Пластырь для души

Я сама себе тоже нравилась. Очень. Обошлось без смены имиджа, я все та же блондинка, только резко посвежевшая и помолодевшая. У меня мое любимое каре чуть выше плеч, которое отлично укладывается и не требует сильного ухода. Вся седина искусно закрашена профессионалом так, что и не догадаешься, что она есть. Кожа на лице как попка у младенца. Так сказала Машка, и я не стала с ней спорить. Но самое главное – изменился взгляд. Я видела его в зеркале и радовалась.

– Ты смотри, как на тебя тот мужик смотрит, – слишком громким шепотом кричала Машка и показывала на соседний столик.

– Тише, что ты так орешь, – отвечала я и украдкой смотрела, куда она там показывает. За соседним столиком сидели двое мужчин. Один из них, поймав мой взгляд, улыбнулся и поднял вверх бокал с пивом, как бы чокаясь со мной. Я сразу же отвела взгляд.

– Ты так у нас надолго в девках не задержишься!

– Ой нет, я замуж больше не ходок. Мне нужен перерыв. Я буду искать себя. Замуж потом.

– А кто говорит про замуж. Ты когда последний раз на свидание ходила? – не унималась Машка. – Тебе нужно развеяться и завести новый роман. Лето самое время для романов. Тебе нужен любовник для приятного времяпровождения. И для здоровья.

– Нет у меня этого времени. Я сейчас так увлечена работой, как никогда в жизни. У меня в голове сейчас только как в одну кучу посадить много разных растений. Изучаю, что с чем можно сажать, а что нет и нужно разделять внутри перегородками. Мне жутко интересно. А любовник? Нет. Не интересно. Хотя ты права и развеяться тоже нужно. Но потом. Сейчас я живу в удивительном месте, и у меня работа мечты, куда мне больше?

– Как знаешь, но смотри, те мужики идут к нам, – сказала Машка, а потом совершенно другим голосом: – Здравствуйте.

Откуда в ней это кокетство? Я не сомневалась, что Машка счастлива в браке, но она была готова флиртовать с кем угодно. Я этого не понимала, но и не осуждала. Просто я не умела. Но пора, видимо, научиться.

– Добрый вечер, дамы, вы сразили нас своей красотой и очарованием. Мы идем гулять, составите нам компанию?

– О нет, мы только пришли и очень хотим есть, – опережая Машку, сказала я. – К сожалению.

– Если передумаете, звоните, – сказал мне улыбчивый парень и протянул визитку. – В любое время. Я не женат и люблю гулять.

– Отлично, спасибо, она обязательно напишет, – ответила Машка и выхватила визитку, а когда они ушли, прочитала: – Андрей, стоматолог! Боже, какая прелесть. Бери, вдруг передумаешь. Он симпатяга.

Визитку я забрала, но не передумала. И тот вечер мы отлично провели с Машкой. Сейчас же я задумалась, а почему бы и нет? Может, написать этому парню и пойти с ним гулять? Погода отличная, даже жарко, хоть уже и вечер. Если такая погода продержится неделю, то можно будет купаться. Вода еще была холодная, хотя я видела, как кто-то из соседей купался. Но я еще подожду. Весь день я загорала на крыльце с ноутбуком. Искала ответы на свои рабочие вопросы. Зависла на одном форуме любителей орхидей и почерпнула там много важного для себя. Но сейчас я устала от интернета и решила на сегодня закончить.

Мысли все больше крутились вокруг визитки. Звонить или нет? Он, наверное, уже и забыл меня. Какая-то девушка из ресторана, таких тысяча. Но вот сейчас мне бы хотелось с кем-то поговорить. С мужчиной. Немного флирта, приятная беседа, да и пить в одиночестве как-то не очень. Но я нашла бутылку вина, которую привезла в первую ночь сюда. Она, оказалось, стояла за дверью в коридоре. Но при этом мне совершенно не хотелось куда-то ехать сегодня, а завтра я так увлекусь работой, что вряд ли про этого Андрея вспомню. Все эти мысли крутились в моей голове. Звонить или нет?

– Привет, красавица, компания не помешает? – услышала я знакомый голос, а потом увидела Валерия Петровича. То, как он шел, его интонация и голос сразу насторожили меня. А потом я увидела, что у него в руке бутылка какого-то крепкого алкоголя, и испугалась по-настоящему. Я сразу вспомнила слова Нины Павловны, что ему нельзя пить. Что же делать?

