Пять Грязных Искусств
Часть 64 из 65 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Пульса не было.
Не было.
Я приник ухом к ее груди, замер, весь превращаясь в слух.
Ничего. Могильная, тотальная тишина.
Сильвер умерла.
* * *
Харпаг неистово визжал где-то сбоку, совсем рядом, но я слышал в себе лишь гробовое безмолвие и пустоту.
– Что же вы, док?.. – выдохнул я Сильвер в лицо, будто она мне ответит.
Монстр продолжал орудовать лапами, и нужно было срочно решать, что делать дальше.
– Вместе пришли, вместе выйдем, – снова обратился я к бездыханной Сильвер.
Одной рукой взял ее под лопатки, второй под колени, оперся на обе ноги, зажмурившись от боли, и поднял Сильвер над полом. Ее мертвое тело было тяжелым, очень тяжелым, но я должен был вынести его отсюда.
Я сделал шаг вперед, наступив на покалеченную левую ногу, и не сдержал стона, опять зажмурился, сделал еще шаг, потом еще один и еще…
Харпаг верещал уже где-то позади, рвал занавес сцены, скрежетал мебелью, а я все шел и шел, не сбавляя скорости, но и не набирая ее. Быстрее я не мог, но и замедлиться себе не позволял, будто превратился в механического человека с точно заданной скоростью движения и размером шагов.
Под моими подошвами хрустели щепки, обломки штукатурки и куски фресок. И пока я шел посреди этого погрома, успел бегло оглядеть зал.
У правой стены лежал окровавленный Бартоло Соло, его мертвый патриций покоился дальше, отброшенный харпагом с дороги, еще дальше я увидел дядю Ли Сильвер Ю-Вэя, старик лежал на животе, раскинув руки, и в одной из них была зажата трость.
Тут же, на спине, распластался инспектор Жан-Жермес, в луже крови и желтой пены. Тэн Зивард так и остался распятым на стене, он умер, истекши кровью и окрасив под собой деревянное панно.
А вот черного волхва Херефорда в зале не оказалось, как и Сильвии…
Я среагировал на это равнодушно, сейчас у меня имелась совсем другая задача, и мщение в нее не входило. Если я выживу, то отыщу своих врагов все равно, переверну весь Бриттон, если понадобится.
Но не сейчас.
Я миновал проломленный дверной проем, прошел коридор и по широкой лестнице начал спускаться вниз, в холл. Вокруг царила тишина. Ни голосов, ни звуков, будто все вокруг вымерло.
В холле я наткнулся на растерзанное тело юноши-камердинера. Его бордовая ливрея была разодрана в клочья, гранитные плиты пола пестрели разводами, сгустками и пятнами крови.
Я проследовал дальше, распахнул ногой двустворчатую дверь и медленно спустился с крыльца на отсыпанную белым гравием дорожку, ведущую через аллею с кипарисами и фонтанами. Идти надо было далеко, и я шел… шел, как заведенный.
Утреннее солнце светило ярко, как и прежде, на небе не было ни облачка.
Прекрасный день…
Только с каждой секундой мертвая Сильвер становилась все более тяжелой.
Я приостановился, чуть поменял положение рук, удобнее перехватывая тело, и пошел дальше. Ни гвардейцев, ни полицейских, ни военных агентов на территории резиденции Орриванов я не увидел, только брошенные впопыхах временные заграждения, где раньше располагались кордоны.
Минут через пятнадцать я миновал аллею и вышел к въездным воротам. Те стояли распахнутыми.
Улицы города встретили меня мертвой пустотой. Брошенные автокэбы, разбитые окна первых этажей, раскуроченная уличная мебель и трупы… изуродованные, частично обглоданные… мужчины, женщины, дети… те, кто не успел спрятаться, потому что не ждал нападения.
Я слышал, как кто-то стонет по закоулкам, слышал хруст и чавканье, слышал плач, визг, рычанье, треск и скрежет, видел дым и огонь, охвативший несколько зданий, видел заляпанные кровью стены, столбы и тротуары… и продолжал идти.
Пройдя еще метров сто, я остановился.
Оглядел посеревшее лицо Сильвер, ее бескровные губы, растрепанные черные волосы, безжизненные лисьи глаза, потом оглядел такие же безжизненные дома вокруг и сказал негромко:
– Асура вайу.
Пространство раздробилось, расслоилось, размножилось, вбирая в себя все цвета красного, от бледно-розового до бордового, почти черного. С каждой секундой мой щитовой эрг обрастал все новыми слоями, рос и ширился, охватывая улицу.
На высвобожденное кодо харпаги среагировали почти сразу.
