Пленница ведьмака

«Суженый» успел только сказать: «Как…» – и мы все, как по команде, вытаращились на вернувшихся бродяжек. Фука встал и в предвкушении потер руки, а Дигби встрепенулся и залез мне на колени.

– Ты чего? – спросила я у песика.

– Проблема улажена. Я заслужил почесушки!

– Заслужил, заслужил.

После слов «проблема улажена» я вообще забыла о том, что нас привело сюда. Как можно о чем-то беспокоиться, когда к тебе ластится такая прелесть? И бока подставляет, и пыхтит, язык высунул… Чудо, а не пес!

Так что за происходящим я следила с рассеянным вниманием.

– Ты уж не держи обиды на них, сынок. Это детишки тебя обокрали, а они еще маленькие, глупые. Не знали, что таких, как ты, трогать нельзя.

Данн и не думал выступать с претензиями. То ли у него были крепкие нервы, то ли он еще не до конца пришел в себя после всех потрясений.

Насыщенная выдалась прогулка, что ни говори.





Глава 16

Что в комнате с раковинами?




Чтобы почувствовать себя корги, не нужно было ни заклинаний, ни колдовских зелий. Клио заобнимала и зацеловала меня так, что я потом еще с минуту ощущала на себе ее прикосновения. После нашего маленького приключения девушка была на седьмом небе от счастья. Еще бы, ведь и любви всей ее жизни помогли, и заодно избавили ее от необходимости дальше юлить. Пусть Данн знает, что все серьезно, и не противится. Им с Клио сейчас надо быть как никогда искренними.

Успех кружил Клио голову. Во время ужина она ела с большим аппетитом, нахваливала блюда и все норовила подложить мне что-нибудь в тарелку, не подзывая для помощи лакея. С одной стороны, мне это доставляло удовольствие, ведь обычно я старалась не есть больше своей подружки-феи, чтобы не выглядеть в глазах девочек обжорой. А с другой, пришлось пережить пару неловких минут из-за маринованных грибочков и грибных маффинов. Доклад все еще лежал в моей комнате недописанным, а мне жуть как не хотелось доделывать его при свечах. После стресса и сытной еды полагается лежать тюленчиком, а не расписывать способы отличия съедобных грибов от ядовитых. В таком состоянии можно и перепутать.

Вот так я сделала. Стянула с ног обувь с чулками и развалилась на постели с барской мыслью, что помятую форму потом погладят слуги, пока я изволю почивать. Поваляюсь немножечко, а там и доделаю уроки. Чтоб их виллианы разорвали.

Кстати. Ру. Нет, вряд ли он поможет с докладом. Не похож он на прилежного ученика…

С гудящей от впечатлений головой я провалилась в вязкую дрему. Я то ныряла в сновидения, то снова разглядывала полумрак комнаты, не в силах оторваться от кровати.

Я ходила по холмам и вдыхала запах костра…

Я бегала в лесу, натыкаясь на кусты и деревья, а на каждом повороте меня ожидало чудовище…

Я сидела одна в классной комнате и спорила с мухомором, утверждавшим, что он полезен в борьбе с черными точками…

Я бродила по длинному сырому коридору и слышала плач запертых в клетках капалли…

Именно этот сон заставил меня подскочить и сесть с гулко колотящимся сердцем.

Пока я праздно нежусь на кровати, где-то в недрах особняка мучаются живые существа, которым уготовано стать скелетиками в страшной коллекции или же пропасть без следа. Как мне вообще кусок в горло полез после таких новостей?

Спящий рядом Ру недовольно заворчал. Прирожденная собака, а говорил же, что терпеть их не может.

– Чего скачешь, как коза?

– Да одна вещь покоя не дает. Помнишь, Дигби упоминал лабораторию?

– И? – Блестящий фамильяр снова положил голову на покрывало и закрыл глаза.

– Что «и»? Тебя разве не волнует, что сейчас там кто-то может быть?

– Ужасно волнует. День и ночь об этом думаю. Сердечко кровушкой обливается.

Я слегка шлепнула его.

– Ру! Равнодушие хуже жестокости. Надо проверить.

– А если там подмостные тролли, которые любят топить и жрать крестьян? Или виллианы? Их тоже будем спасать?

– С тем же успехом там могут быть безобидные создания. Вспомни, как ты радовался, когда мы вернули капалли домой.