– Здравствуйте. Нет, не помешает. Только я собиралась уезжать, – ничего умнее я не придумала. За руль мне уже нельзя, надо незаметно вызвать такси и переночевать у мамы. Пугливая по натуре, я панически боялась агрессивных людей. Я не знала, чего от него ждать. Вдруг он меня ударит? Хотя за что? У него что-то случилось, но это явно не моя вина. Мне даже в голову не пришло, что я могла бы ему помочь. Что он одинок и несчастен. Страх пересилил мое вечное желание всех спасать.

– Куда ж ты поедешь? Ты же здесь живешь? – уже подойдя, сказал Валерий Петрович. И встал перед крыльцом.

– Я обещала маму навестить, – сказала я и встала. Бокал стоял на скамейке рядом и предательски выдавал мои истинные намерения.

– Очень жаль, я думал, ты со мной выпьешь, – сказал он, глядя на меня. Я не могла понять, насколько он пьян. Выглядел он совершенно трезвым, но я в этом совершенно не разбираюсь. Но он точно был злой и расстроенный. – Ах да, я забыл. Ты бесишься от фамильярности. Простите, Ольга. Будьте столь любезны, уделите мне немного вашего времени, – сказал он совершенно другим голосом, – я вас не обижу. Просто мне очень плохо. Я пошел сюда по привычке и, только увидев вас, вспомнил, что вы тут живете.

А потом он сел на ступеньку крыльца и повернулся ко мне спиной. И его грозный вид в один миг стал трогательно беззащитным. Мучительный выбор. Что мне делать? Дорога была открыта. Нужно срочно уходить. Но потом я вспомнила, как бесстрашно стояла перед ним Нина Павловна, когда он швырялся стаканами. Она не боялась его. Он бушевал, а потом успокоился. Значит, и я могу не бояться. Мне стало его жаль. Я передумала бежать.

– Мама подождет, потом навещу, – сказала и села с ним рядом на ступеньку, – только давайте без оскорблений? Рассказывайте, что у вас случилось.

– Ты очень… вы очень добрая и решительная. И еще вам идет новая прическа.

– Спасибо. Меня немного пугает ваш настрой.

– В моей жизни последние два месяца происходят странные события. Точнее, события не странные и не связанные между собой, но их много, и все они плохие. Как будто черная полоса. Семья и работа летят к чертям. И я не понимаю, где я так жестко накосячил?

– Вы по этому поводу сегодня такой злой?

– Нет. Все не так просто. Я не знаю, что делать. Я бессилен в вопросе с Соней. Остается только молиться и ждать. Завтра будет ответ, что решил суд. Это сводит меня с ума. Я очень боюсь ее потерять.

– Расскажите мне всю историю. Я не очень понимаю, что происходит. Неужели ничего нельзя сделать? Ее родственники настолько ужасные?

– Даже не знаю с чего начать. Моя жена, – сказал он и сделал глоток из бутылки, – бывшая жена. Увидела ее год назад в детском доме в Новоуральске. Она приехала туда по работе. Девочка настолько впечатляла своей худобой и маленьким ростом, что она заметила ее и решила расспросить директрису. Вдруг она болеет и ей можно помочь. Катя такая, мимо нуждающегося не пройдет. А директриса рассказала ей историю. Родителей девочки убили бандиты, когда ей было три года, – взорвали машину, на которой они ехали. Она одна выжила. Ее воспитывали бабушка с дедом, но они тоже умерли, и она осталась одна. Это оказалась лишь часть истории, всю правду мы узнали, только когда начали дело по удочерению. Катя прониклась симпатией к Соне с первых минут. Ей удалось договориться о переводе Сони в Питер, она хотела забрать ее из этого унылого города, где ничего хорошего ее не ждало. На тот момент Соня считалась полной сиротой, и живых родственников у нее не было. Поэтому проблем не возникло.

Соня приехала в детский дом Петербурга, и Катя стала ее опекать, как это она обычно делает с новенькими. Рассказывала мне, какая она умненькая. А потом я ее увидел, ну и все, мы быстро решили, что хотим ее удочерить. Это решение далось нам легко. Мы полюбили ее мгновенно. Наши дети выросли и оба уехали учиться за границу.