За стеной красных всполохов я заметил, что с крыш и подворотен, из разбитых окон и раскуроченных дверей выползают десятки жаждущих энергии тварей.
Я снова сделал шаг, хотя ног почти не чувствовал, равно как и не ощущал ни боли, ни усталости, ни горя, ни паники.
Во мне осталась только цель.
Я направился вдоль улицы, двигая вместе с собой кроваво-красную мерцающую сферу. Харпаги плелись следом, жадно присасываясь к моему кодо, и чем дальше я шел, тем больше их становилось.
Они сползлись на меня со всего города.
А я продолжал идти, но уже намного медленнее, чем раньше, я истратил все силы и волю на этот жуткий и долгий поход.
Но все равно шел.
И прожорливые твари шли вместе со мной. Десятки, сотни тварей. Их уже не вмещала улица, и они ползли по крышам, цепляясь когтями за карнизы, прыгали по окнам… и жрали… жрали мое кодо. Щит истончался на глазах, терял слой за слоем, светлел и из бордового превращался в мутно-белый.
Я остановился, наклонился и положил Сильвер у ног.
А когда выпрямился, то увидел, что щита больше нет.
Сотни харпагов обступили меня плотным живым кольцом, ненасытные звери исходили слюной, ожидая, что я выдам им еще порцию такого же прекрасного и вкусного кодо. Только во мне его не осталось, они выжрали все до дна.
Вдруг несколько харпагов посторонились, пропуская вперед одного из сородичей, самого крупного, с плотным мускулистым телом и большой головой с белыми неравномерными отметинами во весь лоб.
Грузно передвигая лапами, он подошел ко мне вплотную, наклонился и приблизил морду к моему лицу. Изучал меня внимательно и долго, будто никак не мог взять в толк, какого черта я сюда явился.
Убивать меня он не спешил, понимал, что никуда не денусь.
Не знаю, умеют ли харпаги хмуриться, но мне показалось, что он сделал именно это. Шагнул назад и провел пальцами по отметинам на лбу, будто задумался. И на одном из его длинных пальцев я увидел перстень… могу поспорить, это была одна из Пяти Печатей. А ведь похожую я сегодня уже видел у Фердинанда Ринга на руке.
Но сейчас это ничего не меняло.
Ни для харпагов.
Ни для меня.
* * *
Я задрал голову и проорал в ярко-синее небо:
– Ка-а-а-а-а-ай! Новая кровь! Кай! Я хочу в твой Искусственный са-а-а-ад! Кай, ты слышишь меня?
– Слы-ы-ы-ш-ш-шу… слы-ы-ы-ш-ш-шу… – зашептало отовсюду.
И этот жуткий Шепот услышал не только я.
Харпаги заволновались, принялись суетливо переглядываться, их главарь коротко рыкнул и скрылся среди толпы сородичей. На меня твари уже не обращали внимания, будто разом забыли, что я существую.
У них появилась проблема – Гарпия Кай.
И пока они толкали друг друга и рычали, сбившись в кучу, я оттащил тело Сильвер к стене ближайшего дома, а сам, не в силах больше ни ходить, ни стоять, опустился на тротуар рядом с ней, навалился на стену спиной и вытянул ноги.
Я ждал Кай, и она явилась.
Мерцая длинными седыми волосами, в одной полупрозрачной сорочке и босиком, женщина врезалась в толпу харпагов без предупреждения, круша могучих монстров. Всем ее движениям вторил мужской силуэт с мощными плечами – демон, стоящий за ее спиной и вдвое превосходящий самого большого харпага. Весь лоснящийся блеском, в алых длинных одеждах. Его глазницы на лошадином черепе с изогнутыми рогами горели белым. За плащом тянулся шлейф из пепла, черных вихрей и угольной пыли.
В отличие от Сильвер, Кай не воплощала демона в собственном теле и не делилась с ним своей человеческой уязвимостью, она выпускала демона на волю и управляла им на расстоянии.
Наверняка это требовало огромной силы.
И сила у Кай имелась, огромная сила…
Харпаги, кто с визгом, кто с рычанием, набрасывались на демона, наносили ему удары, царапали и грызли, кромсали и били лапами, тот отвечал им не менее жестоко, рубил искрящимися когтями, очень похожими на когти Сильвер, только в разы более мощными.
Внезапно из-за спины Кай высыпали сотни полупрозрачных воинов с мечами. Я не разбирался в искусстве призыва, но, возможно, это были фантомы умерщвленных ею людей и призванных для боя.
Тот самый легендарный Искусственный сад.
И от вида этой бестелесной и бессмертной армии у меня перехватило дыхание.