– Принцесса, ты специально щиплешь меня за совесть?

– Могу и за что-нибудь более пушистое ущипнуть, если так будет понятней.


Он потянулся и встряхнулся так, что искорки полетели в разные стороны.

– М-да. До чего же ты настырная. Летим? Чем быстрее проверим, тем раньше вернемся в постельку. Только давай на этот раз никого с собой не брать, и так от той парочки башка весь вечер пухла.

От возбуждения я подпрыгнула на матрасе. Наспех сооруженная перед ужином прическа скособочилась, волосы упали на щеку и прикрыли глаз. Ойкнув, я пощупала разоренное «гнездо» и завозила ладонями по покрывалу в поисках шпильки.

– Украдешь тогда у миссис Маккини ключ? Или он может быть в кабинете ректора?

– Ты же запретила воровать.

– Не придирайся к словам. Мы ключик назад вернем.

– Да зачем тебе ключи, если у тебя столько шпилек? Совсем мыслить творчески не способна?

Я высыпала на тумбочку заколки и потрясла волосами.

– Куда мне до тебя. Я же маменькина дочка, а не взломщик.

– Девочка без фантазии. Или тебе не понравилось летать со своим фамильяром?

Аж живот свело, когда вспомнила то перемещение. Быстрое, фактически молниеносное, только потом сложно себя в кучу собрать.

Ру расценил паузу по-своему.

– Не боись, я знаю, где лаборатория. Я так много брожу по поместью, что могу водить экскурсии.

Тем более не было смысла тормозить и придумывать отговорки. Ради благого дела можно и потерпеть некоторые неудобства.

Как только мы перенеслись в другое место, у меня не возникло ассоциаций с подвалом мистера Кобба. Скорее лаборатория господина ректора походила на мастерскую доброго волшебника. Смешанный свет от цветных огонечков падал на добротные шкафы с подписанными коробочками и расписными жестяными банками. В одном углу разместился письменный стол с навесными полочками, в которых царил идеальный порядок.

Определенно не лаборатория доктора Франкенштейна. Ни тебе колб с бурлящим содержимым, ни запахов разлагающейся тухлятины. Прямо кабинет Санта-Клауса, а не самое жуткое место во всей округе.

Я собиралась поделиться своими комментариями с фамильяром, но он опередил меня.

– Мороз по коже.

У меня, в свою очередь, мороз по коже пробежал от его слов. Не прикалывался же и не издевался, что-то реально напугало моего компаньона.

– Ру, что-то не так?

– Все не так, – отрезал он и указал пальцем на ряд светящихся баночек на одной из верхних полок. – Зверство какое.

– Я вижу только красивые огоньки.

– Это не «красивые огоньки». Не позволяй себя обмануть, подойди ближе.

Трусливо ожидая улицезреть что-то вроде вырванных глаз или откушенных пальцев, я сделала несколько шажочков вперед и заострила внимание на обманчиво милых баночках. После нескольких секунд пристального наблюдения я разглядела в сердцевине каждой баночки что-то воздушное и узорчатое, как изогнутое перышко.

– Крылья фей. – Ру скрестил руки на груди, как в защитном жесте. – Мертвых фей. Без крыльев эти существа не живут, даже дети знают.

– Зверство, – подтвердила я, отходя назад.

Жаль, этим бедняжкам уже не помочь. Вот бы хоть кого-то спасти, избавить от кошмарной участи стать элементом декора…

В одном из железных ящиков вдоль стены что-то заскреблось.

– Мне страшно, – глухо пропищал детский голосок. – Я хочу домой, к мамочке. Как темно, я очень боюсь темноты.

Невидимый ребенок тоненько заплакал, и этот плач скальпелем вонзился в мое сердце.

В плену маленькое, безобидное создание. Напуганное и беспомощное. Неужели взрослый Бреннан настолько жесток, что держит в плену малыша?

– Мамочка, мамочка-а-а, – заныло дитя, всхлипывая. – Забери меня домой. Прости меня. Я больше не буду убегать. Никогда-никогда-а-а…

Ноги сами понесли меня к ящикам.

– Что ты там нашла? – проворчал Ру.

– Ты разве не слышишь? Ребенок плачет.

Он передернул плечами.

– Никто не плачет. Это мышь в норке пищит.