А дальше началась формальная процедура. Она долгая. Но никаких проблем возникнуть не должно было. Но мы ошибались. Опека стала слать запросы на поиск родственников и имущества. И оказалось, что у Сони до фига чего есть. И родной дядя у нее есть, который живет в ее доме, ездит на ее машине. И вообще распоряжается изрядным списком Сониного наследства, когда сама Соня в детском доме. Мы наняли частного детектива, и он столько говна, извиняюсь, нарыл. Сейчас расскажу, – еще глоток, и он продолжил: – Было два брата, и был у них бизнес. А еще у них у каждого была семья и жизнь – полная чаша. Но потом они разругались. На почве денег, естественно. Один брат хотел иметь дело с бандитами и вместе с ними зарабатывать, а второй не хотел. Честный и правильный у Сони был отец. Детектив не нашел ответ, кто же организовал убийство Сониной семьи. Но больно хорошо и легко дальше жилось второму брату. И бизнес рос, и делить фирму ни с кем не нужно было. Вот только Соня жива осталась. Она не помнит семью дяди и его самого. Пока она жила у дедушки с бабушкой, они не виделись. Может, они подозревали что-то или точно знали. Но когда один сын убивает второго сына из-за денег – это, наверное, непросто принять. Сначала у деда случился инфаркт, а потом и у бабули инсульт. Соне было шесть лет. Она проснулась утром, а бабушка не встает. Она ее пыталась разбудить. Лишь только вечером она пошла к соседке просить помочь разбудить бабушку. Я не знаю, как так вышло, что в ее деле нет ни одного упоминания про то, что у нее есть родственники и наследство, скорее всего, это не случайность. Соню забрали в детский дом в соседний город, где ее никто не знал. Там она прожила полгода, пока ее не увидела моя жена. И сейчас, когда стало понятно, что Соня не одна, а с наследством, за нее идет битва. Нам нужна девочка, а им ее деньги. Я подключил всех кого мог, но там тоже непростые люди.

– А отдать им наследство? К черту деньги, у вас же их хватает, а девочке с вами будет лучше, чем с теми, кто ее не любит, – прервала рассказ я.

– Я пытался договориться, предлагал много денег, даже встречался с этим типом. Чуть не убил его на фиг. Такое чмо и тварь. У него там связи, в этом Новоуральске, а перенести суд сюда мы не смогли. Адвокат у нас лучший, но шансов мало. Та сторона делает упор на ошибку системы – не знали, что Соня живет в детском доме. И давят на близкое родство. При этом они даже не пытались с ней встретиться, им вообще плевать на ребенка. Они борются за бабки. Два дня назад был суд. Мы привезли туда Соню. Такой спектакль разыгрался. Но судья нормальный, он все понимает. Если найдется на него рычаг давления, то ее у нас заберут. Решение будет завтра. Это сводит меня с ума! – сказал он и сделал очередной глоток. Его злость, гнев и агрессия чувствовались на расстоянии вытянутой руки. Он молчал. Но я видела, как пульсирует вздутая вена у него на виске. Как ходят желваки на шее. И его дыхание, как у запыхавшегося боксера. Еще мгновение, и он начнет здесь все крушить. Такую волну злости очень сложно сдерживать.

Мне сразу стало жаль всех участников этой истории. Но помочь я была не в силах. Никто не мог помочь, кроме Бога и молитвы. Тогда мне в голову пришла идея отвлечь его. Как я понимала, много пить ему было нельзя. Я пыталась вспомнить все мамины наставления и Машкины советы, касающиеся выпившего мужика. Сама я с ними никогда не сталкивалась. Игорь был зожник до самого мозга костей и даже в молодости очень мало пил, все больше работал. Папа у меня мог бы уйти в штопор, но за ним зорко следила мама. Что же делать?

– А хотите есть? – сказала я первое, что пришло мне в голову. Точно. Закуска градус крадет. Откуда я это знаю?

– Хочу, – ответил он. – А что у тебя есть? У вас, пардон.

– Пойдемте посмотрим. Кажется, осталась последняя мамина котлета.


Сама я уже поела и пыталась вспомнить, что же у меня осталось. Мой ужин из обезжиренного творога, огурца и двух вареных яиц был два часа назад. Все же я еще не оставила попытки сесть на диету и похудеть. И не рассчитывала кормить здорового мужика.

