х на Урале проходил. Помню вломились к нам на завод ОМОН, положили всю дирекцию мордой в пол, даже потоптали слегка. Потом пришли опера, точно также развели по отдельным кабинетам и начали колоть — «да твой зам тебя уже сдал, пишет чистуху, паровозом пойдешь».

Я сплюнул на пол. Демонстративно харкнул под ноги фэбээровцу. Тот вспыхнул, вскочил на ноги, схватил меня за шкирку. И в этот самый момент дверь открылась и внутрь вошел Штайнмайер.

— Господа?!? — адвокат изобразил шок на лице — Что вы делаете?? Избиваете ребенка?

Блинт злобно глянул на юриста, отпустил меня и я упал обратно на стул.

— Сейчас же оставьте нас одних! Иначе ваше насилие над подростком не останется безнаказанным.

Мужчины хмыкают, но уходят. Штайнмайер устало садится за стол. Брезгливо отодвигает бумажные стаканчики с кофе.

— Ну и заварил ты дел….


Я пожимаю плечами, вздыхаю.

— Пока ехал в участок — слушал радио — прям убийство Мартина Лютера — восстание в городе, бунт молодежи. Весь Балтимор кипит. Рассказывай, что случилось.





Глава 16




Моя жизнь стала более упорядочной. Утром я занимался айкидо в зале Мияги, потом заезжал в школу. Я тщательно изучил расписания классов Тэмми и Тэссы, чтобы не пересекаться. Я ходил на ланч то с одной, то с другой. Разумеется, обоим девушкам подружки докладывали все. Но первой я продолжал врать, что Тэсса — ребенок и у нас просто дружба. Она верила. Второй, говорил о совместном школьном проекте с Тэмми. Мое вранье разрасталось, как снежный ком и похоже, что все шло к тому, что именно Тэсса, которой я тоже все рассказал про переезд, первая меня «поймает на горячем». По крайней мере, она сразу попыталась нас выследить у моего нового дома. Не получилось, но я насторожился.

Сложными были и отношения с рокерами. Джону сломали руку, он ходил в гипсе. Со мной он общался явно злясь, о совместных репетициях речи даже не шло. Все были очень напуганы полицией и случившимся в Балтиморе. Город еще пару дней лихорадило — национальные телеканалы показывали новости из разных районов, но постепенно все успокоилось.

Первого декабря я позвонил матери. Отец мне регулярно капал на мозги — «поговори с мамой». Наконец, я ей набрал. Чтобы дозвониться мне потребовалось две попытки, в первый раз трубку снял Дэвид, сбросил звонок и не повесил трубку обратно — постоянно шли короткие гудки. Спустя пятнадцать минут я снова позвонил и на этот раз ответила Мэри. Она мне обрадовалась, крикнула маме и я услышал два щелчка, первый раз когда трубку подняла Клер, а второй когда её бросила Мэри.

— Алло?

— Привет, мам.

— Питер! Рада тебя слышать. Как ты? Уже готов покончить с этой глупостью и переехать обратно?

Мать считала мой съезд глупостью и тут, будто по секундам, раздался еще один щелчок.

— Нет, мам, я не вернусь, — я повысил голос. — Дэвид, повесь трубку! Подслушивать плохо!

Звук в трубке внезапно стал заглушенным, и раздалось далекое: «Дэвид, ты слушаешь нас?!».

Еще один щелчок, мама позвала его во второй раз и сказала:

— Питер, никого там нет! Хватит наговаривать на своего брата!

Я промолчал, хотя мне очень хотелось сказать, что я думаю обо всей этой семейке.

— Ладно, мам, я позвонил, потому что хотел узнать — будете ли вы с папой дома в воскресенье.

— Где еще нам быть? А что?

— Я хотел бы привести Тэссу на пару минут после церкви. Ты не против?

Девушка можно сказать «подарила» мне свою девственность, я чувствовал, что мне нужно проявить к ней какое-то внимание. Знакомство с родителями казалось хорошей идеей. Это должно было отвлечь девушку от излишних подозрений.

— Совсем нет! Как ты думаешь, она останется на ужин?

Видимо мама начала перебирать всё у себя в голове, планируя нашу помолвку.

— Не знаю. Она просто спросила о моих родителях и я решил привести её. Мы просидим максимум час, в лучшем случае.

— Но Питер… — запротестовала она.

— Нет, мама. И еще одно. Если Дэвид не будет вести себя как следует, а под «как следует» я имею ввиду как следует вести себя как встрече с президентом, мы никогда не зайдем во второй раз.

— Не смей мне угрожать!

— Как следует, мама!

Я бросил трубку. Очень странный разговор. Я решил позвонить отцу в офис завтра. В конце концов он не будет пытаться рассказывать мне о том, как я неправильно понял своего брата.

Я спросил Тэссу не хочет ли она прийти ко мне на воскресный ужин. Девушка внимательно посмотрела на меня и сказала:

— Я думала, что ты никогда не решишься меня познакомить с родителями.

Я тяжело вздохнул. Вот она уже придает всему этому какое-то серьезное значения. А я же просто хотел выиграть для себя время.

— Не уверен, что мы там будем долго, просто формальный визит. Кстати, ты помнишь, что у нас в пятницу важное событие?

— И какое же?

Я улыбнулся, быстро поцеловал девушку:

— Месяц с момента нашего знакомства. Как хочешь отметить?