Видимо, у харпагов тоже.
Не было.
Я приник ухом к ее груди, замер, весь превращаясь в слух.
Ничего. Могильная, тотальная тишина.
Сильвер умерла.
* * *
Харпаг неистово визжал где-то сбоку, совсем рядом, но я слышал в себе лишь гробовое безмолвие и пустоту.
– Что же вы, док?.. – выдохнул я Сильвер в лицо, будто она мне ответит.
Монстр продолжал орудовать лапами, и нужно было срочно решать, что делать дальше.
– Вместе пришли, вместе выйдем, – снова обратился я к бездыханной Сильвер.
Одной рукой взял ее под лопатки, второй под колени, оперся на обе ноги, зажмурившись от боли, и поднял Сильвер над полом. Ее мертвое тело было тяжелым, очень тяжелым, но я должен был вынести его отсюда.
Я сделал шаг вперед, наступив на покалеченную левую ногу, и не сдержал стона, опять зажмурился, сделал еще шаг, потом еще один и еще…
Харпаг верещал уже где-то позади, рвал занавес сцены, скрежетал мебелью, а я все шел и шел, не сбавляя скорости, но и не набирая ее. Быстрее я не мог, но и замедлиться себе не позволял, будто превратился в механического человека с точно заданной скоростью движения и размером шагов.
Под моими подошвами хрустели щепки, обломки штукатурки и куски фресок. И пока я шел посреди этого погрома, успел бегло оглядеть зал.
У правой стены лежал окровавленный Бартоло Соло, его мертвый патриций покоился дальше, отброшенный харпагом с дороги, еще дальше я увидел дядю Ли Сильвер Ю-Вэя, старик лежал на животе, раскинув руки, и в одной из них была зажата трость.
Тут же, на спине, распластался инспектор Жан-Жермес, в луже крови и желтой пены. Тэн Зивард так и остался распятым на стене, он умер, истекши кровью и окрасив под собой деревянное панно.
А вот черного волхва Херефорда в зале не оказалось, как и Сильвии…
Я среагировал на это равнодушно, сейчас у меня имелась совсем другая задача, и мщение в нее не входило. Если я выживу, то отыщу своих врагов все равно, переверну весь Бриттон, если понадобится.
Но не сейчас.
Я миновал проломленный дверной проем, прошел коридор и по широкой лестнице начал спускаться вниз, в холл. Вокруг царила тишина. Ни голосов, ни звуков, будто все вокруг вымерло.
В холле я наткнулся на растерзанное тело юноши-камердинера. Его бордовая ливрея была разодрана в клочья, гранитные плиты пола пестрели разводами, сгустками и пятнами крови.
Я проследовал дальше, распахнул ногой двустворчатую дверь и медленно спустился с крыльца на отсыпанную белым гравием дорожку, ведущую через аллею с кипарисами и фонтанами. Идти надо было далеко, и я шел… шел, как заведенный.
Утреннее солнце светило ярко, как и прежде, на небе не было ни облачка.
Прекрасный день…
Только с каждой секундой мертвая Сильвер становилась все более тяжелой.
Я приостановился, чуть поменял положение рук, удобнее перехватывая тело, и пошел дальше. Ни гвардейцев, ни полицейских, ни военных агентов на территории резиденции Орриванов я не увидел, только брошенные впопыхах временные заграждения, где раньше располагались кордоны.
Минут через пятнадцать я миновал аллею и вышел к въездным воротам. Те стояли распахнутыми.
Улицы города встретили меня мертвой пустотой. Брошенные автокэбы, разбитые окна первых этажей, раскуроченная уличная мебель и трупы… изуродованные, частично обглоданные… мужчины, женщины, дети… те, кто не успел спрятаться, потому что не ждал нападения.
Я слышал, как кто-то стонет по закоулкам, слышал хруст и чавканье, слышал плач, визг, рычанье, треск и скрежет, видел дым и огонь, охвативший несколько зданий, видел заляпанные кровью стены, столбы и тротуары… и продолжал идти.
Пройдя еще метров сто, я остановился.
Оглядел посеревшее лицо Сильвер, ее бескровные губы, растрепанные черные волосы, безжизненные лисьи глаза, потом оглядел такие же безжизненные дома вокруг и сказал негромко:
– Асура вайу.
Пространство раздробилось, расслоилось, размножилось, вбирая в себя все цвета красного, от бледно-розового до бордового, почти черного. С каждой секундой мой щитовой эрг обрастал все новыми слоями, рос и ширился, охватывая улицу.
На высвобожденное кодо харпаги среагировали почти сразу.