Мы вошли в дом. Валерий Петрович сел за стол, а я стала доставать еду. Вместо холодильника я использовала походную сумку-холодильник. Она попалась мне при сборе вещей, и я прихватила ее сюда. Сейчас там лежал контейнер с последней маминой котлетой, несколько яиц в коробке. Яблоко, огурец и сухие хлебцы. А еще мягкий творожный сыр. Вот и все.

– Ты тут здорово все обустроила. Дом ожил, – сказал он, а потом добавил: – Слушайте, давай перейдем на ты, а то я все время перехожу без разрешения. Не хочу быть невежливым. Но думаю, пора переходить на ты. Еще после истории с обыском я понял, что ты девушка не промах. Смелая и дерзкая.

Это он про меня? Я смелая и дерзкая?

Он встал, достал из буфета две стопки и плеснул в них янтарной жидкости. Я в это время ставила на плитку ковшик с яйцами.

– А может, обыск Сонины родственники организовали? Вы же говорите, они влиятельные?

– Я всю голову сломал в попытках понять. Для этого кто-то из моего окружения должен был им сказать, что искать. На, пей, и больше никаких вы, – сказал он и протянул мне стопку.

Дальше он меня поцеловал. Я еще не успела до конца проглотить обжигающую жидкость. Зажмурилась от крепости напитка и пыталась понять, что это. А тут я уже у него в объятиях. Одна рука на моей талии. Второй он по-свойски поднимает мою голову за подбородок. И целует. Стоило мне только понять, что происходит, а он уже отпускает меня и отходит обратно к столу.

– Все, теперь мы ближе некуда, – говорит он совершенно нормальным голосом, как будто и не целовал меня вовсе мгновение назад.

Я молчала. И чувствовала, как бабочки в моем животе замахали своими крыльями. Как в песнях поют. Ноги подкосились, и я стала падать в море романтических фантазий. Вот так судьба дает мне знак, что я на верном пути. Валерий Петрович нравился мне все больше, а пугал все меньше. Валера… То ли хмель говорил во мне, то ли здравый смысл покинул меня навсегда.

А дальше он молча наблюдал, как я наливаю нам кофе в большие кружки. Как дрожащими руками намазываю сыр на хлебцы. Кружечек огурца сверху. Чищу яйца и режу на две половинки и дополняю ими свой бутерброд. Когда я закончила и на тарелке лежало шесть таких конструкций, в центр я положила последнюю мамину котлету.

– Вот. Угощайся, – сказала я и подвинула к нему тарелку.

Он громко засмеялся.

– Интересный натюрморт. Спасибо. Вареное яйцо для меня пахнет детством, детским садиком. А нормального хлеба нет? – спросил он с надеждой в голосе и надкусил первый бутерброд.

А потом в течение минуты он съел все. Два жадных укуса – и нет бутерброда, лишь крошки от хлебцев падают в разные стороны. Только сейчас я поняла, какой он голодный и ему явно мало того, что у меня было. Я нарезала яблоко, на этом моя еда закончилась.

Этот дом, близость мужчины и явный перебор по градусам дали волю моей фантазии, как здорово будет дальше развиваться моя жизнь. Быть может, у нас будет роман? На этой мысли я подскочила: какой роман? Тогда работа-мечта накроется медным тазом. Нельзя смешивать. Сейчас работа мне явно дороже. Так, все, никаких романов. Соберись, тряпка.

– Спасибо, было очень вкусно, – вывел меня из размышлений его голос, – только мало. – Достал телефон из кармана и начал кому-то звонить.

Через пятнадцать минут на этом же столе была куча еды. Валера доставал контейнеры с едой из огромного пакета, который ему принес охранник. Зоины шедевры кулинарии пахли умопомрачительно, едва крышка контейнера отлетала в сторону. Его звериный аппетит передался и мне. Мы по очереди вилками доставали куски холодных голубцов. Потом мы съели рыбный салат. Закусывали все это малосольными огурчиками, приготовленными по фирменному Зоиному рецепту. Боже, как было вкусно. Пища богов, не иначе.

