Пятнадцатилетний капитан

— Уроки ее не пропали даром. Дик понял, что только упорный труд поможет ему выбиться в люди, и сейчас он на правильном пути.

— Да, он будет человеком долга.

— Вот посмотрите на него, миссис Уэлдон, — продолжал капитан Гуль. — Он несет сейчас вахту у штурвала и не спускает глаз с фока. Он весь — сосредоточенность и внимание, поэтому судно не рыскает, а идет прямо по курсу. У мальчика уже сейчас сноровка старого рулевого. Хорошее начало для моряка! Знаете, миссис Уэлдон, ремеслом моряка надо заниматься с детства. Кто не начал службы юнгой, тот никогда не будет настоящим моряком, по крайней мере в торговом флоте. В детстве из всего извлекаешь уроки, и постепенно твои действия становятся не только сознательными, но и инстинктивными, и в результате моряк привыкает принимать решения так же быстро, как и маневрировать парусами.

— Однако, капитан, есть ведь немало отличных моряков и в военном флоте, — заметила миссис уэлдон.

— Разумеется. Но насколько я знаю, почти все лучшие моряки с детства начали службу. Достаточно вспомнить Нельсона[20], да и многих других, начинавших службу юнгами.

В эту минуту из каюты вышел кузен Бенедикт. Погруженный, по обыкновению, в свои мысли, он с рассеянным видом блуждал по палубе, заглядывая во все щели, шаря под клетками с курами, проводя пальцами по швам в обшивке борта, — там, где вар облупился.

— Как вы себя чувствуете, кузен Бенедикт? — спросила миссис Уэлдон.

— Благодарю вас, хорошо, кузина. Как всегда… Но мне не терпится поскорее вернуться на землю.

— Что вы там ищете под скамьей, мистер Бенедикт? — спросил капитан Гуль.

— Насекомых, сударь, насекомых! — сердито ответил кузен Бенедикт. — Что, по-вашему, я могу искать, если не насекомых?

— Насекомых? К сожалению, вам придется потерпеть: в открытом море вам вряд ли удастся пополнить свою коллекцию.

— Почему же так, сударь? Разве нельзя себе представить, что на корабле окажется несколько экземпляров…

— Нет, кузен Бенедикт, вы ничего тут не найдете, — прервала его миссис Уэлдон. — Сердитесь не сердитесь на капитана Гуля, но он содержит свой корабль в такой безукоризненной чистоте, что все ваши поиски будут напрасны.

Капитан Гуль рассмеялся.

— Миссис Уэлдон преувеличивает, — сказал он. — Однако, мне кажется, вы действительно потеряете напрасно время, если будете искать насекомых в каютах.

— Знаю, знаю! — досадливо пожав плечами, воскликнул кузен Бенедикт. — Я уже обшарил все каюты сверху донизу…

— Но в трюме, — продолжал капитан Гуль, — вы, пожалуй, найдете несколько тараканов, если они вас, конечно, интересуют!

— Разумеется, интересуют! Как могут не интересовать меня эти ночные прямокрылые насекомые, которые навлекли на себя проклятия Вергилия и Горация! — возразил кузен Бенедикт, гордо выпрямившись во весь рост. — Как могут не интересовать меня эти близкие родственники «Periplaneta orientalis» и американского альбиноса, тараканы, обитающие…

— Грязнящие… — сказал капитан Гуль.

— Царящие на борту! — гордо поправил его кузен Бенедикт.

— Тараканье царство!

— О, сразу видно, что вы не энтомолог, сударь!

— Ни в какой мере!

— Послушайте, кузен Бенедикт, — улыбаясь, сказала миссис Уэлдон, — надеюсь, вы не потребуете, чтобы из любви к науке мы безропотно отдали себя на съедение тараканам?

— Я ничего не требую, кузина! — ответил пылкий энтомолог. — Единственно, чего я добиваюсь, — это украсить свою коллекцию каким-нибудь редким экземпляром.

— Вы недовольны своими новозеландскими находками?

— Напротив, очень доволен, кузина. Мне посчастливилось поймать там экземпляр жука-стафилина, которого до меня находили только в Новой Каледонии, то есть на несколько сот миль дальше.

В эту минуту Динго, который все время играл с Джеком, подбежал к кузену Бенедикту.

— Поди прочь, поди прочь! — закричал тот, отталкивая собаку.

— О мистер Бенедикт! — воскликнул капитан Гуль. — Как можно любить тараканов и ненавидеть собак?

— Да еще таких хороших собачек! — сказал маленький Джек, обхватив обеими ручками голову Динго.

— Да… может быть… — проворчал кузен Бенедикт. — Но это мерзкое животное обмануло мои надежды.

— Как, кузен Бенедикт! — воскликнула миссис Уэлдон. — Неужели вы и Динго собирались зачислить в отряд двукрылых или перепончатокрылых?

— Нет, конечно, — вполне серьезно ответил ученый. — Но ведь Динго, хоть он и принадлежит к австралийской породе собак, был подобран на западно-африканском побережье!

— Совершенно верно, — подтвердила миссис Уэлдон. — Том слышал, как об этом говорил капитан «Вальдека».

— Так вот… я думал… я надеялся… что на этом животном окажутся какие-нибудь насекомые, присущие только западно-африканской фауне…

— О небо! — воскликнула миссис Уэлдон.


— И я полагал, что, может быть, на нем найдется какая-нибудь особенно злая блоха еще неизвестного, нового вида…

— Слышишь, Динго? — сказал капитан Гуль. — Слышишь, пес? Ты не выполнил своих обязанностей!