За стеной красных всполохов я заметил, что с крыш и подворотен, из разбитых окон и раскуроченных дверей выползают десятки жаждущих энергии тварей.
Я снова сделал шаг, хотя ног почти не чувствовал, равно как и не ощущал ни боли, ни усталости, ни горя, ни паники.
Во мне осталась только цель.
Я направился вдоль улицы, двигая вместе с собой кроваво-красную мерцающую сферу. Харпаги плелись следом, жадно присасываясь к моему кодо, и чем дальше я шел, тем больше их становилось.
Они сползлись на меня со всего города.
А я продолжал идти, но уже намного медленнее, чем раньше, я истратил все силы и волю на этот жуткий и долгий поход.
Но все равно шел.
И прожорливые твари шли вместе со мной. Десятки, сотни тварей. Их уже не вмещала улица, и они ползли по крышам, цепляясь когтями за карнизы, прыгали по окнам… и жрали… жрали мое кодо. Щит истончался на глазах, терял слой за слоем, светлел и из бордового превращался в мутно-белый.
Я остановился, наклонился и положил Сильвер у ног.
А когда выпрямился, то увидел, что щита больше нет.
Сотни харпагов обступили меня плотным живым кольцом, ненасытные звери исходили слюной, ожидая, что я выдам им еще порцию такого же прекрасного и вкусного кодо. Только во мне его не осталось, они выжрали все до дна.
Вдруг несколько харпагов посторонились, пропуская вперед одного из сородичей, самого крупного, с плотным мускулистым телом и большой головой с белыми неравномерными отметинами во весь лоб.
Грузно передвигая лапами, он подошел ко мне вплотную, наклонился и приблизил морду к моему лицу. Изучал меня внимательно и долго, будто никак не мог взять в толк, какого черта я сюда явился.
Убивать меня он не спешил, понимал, что никуда не денусь.
Не знаю, умеют ли харпаги хмуриться, но мне показалось, что он сделал именно это. Шагнул назад и провел пальцами по отметинам на лбу, будто задумался. И на одном из его длинных пальцев я увидел перстень… могу поспорить, это была одна из Пяти Печатей. А ведь похожую я сегодня уже видел у Фердинанда Ринга на руке.
Но сейчас это ничего не меняло.
Ни для харпагов.
Ни для меня.
* * *
Я задрал голову и проорал в ярко-синее небо:
– Ка-а-а-а-а-ай! Новая кровь! Кай! Я хочу в твой Искусственный са-а-а-ад! Кай, ты слышишь меня?
– Слы-ы-ы-ш-ш-шу… слы-ы-ы-ш-ш-шу… – зашептало отовсюду.
И этот жуткий Шепот услышал не только я.
Харпаги заволновались, принялись суетливо переглядываться, их главарь коротко рыкнул и скрылся среди толпы сородичей. На меня твари уже не обращали внимания, будто разом забыли, что я существую.
У них появилась проблема – Гарпия Кай.
И пока они толкали друг друга и рычали, сбившись в кучу, я оттащил тело Сильвер к стене ближайшего дома, а сам, не в силах больше ни ходить, ни стоять, опустился на тротуар рядом с ней, навалился на стену спиной и вытянул ноги.
Я ждал Кай, и она явилась.
Мерцая длинными седыми волосами, в одной полупрозрачной сорочке и босиком, женщина врезалась в толпу харпагов без предупреждения, круша могучих монстров. Всем ее движениям вторил мужской силуэт с мощными плечами – демон, стоящий за ее спиной и вдвое превосходящий самого большого харпага. Весь лоснящийся блеском, в алых длинных одеждах. Его глазницы на лошадином черепе с изогнутыми рогами горели белым. За плащом тянулся шлейф из пепла, черных вихрей и угольной пыли.
В отличие от Сильвер, Кай не воплощала демона в собственном теле и не делилась с ним своей человеческой уязвимостью, она выпускала демона на волю и управляла им на расстоянии.
Наверняка это требовало огромной силы.
И сила у Кай имелась, огромная сила…
Харпаги, кто с визгом, кто с рычанием, набрасывались на демона, наносили ему удары, царапали и грызли, кромсали и били лапами, тот отвечал им не менее жестоко, рубил искрящимися когтями, очень похожими на когти Сильвер, только в разы более мощными.
Внезапно из-за спины Кай высыпали сотни полупрозрачных воинов с мечами. Я не разбирался в искусстве призыва, но, возможно, это были фантомы умерщвленных ею людей и призванных для боя.
Тот самый легендарный Искусственный сад.
И от вида этой бестелесной и бессмертной армии у меня перехватило дыхание.
Видимо, у харпагов тоже.