Алкоголь и еда заметно расслабляют его. Движения перестали быть такими резкими. А голос стал мягче. Он рассказывал какие-то истории из своего детства. Расспрашивал меня. И как-то совершенно незаметно мы сблизились. Вопросы стали все более откровенные, а ответы – честные. Я рассказа ему про свой развод. Про детство. Я рассказывала ему о том, чего до этого никому не говорила. Наверняка я пожалею об этом потом. Слишком много моего сокровенного он теперь знает. Потом. Не сейчас. В очередной раз проговорив то, что еще неделю назад причиняло мне адскую боль, я осознала, насколько неважным это кажется сейчас. Я испытала облегчение. Как будто сбросила большой груз с плеч.

Была уже глубокая ночь, когда он сказал:

– А пошли купаться! Мне так жарко. Ночью купаться самое то.

– Вода холодная, я сегодня трогала.

– А я тебя потом согрею, – и так он это сказал, что мурашки побежали по моему телу. У меня не возникло ни малейшего сомнения, что так оно и будет. Мысли про то, что это плохая идея и не стоит смешивать личное с работой, утонули где-то под голубцами. Как же меня тянуло к этому немолодому, не особо красивому, но такому сильному мужчине. Он был полной противоположностью Игорю. Но у него была совершенно бешеная мужская энергия, которую я чувствовала каждой клеточкой своего тела. Брутальность и отсутствие налета гламурности делали его очень привлекательным для меня.

Я пошла на улицу. Было светло как днем. Белые ночи. Тихо и не слышно соседей. Все спят. Я видела, как, разбежавшись, Валера прыгнул в воду. Куча брызг, победный вопль.

– Прыгай, чего стоишь, вода чудесная!

Я скинула кеды на ходу. Потом сняла шорты. Разбежалась и, зажмурившись, прыгнула. Шок от соприкосновения с холодной водой. Она для меня почти ледяная. Я ухожу под воду с головой, и сила тяжести тянет меня ко дну. Я выдыхаю задержанный воздух и всплываю. И тоже кричу от восторга. Я не чувствую дна, озеро хоть и выглядит маленьким, но глубокое.

И тут же рядом со мной очередной бултых. Это Валера прыгает еще раз. Я плыву к берегу и поднимаюсь на мостки. Прыгаю. Восторг. Детский восторг овладел мной. Как я любила купаться летом у бабушки в деревне. Мы часами не вылезали из реки. Я погружаюсь в это детское счастье, как в воду с головой. И вода больше не кажется мне такой ледяной. Эта игра завладела нами. Смех и водяные брызги смешиваются в одну картинку. Очередной раз выныривая, я вижу рядом Валеру. Он притягивает меня к себе, и мы начинаем жадно целоваться. Его роста хватает, чтоб встать ногами на дно. Я чувствую его вкус, вдыхаю его запах. Капельки воды стекают у него по лицу и попадают мне в рот. Я руками обнимаю его плечи, а ногами за талию. И чувствую, как он хочет меня. Страсть между нами разгорается и уже не поддается контролю.

Меня начинает колотить мелкой дрожью. То ли это от перевозбуждения, а может, от холода. Я не понимаю. Он выносит меня из воды и двигается к дому со мной на руках. Я чувствую себя маленькой пушинкой в этих руках.

– Где полотенце? – спрашивает он и опускает меня на пол. Я стою в центре комнаты, с меня стекает вода. Белая футболка прилипла к телу. Я вся покрыта слоем мурашек. Мне неловко под его взглядом. На меня никто так никогда не смотрел. Он не скрывает своего желания, только немного растягивает момент. Я его добыча. Он не спешит.

– Там, – показываю я на стену, – висит на крючке у умывальника.

Уже с полотенцем на плече он возвращается и снимает с меня мокрую футболку. Потом на пол летит мокрый бюстгальтер. Он делает шаг назад, смотрит на меня, а потом заворачивает в полотенце.

– Ты очень красивая. У тебя женственное тело. Оно создано для любви, – говорит он и протягивает мне очередную стопку: – Чтоб не заболеть!

Я послушно ее выпиваю. Я как кролик перед удавом. Заколдована его магнетизмом. Я не способна сопротивляться. Да я и не хочу. Я хочу, чтоб он выключил свет и перестал так на меня смотреть. Пусть уже это произойдет.

Я поворачиваюсь и иду на второй этаж. Там из надувного матраса сделана моя кровать. Он догоняет меня, подхватывает на руки и несет наверх. А дальше происходит то, чего я так сильно желала весь вечер.





ГЛАВА 7