— Но я напрасно вычесал ему шерсть, — продолжал с нескрываемым огорчением энтомолог, — на нем не оказалось ни одной блохи!

— Если бы вам удалось найти блох, надеюсь, вы бы немедленно уничтожили их? — воскликнул капитан.

— Сударь, — сухо ответил кузен Бенедикт, — вам не мешает знать, что сэр Джон Франклин[21] никогда напрасно не убивал насекомых, даже американских комаров, укусы которых несравненно болезненнее блошиных укусов. Полагаю, вы не станете оспаривать, что сэр Джон Франклин в морском деле кое-что смыслил?

— Верно! — С поклоном ответил капитан Гуль.

— Однажды его страшно искусал москит. Но Франклин только дунул на него и, отогнав, учтиво сказал: «Пожалуйста, уйдите. Мир достаточно велик для вас и для меня!»

— Ага! — произнес капитан Гуль.

— Да, сударь!

— А знаете ли вы, господин Бенедикт, — заметил капитан Гуль, — что другой человек сказал это много раньше, чем Франклин?

— Другой?

— Да. Звали его дядюшка Тоби.

— Кто он? Энтомолог? — живо спросил кузен Бенедикт.

— О нет, стерновский дядюшка Тоби[22] не был энтомологом, но это не помешало ему, без излишней, правда, учтивости, сказать мухе, которая жужжала около его носа: «Убирайся, бедняга! Свет велик, и мы можем жить, не стесняя друг друга».

— Молодчина этот дядюшка Тоби! — воскликнул купен Бенедикт. — Он умер?

— Полагаю, что да, — невозмутимо ответил капитан Гуль, — так как он никогда не существовал.

Все смеялись, глядя на кузена Бенедикта.

Такие дружеские беседы помогали коротать долгие часы затянувшегося плавания. Само собой разумеется, что в присутствии кузена Бенедикта разговор неизменно вращался вокруг каких-нибудь вопросов энтомологической пауки.

Море все время было спокойное, но слабый ветер еле надувал паруса шхуны-брига, и «Пилигрим» почти но подвигался на восток. Капитан Гуль с нетерпением ждал, когда же судно достигнет, наконец, тех мест, где подуют более благоприятные ветры.

Надо сказать, что кузен Бенедикт пытался посвятить Дика Сэнда в тайны энтомологии. Но юноша уклонился от этой чести; тогда ученый начал читать лекции неграм. Дело кончилось тем, что Том, Бат, Остин в Актеон стали убегать от кузена Бенедикта, как только он показывался на палубе. Почтенному энтомологу приходилось довольствоваться только одним слушателем — Геркулесом, у которого он обнаружил врожденную способность отличать паразитов от вилохвостых насекомых.

Великан негр жил теперь окруженный жуками-кожеедами, жужелицами, щелкунами, рогачами, жуками-могильщиками, долгоносиками, навозниками, божьими коровками, короедами, хрущами, зерновками. Он исследовал всю коллекцию кузена Бенедикта, который трепетал от страха, видя своих хрупких насекомых в толстых и крепких, как тиски, пальцах Геркулеса. Но великан ученик так внимательно слушал лекции, что профессор решил даже рискнуть ради него своими сокровищами.

В то время как кузен Бенедикт занимался с Геркулесом, миссис Уэлдон учила чтению и письму маленького Джека, а его друг, Дик Сэнд, знакомил его с начатками арифметики.

Пятилетний ребенок легче усваивает знания, когда уроки похожи на занимательную игру. Миссис Уэлдон учила Джека чтению не по азбуке, а при помощи деревянных кубиков, на которых были нарисованы большие красные буквы. Малыша забавляло, что от сочетания их получаются слова. Сначала мать сама складывала какое-нибудь слово, затем, перемешав кубики, предлагала Джеку самостоятельно сложить то же слово.

Мальчику нравилось учиться играючи. Каждый день он подолгу возился со своими кубиками в каюте или на палубе, то складывал слова, то вновь перемешивал все буквы алфавита.

Эта игра послужила причиной происшествия, настолько необычайного и неожиданного, что о нем стоит рассказать подробнее.

Случилось это утром 9 февраля.

Джек полулежал на палубе и составлял из кубиков какое-то слово; старик Том должен был вновь составить это слово после того, как мальчик перемешает кубики. Соблюдая правила игры, Том закрыл глаза ладонью, чтобы не видеть, какое слово складывает Джек.

В наборе кубиков были не только заглавные и строчные буквы, но также и цифры, — таким образом, эта игра служила пособием для обучения не только чтению, но и счету.

Джек выстроил все кубики в один ряд и, нахмурив брови, выбирал нужные ему буквы. Работа нелегкая, и мальчик так увлекся ею, что не обращал внимания на Динго, который кружил возле него. Вдруг собака замерла на месте, уставившись на один кубик. Потом подняла переднюю правую лапу и завиляла хвостом. Затем схватила в зубы кубик, отбежала в сторону и положила его на палубу.

На этом кубике была изображена заглавная буква «С».

— Динго, отдай! — крикнул мальчик, испугавшись, что собака проглотит кубик.

Но Динго вернулся, взял еще один кубик и положил его рядом с первым.

На втором кубике было нарисовано заглавное «В».

Тут Джек вскрикнул.

На его крик прибежали миссис Уэлдон, капитан Гуль и Дик Сэнд, гулявшие по палубе.

Джек рассказал о том, что произошло.

Динго различал буквы! Динго умел читать! Да, да! Джек видел это собственными глазами.

Дик Сэнд пошел за кубиками, чтобы вернуть их Джеку. Динго встретил его рычаньем.